Две дамы и король - Играева Ольга - Страница 46

• Предыдущая
• 46/72
• Следующая

— Это уж мы вас, наших пинкертонов, должны спросить. А что, будто вы не знаете, что у Сергея здесь пассия имеется? Региночка… Та еще хищница.

Загляните в ее трудовую книжку, как она быстро карьеру в последние год-два сделала — от референта отдела научно-популярной литературы до завотделом прозы. Сильно в гору пошла после того, как Губин купил издательство…

— Может, дело в способностях?

— Что? Не смешите меня! Баба как баба — с куриными мозгами, пардон за мужской шовинизм! А что до способностей, так они имеются. У-у-у-ух, какие способности. Она, ха-ха, сперва на Подомацкина глаз положила, а тот был не прочь, да только он ни на ком не женится. Как развелся с первой женой — превратился в закоренелого холостяка, к венцу не затащишь. Ха-ха, видно, классно баба его достала! Так что ничего у Региночки не получилось. А Серега — другое дело, ловко она его охомутала, он на все ради нее готов…

— Но ведь Регина Никитина, насколько я знаю, счастлива замужем?

— Да, она всех старается в этом убедить. Счастлива… Какая баба откажется от мешка денег — а Губин, по ее представлениям, им и является. Между нами, никакой он давно не мешок, прохудился мешок и отощал, но со стороны все выглядит тип-топ, в полном ажуре. Серега умеет пыль в глаза пускать. Так что не удивлюсь, если она здесь роль сыграла. А впрочем, это я так. Киру жалко, милая была женщина. Всю жизнь с нелюбимым человеком…

Вадим давно выработал привычку спокойно реагировать на самые разные проявления человеческой натуры, но слова Булыгина его покоробили, хотя он и не подал виду. Может быть, оттого, что дело касалось Регины? Да нет, Занозин вообще не любил умников, которые держат кукиш в кармане и на этом основании считают себя очень ловкими и хитроумными.

— Вы хотите сказать, что Регина Никитина была заинтересована в убийстве Киры Губиной?

— Разве я это сказал? — делано изумился Булыгин. — Вы не правильно поняли…

Он посмотрел в глаза Занозину с явной издевкой — не потому, что именно Вадим был ему неприятен, а потому, что Булыгин считал себя очень крутым и любил чувствовать чужую беспомощность. «Что, не удалось меня на слове поймать, ментяра? И никогда не поймаешь. Так-то». Булыгина еще сковывало напряжение — последствие решающего разговора с Губиным и появление этого мента. Но он вспомнил, что почти решил свои проблемы с Губиным, и сладкое чувство самодовольства залило его душу. Мимолетно ему подумалось, что он совершает ошибку, восстанавливая мента против себя, — мало ли что. Но Булыгин отмахнулся от этой мысли — кто он такой, этот Занозин? Ему захотелось остаться одному, чтобы целиком отдаться смакованию победы над Серегой и предвкушению дальнейших жизненных удач. Он широко и почти искренне улыбнулся Вадиму и спросил:

— У вас еще что-нибудь ко мне?

Вадим вышел из конторы Губина на оживленную улицу и, задержавшись на краю тротуара, закурил.

Спешить не хотелось. Был прелестный московский ранний вечер. Он стоял, курил и пытался подвести итог своих сегодняшних изысканий в царстве Губина.

И еще он думал: хорошо, что он поборол искушение и не зашел к Регине, хотя она была совсем рядом — через три двери от Губина и напротив кабинета Булыгина…

Мимо проходили люди — лысоватые мужчины-госслужащие в костюмах и галстуках, красивые юные девушки, их Занозин безотчетно провожал взглядом.

На Тверскую все девушки, как правило, приходят принаряженные. На бывшей Горького и двадцать лет назад у девушек было принято просто гулять, дефилировать с заходом в магазины, чтобы себя показать Попадались туристы и простые озабоченные тетки с сумками. Суета вокруг расслабляла и настраивала на благостный лад. Вдруг около газетного киоска его взгляд наткнулся на показавшийся знакомым затылок, стриженый, мощный, расположенный выше уровня занозинских глаз. Вадиму нестерпимо захотелось заглянуть «затылку» в лицо, и он начал соответствующий маневр, заходя сбоку. Но «затылок», как назло, повернулся. Вадим, не оставляя своих намерений, стал обходить его с другой стороны. Но тут обладатель затылка обернулся и уставился Занозину прямо в лицо. Расстояние между ними было метров пять. «Мигура», — с удивлением признал Занозин и рванул к нему.

Однако тот не стал ждать, когда Занозин приблизится. Мигура развернулся и с завидным проворством нырнул в подземный переход. Вадим сбежал по ступеням, еще на лестнице вглядываясь в макушки шевелящейся внизу в переходе толпы. Мигуры и след простыл. Занозин еще какое-то время потыркался в переходе туда-сюда, но напрасно. «Снова он тут, рядом с Региной. Зачем все-таки?» — ломал он голову. Нельзя сказать, что новое появление Регининого преследователя его сильно испугало. Но оно тревожило, раздражало, озадачивало. В последнее время он о Мигуре и думать забыл… Занозин не мог для себя решить, надо ли говорить Регине о том, что преследователь никуда не делся, а просто стал осторожнее и не попадается на глаза. С одной стороны, зачем ее волновать… Ведь непонятно, чего хочет Мигура. Но с другой стороны, именно это обстоятельство и было главным источником беспокойства. Непонятное всегда страшит.

Булыгин приехал домой в самом прекрасном расположении духа. Едва он переступил порог, ему на шею с визгом бросилась Элеонора. Она днем прилетела с Кипра и уже успела разобрать вещи и расслабиться. Выскочила она из ванной, обернутая махровым ослепительно белым полотенцем, и повисла на Булыгине. Элеонора знала правила игры — ей надлежало изображать восторг при виде мужа.

— Чего не встретил в аэропорту, бесстыжий?

Я ведь предупредила, когда рейс, на автоответчике сообщение оставила, — извиваясь всем телом вокруг Булыгина, защебетала она. Так извертелась, что полотенце вот-вот упадет. Правила игры правилами игры, а проделывала она это не без удовольствия.

— И без меня прекрасно добралась, — улыбнулся Булыгин, прижимая ее к себе за вертящийся задик.

Потом отодвинул и объявил:

— Кофе хочу.

— Сейчас, — отозвалась Элеонора и устремилась в спальню — облачиться во что-нибудь более подходящее.

Булыгин с удовольствием посмотрел, как она скинула с себя полотенце и, встав на цыпочки, начала копаться в шкафу. От постоял еще немного, глазея на Элеонору, склоняя голову то на один, то на другой бок. «Все-таки обалденная девка, пока рот не откроет», — признался себе тщеславный Булыгин. Он бросил на стул плащ и кейс и прошествовал на кухню.

Элеонора появилась через минуту — в трикотажных обтягивающих бриджах и белом топе, позволяющем разглядеть ее сногсшибательный загар. Она тут же схватила чайник, налила в него воды и воткнула штепсель в розетку, потом кинулась к шкафчикам, доставая чашки, банки, ложки и прочее необходимое для кофепития.

Булыгин покосился на ее плечи.

— Хорошо загорела. Признавайся, мужики приставали? — Оттянул на ее талии край трикотажных бриджей и заглянул внутрь. Трусиков на Элеоноре не было. — Однако!.. — восхитился он.

Булыгин собрался продолжить свое исследование.

Но Элеонора, взвизгнув, шутливо шлепнула его по руке и проговорила жеманным голосом, пародируя неизвестно кого:

— Фу, дурак!

Булыгин, довольный, отлип до поры.

— Какие мужики? — затараторила Элеонора. — Никаких мужиков! Ни одного стоящего в радиусе километра, — вдохновенно врала она, накрывая на стол. — Целыми днями на пляже и в бассейне, плавала я как спортсменка — от борта до борта и обратно раз по пятьдесят. Одна дура — служащая отеля — даже поинтересовалась: может, я член национальной сборной? Хи-хи-хи… Они там такие тупые! Я у портье спросила, где у вас самый шикарный магазин. Так он меня направил — оказался какое-то сельпо, честное слово. Склад б, у. Никакой эксклюзивное™… Ни одной фирменной шмотки. Самый шикарный магазин, а «Экскалмейшн» не найдешь… Все какое-то серое, жеваное. Один раз надел — и можно выбрасывать. Одноразовые…Тоска, никаких достопримечательностей! В парикмахерскую пошла — говорю, сделайте мне легкую химию. Так они сделали сильную!

• Предыдущая
• 46/72
• Следующая