Пыль небес - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 21
- Предыдущая
- 21/92
- Следующая
Для чего еще нужны боевые машины, если не для убийства? Для чего вообще воевать, если не для того, чтобы убивать людей?
Тир знал, что у самих людей другие взгляды на проблему войны, и знал, что люди ошибаются. Достаточно один раз увидеть, что такое война, чтобы убедиться – это повод для человека поддаться самому человеческому из инстинктов: бессмысленной жестокости.
Как бы там ни было, на болидах позволили летать и даже позволили установить на них магическое бортовое вооружение. Но – с серьезными ограничениями по энергоемкости, скорострельности и разрушительной силе.
Тир, ознакомившись с разработками, два дня ходил злой и, понимая, что поддался эмоциям, все равно отвязывался на Казимире и на всех, кто подворачивался под руку.
Через два дня он смирился. Использующиеся в настоящее время ШМГ – шарикометатели Геллета – были все же лучше, чем какие-нибудь баллисты или что-то еще, до чего могла додуматься здешняя техническая мысль. Покрытые специальным составом шарики загорались от трения, а их начальная скорость напрямую зависела от скорости машины. Наибольшую убойную силу имели выстрелы пилотов, достаточно умелых, чтобы летать и маневрировать на самых высоких скоростях, так что можно было не чувствовать себя несправедливо обиженным. Если, конечно, не вспоминать о том, какое вооружение могло бы стоять на болидах, а вместо этого лежало, законсервированное, в арсеналах, ожидая своего часа, который мог никогда и не наступить.
В тренировочных боях вместо боевых шариков применялись так называемые «маркеры». Тоже, разумеется, магия. Маркеры неплохо имитировали попадания разной степени тяжести, временно выводили из строя двигатели, лишали подвижности пилота. Срабатывали они только в том случае, если машины были оснащены соответствующими датчиками. Датчики стоили денег. Маркеры – не стоили почти ничего. Это был редкий для Саэти случай, когда цены на магическое оборудование не оказались завышены в несколько десятков раз.
О завышенных ценах Тир мог судить, опираясь исключительно на лонгвийские источники. Ну и на то, что каждый день наблюдал на улицах: в Лонгви магия использовалась повсеместно, и никого это пока не разорило. Жизнь в городе и во всем баронстве была дороже, чем в других государствах Вальдена, но не настолько, чтобы компенсировать затраты на магическое оборудование, если бы Лонгви закупал их по общемировым ценам.
Эти самые общемировые цены, устанавливаемые производственным центром Вотаншилльского института магии, и стали второй причиной того, что применение магии не только в войне, но и в мирной жизни постепенно сходило на нет. Институт был монополистом и творил, что хотел, отговариваясь, когда считал нужным отговариваться, одним и тем же аргументом: у нас не хватает людей.
Аргумент навяз в зубах, но был правдив. Людей – магов, способных работать на производстве, – действительно не хватало.
К сожалению, – по крайней мере, Тир об этом пожалел, – на запрете магии в военных действиях в Саэти не остановились. И, в конце концов, запретили самих магов. Точнее… сочли, что ставить их производство на поток неэтично. Черт их поймет почему. Библиотека, в которой Тир черпал эти сведения, тоже была лонгвийской, большинство авторов, писавших о проблемах магии в Саэти, были лонгвийцами, и взгляд их на проблему был односторонним и резко негативным.
Мнение лонгвийцев никого в Вотаншилле не интересовало. Упирая на трансцендентность, возвышенность и запредельность своего знания, маги настаивали на том, что не могут, просто не имеют права создавать ремесленников. Магия – это искусство, и другие точки зрения невозможны. А искусство подразумевало обучение один на один, от ученика к учителю, в течение многих лет. С тем, чтобы конечный результат на голову превосходил любого или почти любого из прежних массовых выпусков.
Результат действительно превосходил. Только вместо пятидесяти магов в год в мир выходили пять магов в десятилетие. Тут уж не до массового производства бытовой техники. Выпускники института были нарасхват при дворах и придирчиво копались в предложениях, исходящих от правителей разной степени могущества. Конкурентов они не боялись. За конкурентов могли бы сойти керты, но область применения кертской магии ограничивалась границами кертского царства. За конкурентов могли бы сойти жители далекого острова Хиту, которым наплевать было на материковые законы, но на Хиту до идеи о том, что каждый маг бесценен и уникален, додумались примерно на тысячу лет раньше, чем в Вотаншилле.
Эльфийские маги предпочитали не иметь дела с людьми. Орки людей убивали. Шефанго… о, эти с людьми активно сотрудничали. Но даже шефанго не учили людей магии. Для этого шефанго создали в Вотаншилле институт…
Здесь круг замыкался.
Книги, которые читал Тир, были полны стона и скрежета зубовного и тихого, бессильного, но злого недоумения. Тир не злился – он уже отбесился свое, когда понял, какого оружия лишился из-за конвенции, – но отношение авторов разделял. Что мешало Вотаншилльскому институту создавать двух суперменов в пятилетку, выпуская при этом каждый год полсотни нормальных, крепких профессионалов?
Трансцендентальность, не иначе. А что еще? Она родимая, и ничего кроме.
Но как же в таком случае сам Лонгви? В условиях, когда любая магическая вещь – это предмет искусства, имеющий соответственную цену, на какие средства обеспечивает себя необходимым магическим оборудованием город, целиком и полностью зависящий от магии?
А на свои собственные. Барон Лонгвийский когда-то давно основал институт в Вотаншилле, а когда тамошние маги осознали свое высокое предназначение и отказались набирать студентов, пожал плечами и создал в Лонгви целый комплекс профессионально-технических училищ.
Да, безусловно, их выпускникам далеко было до магов с высшим образованием, даже до тех, кого когда-то обучали поточным методом. Но на создание необходимого городу оборудования, а также на рационализацию и редкие открытия лонгвийских магов хватало. А большего от них и не требовалось. В Лонгви знали истинную цену магическим предметам. В Лонгви повсеместно пользовались ими. И не покупали в Вотаншилле ничего, кроме болидов. Даже медлительные анлэтхе – которые при необходимости легко было переоборудовать в хорошо бронированные бомбардировщики – изготавливались на заводе в одном из многочисленных пригородов.
Лонгви не конкурировал с Вотаншиллом. Магические предметы, изготовленные в здешних мастерских, не продавали в другие государства. Но себя город обеспечивал полностью всем, начиная с самого необходимого и заканчивая предметами роскоши.
Рай на земле, не иначе.
Похоже, что так. Только не для Черных.
– Ты сегодня занят? – Лика застенчиво улыбнулась. – Может быть, у тебя найдется пара часов?
– Я всегда занят, – Тир кивнул, приглашая девушку войти, – что нужно?
– Мы собираемся в «Ноты». Мирон хочет купить себе новую скрипку. То есть старую… в смысле, другую. Вот. – Лика тряхнула головой, как всегда, когда от спешки запутывалась в словах. – Без тебя мы точно купим что-нибудь не то.
– Мирону нужно купить себе другие руки, – сказал Тир. – И другие уши. А вам всем нужен другой Мирон.
Лика вздохнула и постаралась сделать взгляд жалобным. Попытка удалась, но на Тира такие штучки не действовали.
«Ноты», а точнее – «Семь нот» называлась лавка, торгующая нотными списками и подержанными музыкальными инструментами. Своеобразный обменник, услугами которого пользовались студенты лонгвийской консерватории чуть ли не со времен ее, консерватории, основания. В «Нотах» нельзя было купить ничего выдающегося или хотя бы просто высококачественного, но это только если не искать. Или не уметь искать.
Тир искать умел и умел выбирать.
Это относилось не только к музыкальным инструментам, и за три месяца жизни в Студенческом квартале Тир успел заработать репутацию мага-самородка. В Лонгви хватало таких – людей с магическими способностями, интуитивно научившихся пользоваться малой частью своих возможностей.
- Предыдущая
- 21/92
- Следующая
