Наследство Империи - Ипатова Наталия Борисовна - Страница 8

• Предыдущая
• 8/73
• Следующая

А вот с соседом не повезло. Из трех кресел, составлявших ряд, дальнее, у стены, было уже занято хмурым, помятым мужиком из тех, знаете, что без зазрения совести радуют окружающих видом своего складчатого волосатого пуза, когда им душно.

– Эй! Напитки когда будут?

– Кишка водовода у вас над головой, – оскорбилась стюардесса, которую уж во всяком случае звали не «Эй». – Рядом с кнопкой кондиционера. Расходуйте воду бережно, ее запас ограничен. Я принесу лимонад, когда освобожусь.

И удалилась, унося на спине слово из тех, с какими познакомиться бы Брюсу как можно позже.

Натали на ее месте утихомирила бы пассажира, попросту накачав его джином по самую ватерлинию. И пусть бы себе спал. К сожалению, кодекс чрезвычайной ситуации предполагает строжайший «сухой закон», а значит, ей всю дорогу придется терпеть эманации раздражения и недовольства. Стюардесса покинула место сражения с гордым видом: дескать, много вас, а ей надо взять ситуацию под свой контроль. Иногда это получается лучше, а иногда... Ну, будем надеяться. Сама невозмутимость, Натали заняла среднее кресло, притворившись, что всецело поглощена обустройством: откинула спинку, проверила кондиционер на всех уровнях, подняла и опустила персональный «конус тишины».

– Сервис, а? – кивнул сосед. – Я думаю, турфирма должна вернуть деньги! Одному-то не переорать их, надо объединиться и коллективный иск этой планетке вчинить. Да и моральный ущерб сверху! Сперва заманивают народ сезонными скидками, а после отмазываются: мол, катастрофа у них...

Чудная штука этот «конус». Армейская разработка, только недавно вошедшая в коммерческое использование. От целенаправленного крика в самое ухо, конечно, не спасет, но храп, плач младенцев и монотонный бубнеж кумушек по соседству отсекает напрочь, обращая их в монотонный шум наподобие морского. К слову сказать, и твой собственный шум «конус» наружу не выпускает. Использование его в людных местах стало хорошим тоном.

Брюс уже подключил считыватель к персональному экрану транслировались каналы спутникового видео. Катастрофа – не повод для отмены школьных занятий. Брюска всегда предпочитал сбросить с плеч обязаловку, а уж потом резвиться в свое удовольствие. «Считак» у него забит, вот только надолго ли его хватит? И для самой-то Натали бездельное, бессмысленное ожидание совершенно невыносимо, а для этой юлы в образе мальчишки – смерти подобно!

Подушечки и пледы, вытканные в национальных сине-голубых цветах, обнаружились в багажном ящике под креслом: туристические яхты Федерации выпускаются в миллионе вариантов, и куда только инженерная мысль не запихивает эти необходимые вещи! На освободившееся место они с Брюсом, переглянувшись, загрузили свою сумку, тем самым внеся посильный вклад в благое дело разгрузки прохода.

– Замаетесь доставать, ежли что понадобится, – откомментировал сосед.

Натали в первый раз подумала об убийстве. Глубоко и ровно дышать: говорят, это помогает.

– А папка ваш где? Ну, я мыслю, кто-то же вас привез?

Не твое собачье дело. Натали только еще задумалась, как облечь эту идиому в благопристойную и неконфликтную форму, как сын уже подоспел на выручку:

– Маме и самой не слабо.

– М-нэ-э? – Мутный раздосадованный взгляд уперся в Натали изучающе. – Не люблю женщин за рулем. Без них на магистралях было бы больше места. Намного больше!

Натали, в принципе, тоже была сторонницей более строгого подхода к выдаче разрешений на пилотирование, однако проводить водораздел на уровне пола... Когда-то мы это уже проходили. И благополучно прошли. Хотя не женское равноправие само по себе было нашей целью. Впрочем, к некоторым вещам глупо относиться серьезно. Ну не любишь ты женщин за рулем. Может, ты их вообще не любишь.

– Сначала они садятся за руль, – сосед продолжал развивать свою мысль, – потом занимают ответственные должности. Потом оказывается, что они самостоятельные по самое «не могу» – и ребенка без мужика родить могут, и поднять его за свои деньги. Да такая баба не всякому и нужна. Вот, к примеру, где все-таки ваш папка?

– Мой отец военный пилот, – отчеканил Брюс. – Он погиб. Он – герой.

Он уже большой мальчик и знает, что два слова – «Зиглинда» и «Эстергази» – без необходимости не произносятся вслух.

– Ага, папа был то и папа был это. Удобные вожжи, когда надо мальчишкой править. И ты тоже, конечно, хочешь стать военным пилотом?

– Почему хочу? Буду. Вариантов нет.

– Не люблю военных. Без них мир был бы лучше.

«Рядовой, молчать, улыбаться!» – просигналила Натали сыну. Судя по выражению лица, рядовой уже выполнил боевой разворот и держал палец на пуске торпеды.

Улыбайся. Не представляешь, как это всех раздражает. Вырастет – сам догадается. Успел ли догадаться всеобщий любимец Рубен Эстергази? Трудно растить мальчишку без возможности посоветоваться с его отцом.

Терпение – основа жизни на Нереиде. Первые два дня всякой эвакуации беспокоиться не имеет ни малейшего смысла. А следующие дни сливаются, и отсчитываешь их разве только по возгласам Брюса: «Задание прислали». Вот уж кому не скучно, так это учителям. Рассылать пакеты, проверять задания...

Может, выучиться вязать?

«Мам, я знаю, ты можешь, не меняясь в лице, трижды в день жевать рис, сваренный без сахара, соли и масла, но хоть не отрицай, что это подвиг!»

Табор весь перезнакомился из конца в конец, что естественно, когда изо дня в день пользуешься одной санитарной комнатой. Напротив, чуть наискосок, слева, сидит Ингрид, а дальше – Тюна, которую эвакуировали прямо с улицы, в дурацком прозрачном платьице из цветного стеклянного волокна. Волосы у Тюны жалкие, бессильные; чтобы заставить их виться, надобно каждый день колоть в кожу головы косметический препарат. Эвакуация безжалостно ставит нас лицом к лицу с самым неприглядным из наших «я». Ситуация с удобствами такая: утром привел себя в порядок, надел свежее белье, зубы почистил и снова очередь занял – на вечер. Дети, понятно, без очереди. Много детей, много капризов и крика. Почти все время приходится проводить в «конусе», а он, как оказалось, при длительном использовании притупляет чувство реальности.

За несколько суток устанешь глазеть на трансляцию катастрофы, картинку серых волн, где в нижнем правом углу неизменно мелькает показатель силы ветра и уровня воды... На поверхность планеты невозможно сесть. С поверхности планеты невозможно взлететь. Редкая драматическая комбинация трех лун спровоцировала ураган необычной продолжительности и силы, сместивший океанские течения. Необычной – для сколько-то-сотлетней истории заселения Нереиды. Потоп библейских масштабов. Космопорт, во всяком случае, раньше не заливало никогда. И спорт уже не увлекает, и балет скучен, и фильмы все кажутся похожими один на другой. И в голове ни одной позитивной мысли. Вообще ни одной, кроме как предложить соседу поменять носки. Хотя бы из вежливости.

Мы, конечно, и сами давно уже решились снять туфли, но наши носки чистые, на всех четырех ногах. И футболки. Отсутствие запаха – вопрос вежливости по отношению к другим и достоинства по отношению к себе.

Никто, кроме нас, тут не думает о достоинстве. Сидят полуодетые, босые, седьмые сутки в одном кресле едят и спят, большей частью даже не подозревая, что таким образом выдают: именно так они выглядят дома, в комфортной среде, когда никто не видит. Варево медленно закипает.

Девочка в кресле сзади говорит по комму. Специально из рубки принесли, установили связь с каким-то астрономическим далёком.

– Да, папа... Все нормально, ситуация, – голос смеющийся, беспечный, – штатная. Нет, ну что ты, ни в коем случае, даже не вздумай! Представь, как это будет выглядеть!

Зажимая микрофон ладонью, шепчет вслух:

– Па беспокоится! Хочет прислать прыжковый корабль, прикиньте. Совсем с ума сошел! Да, папа, конечно, он тут. Хочешь с ним переговорить? Н-ну... ладно. Я тебя тоже люблю.

• Предыдущая
• 8/73
• Следующая