Люди феникс - Ильин Владимир Леонидович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/97
• Следующая

Он осторожно, опасаясь новых сюрпризов в компыотерно-голографическом стиле, двинулся в комнату, которая напоминала собой рубку радиста на антарктической станции — незаправленная постель, раскиданные предметы одежды, стопки книг среди царства аппаратуры всех сортов и калибров. Собственно, обыск как таковой не требовался: все и так было на виду, и никакими уликами тут не пахло. Ни винтовок со снайперским прицелом в углу за портьерой, ни окровавленных носовых платков…

Слегин переместился на кухню.

Скрежет ключей в дверном замке застал его как раз в тот момент, когда он, присев на корточки перед кухонным столом, глубокомысленно разглядывал скудный набор посуды, некогда видавшей лучшие времена.

Выхватив парализатор, Слегин классически припал спиной к стене и замер, ожидая продолжения. Однако секунда текла за секундой, а дверь все еще не открывалась, и было тихо.

Наконец Слегин решился. Держа наготове парализатор, он подкрался к двери, рывком распахнул ее и выглянул наружу. Слух его уловил звук закрывающихся створок лифта. Он ринулся в отсек, но опоздал на какую-то долю секунды. В следующий момент он уже летел по лестнице вниз, прыгая сразу через несколько ступенек.

Он по инерции добежал до второго этажа, когда понял, что скрежет лифта не приближается, а удаляется. Чертыхнувшись, раскрутчик ринулся наверх, на ходу выхватывая из кармана коробочку коммуникатора.

Захаров сообщил, что свой единственный аэр выслать не сможет по той причине, что он в ремонте («Как — в ремонте?! — удивился Слегин. — Я ж еще пару часов назад на нем летел!» — «А теперь сломался», — невозмутимо проинформировал его Захаров). А машина с дежурной группой из ближайшего отделения ОБЕЗа прибудет не раньше, чем через десять минут…

Черт бы побрал этих нерасторопных провинциалов!

Пришлось продолжать бег по лестнице. Где-то наверху двери лифта открылись и тут же вновь закрылись, но характерного грохота не последовало, и раскрутчик понял, что неизвестный покинул лифт.

Ноги его подкашивались, легкие хрипели, сердце бешено колотилось в груди — сказывалась усталость, накопившаяся за последнее время.

Продвижение вверх замедлялось еще и тем, что Слегин не знал, на каком этаже остановился лифт — это мог быть любой этаж, начиная с восьмого и выше. Поэтому приходилось осматривать каждый лифтовой холл.

Наконец Слегин достиг последнего этажа, но и здесь никого не обнаружил.

Да кто же этот тип — невидимка, что ли?

Раскрутчик вновь выглянул на лестницу, и взгляд его уперся в железную дверь в той стене, где заканчивались ступени. Помнится, раньше на ней висел массивный замок, а теперь он куда-то исчез…

Слегин распахнул дверь, и в лицо ему ударил ветер. Осторожно выглянув наружу, раскрутчик выбрался на крышу.

И в сердцах ударил кулаком по ладони.

Прижимаясь к крышам соседних домов, от него стремительно удалялся аэр без опознавательных знаков. В его кабине виднелись силуэты двух человек.

Чтобы компенсировать неудачу, которой обернулась погоня за неизвестным, Слегин решил собрать хоть какие-то сведения о Вадиме Бурине путем опроса его соседей. К этому делу он подключил и обезовцев, прибывших как раз в тот момент, когда он вернулся с крыши в подъезд.

Им удалось опросить больше половины жителей подъезда, но никаких ценных сведений соседи Бурина не сообщили. Собственно говоря, компьютерщика мало кто знал — жил он замкнуто, в гости никого из соседей к себе не приглашал, да и визитеров извне у него почти не было. Кое-кто, правда, утверждал, что несколько раз видел Вадима в компании пожилого человека — видимо, отца, но это было довольно давно. Некоторые сообщали, что, возвращаясь поздно ночью, частенько видели, как в квартире Бурина светятся окна, но это не было связано с гульбой или молодежной вечеринкой, потому что ни единого звука наружу не доносилось…

Самым трудным для свидетелей оказался вопрос о том, когда они последний раз видели Бурина. Они морщили лоб, хмурили брови, усиленно пытаясь припомнить конкретную дату, но в конце концов заявляли, что давненько это было…

Не собирался ли Вадим куда-нибудь уезжать? Нет, никаких фактов в пользу этого предположения не было.

Не было ли у Бурина подружки, невесты или прочих знакомых женского пола? Нет, не было, хотя это, конечно, очень странно, если учесть его возраст и проживание в отдельной квартире… Другой бы на его месте погряз в разврате, а этот жил как монах-отшельник!..

Есть ли у Бурина другие родственники, помимо полумифического отца? Неизвестно, поскольку он никогда не распространялся на эту тему…

В общем, одни сплошные «нет» и «не знаем». И хотя принято считать, что отрицательные ответы — тоже информация, но в данном случае Слегина она не удовлетворяла.

Пришлось наведаться в тот отдел учета населения, который обслуживал район обитания Бурина. Там, сломив скрытое сопротивление сотрудников, уже предвкушавших конец трудового дня, Слегину удалось поднять архивные данные на программиста и выяснить, что проживает он по нынешнему адресу всего три года, а раньше был зарегистрирован по месту жительства своего отца — Бурина Ивана Дмитриевича, 195.. года рождения…

Слегин скопировал указанный адрес и вместе с той же группой ОБЕЗа ринулся на другой конец города.

Здесь его ждал очередной сюрприз.

Все указывало на то, что Бурин-старший пропал без вести так же внезапно, как и его сын. И, судя по показаниям соседок-старушек, сидевших на скамейке перед подъездом, примерно в то же самое время. Дверь его квартиры была заперта, на звонки никто не отвечал, и тогда обезовцы в присутствии свидетелей вскрыли квартиру. Ко всеобщему облегчению, полуразложившихся трупов и прочих аномалий там не оказалось.

Слегин тщательно осмотрел помещения, но не нашел ни улик, которые могли бы указывать на то, что имело место какое-либо преступление, ни чего-либо такого, что могло бы пролить свет на обстоятельства исчезновения Бурина-старшего и его местонахождение в настоящее время. Единственным предметом, который вызвал определенные подозрения у раскрутчика, оказалась пара никелированных наручников старинного образца, которые валялись на полу за диваном.

На всякий случай приобщив их в качестве вешдока к будущему уголовному делу, Слегин собрался было обойти соседей, но тут его вызвал на связь Захаров.

Голос начальника инского ОБЕЗа был каким-то странным.

Первым делом он осведомился, где именно Слегин находится, а когда услышал ответ, то долго его обдумывал.

Потом он спросил, не заезжал ли Слегин сегодня в следственный изолятор.

Получив отрицательный ответ, Захаров впал в еще большую задумчивость, и тогда Слегин, не выдержав, осведомился, в чем причина его расспросов.

И то, что он услышал, оглушило его не хуже того удара по голове, который он получил в темном переулке несколько дней назад.

Захаров сообщил, что наемный убийца и негодяй Фонарь, он же — гражданин Лантерин, час назад был обнаружен мертвым в одиночной камере следственного изолятора. А точнее — убитым: выстрел был произведен в упор из пистолета, относящегося к категории СО.

Но самый главный сюрприз хитрец Толя, как опытный писатель-детективщик, оставил на заключительную часть своего сообщения.

По его словам, персонал СИЗО в один голос утверждал, что в камеру к Фонарю в течение нескольких часов перед установленным экспертом временем смерти никто не заходил. За исключением одного человека, который никак не мог быть убийцей — если, конечно, допустить, что он находится в здравом уме.

— И кто же этот тип? — спросил Слегин, уже предчувствуя очередную подлость со стороны госпожи Фортуны.

— Ты, — сказал с вызовом Захаров. — Некто Булат Слегин, собственной персоной… И никакой ошибки быть не может: слава богу, за последние дни охрана изолятора успела вдоволь наглядеться на твою физиономию.

— Ах вот как? — Слегин кусал губу и бездумно хлопал глазами, пытаясь сообразить, что за чертовщина вокруг него сегодня творится. — Ладно, я выезжаю…

• Предыдущая
• 27/97
• Следующая