Ватага 'Семь ветров' - Соловейчик Симон Львович - Страница 21

• Предыдущая
• 21/52
• Следующая

А потом Наталья Михайловна нагнулась к Клаве и велела все с лица смыть, да еще пойти в ее кабинет, найти в шкафчике ацетон и вату, специально для этих случаев приготовленные, и привести руки в порядок.

- Ой, да ну, Наталья Михайловна!

- И без "ой", без никаких "ой".

- Да ну ладно вам, - попробовала Клава другой тон, свойский, - ну подумаешь!

- Ты знаешь где, сама найдешь? Или отвести?

И жалко же было Клаве своих ноготочкой, просто передать нельзя, до чего жалко!

- Вы вообще не имеете права! Я в школу не за этим прихожу! Я на урок опоздаю!

- Что же ты стоишь, теряешь время? Поторопись! - сказала Наталья Михайловна, а сама подумала со страхом:

"А вдруг Киреева пойдет в класс как ни в чем не бывало, что тогда? Может, пусть идет с миром?"-подумала Наталья Михайловна, но поздно: Клава объявила, что снимать маникюр она не будет.

- Но в таком виде я тебя в школу пустить не могу. Это из всяких рамок выходит.

- А я не портрет, чтобы в рамке, - огрызнулась королева Керунда, повернулась и пошла вон из школы, расталкивая идущих навстречу ребят.

А из-за кого все это случилось с ней? Из-за мамы. Только самый злой враг мог бы досаждать ей так, как мама.

Поссорившись с директоршей, Клава побродила по улицам и вернулась домой.

- Ты почему пришла? - спросила Тамара Петровна в дверях.

- Англичанка заболела.

- Английский - один урок.

- И физик заболел.

- Что, все заболели, одна ты здоровая? Сколько же это будет продолжаться, Клавдия? Ты когда вчера вернулась? А если бы соседи увидели - стыд на весь дом!

Клава молчала.

- Тебе мать что - кукла? Матрешка? Всю ночь не спала!

- Спи, кто тебе мешает?

- Нет, ты только посмотри! Ну словно враг в доме!

Клава прошла на кухню, заглянула в кастрюли, зажгла газ.

- Ты дашь мне поесть спокойно? Поем, а тогда уж и начинай свой сеанс! И вот пилит, и вот пилит! Еще и в школу таскается! Из-за тебя меня выставили, на ypoки не пустили! Кто тебя просил в школу таскаться? Кто?

- Я не таскаюсь! Я...

Клава бросила ложку и, хлопнув дверью, ушла в комнату. Ну разве это жизнь? "Ну, я знаю,- думала Клава,- люди всюду едят друг друга, но у нас дома это делается не по-человечески".

Ока собрала горой подушки, развернула плед и легла, укрывшись с головой, - нет ее.

- Ты это брось! - появилась в дверях мама. - Что за манеру взяла? Чуть что, сразу ложкой об стол и дверью хлопать! Мать говорит - слушай! И что ты разлеглась среди дня? Ты видела когда-нибудь, чтобы я среди дня легла?

Вставай, бери тряпку, мой пол!

- Тебе надо, ты и мой!

- Ах ты... Ты скажи... Ты мне лучше сама скажи, пока я в милицию не пошла...

- Уже и в милицию. - Клава села, закуталась в плед. - В школе побывала, теперь в милицию, потом куда пойдешь?

- Найду, куда мне идти! Ты мне по-хорошему скажи: взяла кольцо?

- Опять сначала! Не видала я твоего кольца.

- Посмотри мне в глаза.

- Да пожа-алуйста...

Тамара Петровна долго смотрела в честные глаза дочери. Не может человек так смотреть, если он виноват!

Дорогое малахитовое кольцо, и притом чужое - Тамара Петровна с сотрудницей одной поменялась на время - пропало в доме! Нигде его нет! Тамара Петровна уже и половину стоимости его выплатила, - но где же кольцо?

Неужели Клавдия взяла?

- Просто чудо какое-то, - пробормотала мама и взялась за тряпку - мыть пол. Клава поджала ноги, чтобы не мешать ей.

- Вот! - закричала Тамара Петрозна. - Ноги она поджимает! Мать полы мой, а она сидит, поджав ноги!

- Могу опустить, - сквозь зубы сказала Клава.

Тамара Петровна заметалась по комнате, не зная, что же ей сделать. Потом схватила с вешалки вещи Клавы и ваперла их в шккф.

- Сиди дома, учи уроки. Приду со смены, проверю тетради.

- Много ты в моих тетрадях поймешь! - сказала Клава, чтобы последнее слово осталось за ней.

Вечером Клава готовилась идти в клуб. Возле нее крутилась соседская девочка Марина.

- Я собралась и пошла, а у тебя баночки, щеточки, кисточки... Зачем?

- Вот будет тебе шестнадцать, тогда узнаешь зачем,- кяло поучала Клава. - В твоем возрасте я уже на танцы ходила... Отсталые дети пошли... Говорят, акселерация кончается...

- Меня мама не пускает.

- А меня пускает? Вон, всю одежду заперла. А мы дверцу ножницами подденем... Все равно мы с ней разводимся, с мамочкой моей драгоценной...

- Это только муж с женой разводятся.

- Раньше так было, а теперь кто хочешь с кем хочешь разводится. Еще и лучше. А то мы с ней до кровавых боев дойдем. Я ей уже давно проверку устроила, и вышло, что она меня не любит!

И Клава рассказала, как она однажды загадала: если бросить расческу на пол, поднимет мама или не поднимет?

Если любит - поднимет! Клава бросила расческу и стала просить, умолять маму поднять ее, но мама только и сказала:

- Новые новости! Клава, а ты знаешь? Может, ты больная, а?

И расчески не подняла. Не любит!

* * *

Чтобы помочь мужу в его задаче с Керундой, Елена Васильевна решила дать классу сочинение на тему "Хороший ли я сын" - "Хорошая ли я дочь".

- Этого еще не хватало! - воскликнула Клава.

- А стихами можно? - спросил Саша Медведев.

- Можно, если хорошими.

- У нас плохих не пишут! - ответил Костя Костромин.

Похихикали, поострили, потом - что делать? - покорились и стали писать.

И вот Каштанова открывала тетрадь за тетрадью...

Игорь Сапрыкин: "Какой я сын? Плохой. Хуже, чем кто-нибудь думает. По дому сейчас не помогаю, учусь плохо, иногда даже злюсь на родителей. В подробности вдаваться не хочу. По правде говоря, пишу на эту тему только для них. И так двоек полно, а так, может быть, поставите тройку, на большее я не рассчитываю. Просьба сочинение вернуть. Не думайте, что я боюсь, - за все, что написал, могу ответить".

Сережа Лазарев: "С отцом у нас отношения особые. Он сталеваром работает, там жара постоянная, металл раскаленный близко. Вот он приходит домой и просит меня сыграть что-нибудь. Я ведь музыкальную школу окончил, пять лет учился, всё благодаря отцу. Ну вот, он просит меня сыграть, а я бочком, бочком ухожу из комнаты. Вот и проявляется неуважение к отцу. Когда я хотел бросить девятый класс, он ходил надутый, все говорил: "Если бросишь, тогда на меня не обижайся". А когда я пошел снова, он стал совсем другой, теперь у нас все нормально. Все-таки очень хорошо, когда сделаешь отцу приятное..."

"А что такое сын? - писал Роман Багаев. - Если отпрыск мужского рода, то, разумеется, я сын. А если нет, то уж не знаю, как ответить. По хозяйству я, само собой, ничего не делаю. Значит, я не есть сын в вашем понимании. Говорят, сын должен хорошо учиться и иметь возвышенные планы на будущее. Стало быть, опять я не есть сын. Еще сын должен заботиться об отдыхе уставших после работы родителей. И опять я не сын! Предки спят, а я в другой комнате извлекаю из гитары очень немузыкальные звуки, - не сын! Сын должен слушаться родителей.

Ура!! Наполовину я сын! Сын пользуется любовью родителей и всеми сыновними привилегиями. Вот тут уж я сын!

Три с половиной на полтора: сын ли я?"

Чем дальше читала сочинения Елена Васильевна, тем сильнее было ее удивление. А она-то, она все говорит им о хорошем отношении к родителям, но они и сами все прекрасно знают и понимают! Вот это кто написал?

"Я часто огорчаю своих родителей. Бывает, нагрублю им, обижу их ни за что. Но все это совершается в мимолетном порыве негодования. Бросишь им какую-нибудь грубость - и сразу раскаиваешься" - это Козликов! Кто бы глог подумать?

И главное, все, все подряд, все, как один!

Аня Пугачева: "Хорошая ли я дочь? Критиковать себя не хочется, а хвалить - тем более неудобно. Да и кто в наши дни хвалит себя? Я раньше была такой грубой, бессердечной девчонкой, сейчас так стыдно! Сейчас я все стараюсь сделать, чтобы маме было лучше, чем мне".

• Предыдущая
• 21/52
• Следующая