Дева и Змей - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 13

• Предыдущая
• 13/100
• Следующая

– Красиво, не правда ли? – Невилл смотрел на башенку. – Что скажете, мисс Ластхоп?

– Красиво, – согласилась Элис. – Что это?

– Собственно, это я и хочу вам объяснить, – хозяин Черного замка поднял руку, указывая на склонившуюся к воде купу плакучих ив, – там, за ветками, есть лодка. Если доплыть на ней до башни, вас встретят запертые двери. Это прочные двери – очень старые, но очень надежные. Однако, разумеется, любые двери можно взломать. И внутри… – он задумался, как будто не знал, что там, внутри, а придумывал прямо сейчас, – внутри вы найдете пыль, труху, остатки стенных росписей, мертвых насекомых, да, может быть, стайку летучих мышей под самой крышей.

– Фу! – Элис поморщилась. – Стоило рассказывать!

– Но ведь до башни можно добраться не только на лодке.

– А как? Вплавь? – Элис наклонилась, потрогала воду. – Нет, – помотала головой, – не сезон.

– Вода здесь не станет теплее даже в самые жаркие дни июля, – сообщил Невилл, – на дне множество ключей. Подумайте, неужели нет других способов?

– По воде, аки посуху? – Элис насмешливо прищурилась. – Или, может, по воздуху? Позвать летучих мышей, чтобы перенесли? Сделать лодку из лепестка кувшинки?

– Именно, – без тени удивления согласился ее спутник, – вам многое известно. Любой из этих способов будет лучше, чем путешествие через озеро на останках дерева, убитого людьми. Правда, летучие мыши помогли бы нам только в темноте: они не выносят солнечного света. А вот кувшинка – это хоть сейчас.

Он уже шагнул к воде, намереваясь сорвать лепесток, когда Элис вдруг испугалась и сказала:

– Не надо.

Она хотела еще добавить, что ей надоели все эти шутки, что она хочет вернуться в город, что в жизни больше не поднимется на Змеиный холм, но не добавила. Зато спросила:

– Чего вы добиваетесь?

– Если бы вы подплыли к башне на золотой лодке, двери раскрылись бы сами, и там, внутри, пыль стала алмазным песком, росписи на стенах засияли свежими красками, бабочки закружились в цветнике на крыше, а летучие мыши… они спят до ночи и не боятся тех, кто приходит, как друг. Вы можете увидеть это, мисс Ластхоп, но пользы от увиденного будет немного, а бед – более, чем достаточно. Вы ведь знаете, не правда ли, как это плохо – видеть то, что недоступно другим?

Элис и рада была бы огрызнуться, но запала хватило только на молчаливое удивление: “откуда он знает?”

– А можете закрыть глаза, – продолжал Невилл, – и сказать себе: это все в моей голове! Вас научили говорить так, научили хорошо, вы делаете это не задумываясь… почти. Я помогу вам. В обоих случаях – помогу. Пожелайте, и сказка станет вашей жизнью. Нет – и я дам вам объяснения, которые будут лживы от первого до последнего слова, однако полностью устроят и вас, и всех остальных.

– Интересно, каким же образом? – теперь он по-настоящему пугал ее. Нет, не казался опасным, да и не был, наверное, просто слишком много знал такого, о чем не полагалось знать даже самым близким друзьям семьи Ластхоп. Неужели отец был прав в своих вечных опасениях за дочь, прав, когда говорил, что по обе стороны океана, на любом континенте найдутся враги, готовые на все, лишь бы найти слабое место семьи, найти и ударить?..

– Нет, – Невилл нахмурился, в черных глазах плясали блики солнца, отразившиеся от зарябившей под порывом ветра воды, – не думайте обо мне плохо, мисс Ластхоп. Во всяком случае, не думайте так. Я говорил вот о чем…

И все сразу встало на свои места.

Элис огляделась, с легким сердцем любуясь озером, замшелой башней над водой, глухим, почти непроходимым лесом – только узенькая тропинка вела в обход холма к поросшему осокой берегу. Красивое место!

Невилл Драхен “коммивояжер, авантюрист и холостяк” – он сам так представился, – улыбнулся, довольный произведенным впечатлением. Его мотоцикл стоял поодаль и почти не портил вида.

– Могу поспорить, – сказала Элис, – даже из местных немногие знают как здесь красиво. По тропинке ходят не часто. А развалины вы мне покажете?

– Да там смотреть особо не на что, – Невилл пожал плечами, – оплывшая земля, трава, да груда камней. Впрочем, если вы настаиваете.

– Конечно, – без колебаний заявила Элис, – я настаиваю. Вы ведь сами сказали, что взяли выходной. И обещали показать окрестности…

– Вот так, – сказал Невилл, Наэйр из рода Дракона, – вот так это будет. Не самый плохой вариант – как вам кажется? Вы никогда больше не подниметесь на Змеиный холм, потому что замок станет развалинами. Вы, может быть, станете ходить сюда, к озеру. Найдете лодку в кустах и доберетесь до башни, чтобы взглянуть на нее изнутри. Вы ничего не потеряете. И не приобретете.

– Как вы это делаете? – спросила Элис. – Как? Что это? Гипноз? Внушение? Я сплю? Вы погрузили меня в транс?

– Я отвезу вас домой, – он подозвал коня, – не бойтесь, я ведь обещал, что… не сделаю вам ничего плохого. А на досуге подумайте, какое видение мира нравится вам больше. И дайте мне знать.

Это “не бойтесь” на удивление возымело эффект. Страх действительно прошел. Элис даже не удивилась, когда Невилл опустился на колено, протягивая ей ладонь: просто оперлась ногой, и ее одним движением закинули в седло.

– Я сделаю так, как вы пожелаете, – Невилл повел Облако под уздцы, – так, как вы скажете, а не так, как хочет ваше сердце. Желания сердца, – он обернулся, заглянул ей в лицо, – они бывают опасны. Однако юный Гюнхельд уже начал беспокоиться. С вашего позволения, – он оказался в седле позади Элис, тронул коня, – так мы доберемся быстрее…

…Некоторое время за столом на веранде царило вдумчивое молчание. Потом Варвара Степановна шевельнулась, кутаясь в ажурную шаль, и спросила негромко:

– А кто, простите, ваш отец, милая?

– Эндрю Ластхоп, – Элис сжала пальцами коленки, – он… наша семья очень богата и влиятельна. И… у отца есть несколько научных центров. Он финансирует разные исследовательские программы. Я не знаю, – она слегка улыбнулась, – это же все страшно секретно. Мне с самого детства твердят про шпионаж, конкурентов, политику… Вы понимаете?

– Может быть, вам стоило бы позвонить домой? – Варвара Степановна смотрела с искренним, неподдельным сочувствием, – я прекрасно знаю, как в вашем возрасте дорожат личной свободой, но, Элис, бывают ситуации, когда следует проявлять благоразумие, как бы это ни было неприятно. Я немножко знаю о промышленном шпионаже. Из детективов, конечно, но ведь и там не все выдумки. От людей, занимающихся этим, действительно можно ожидать чего угодно. Особенно, если речь идет о шпионаже на государственном уровне. Вы ведь понимаете, что ваша конспирация, желание избежать родительского надзора – что все это просто игра. Достаточно один раз воспользоваться кредитной картой…

– Но я не пользовалась! – Элис подалась вперед. – В том-то и дело! У меня… – она сбавила голос, сообразив, что говорит слишком громко, – у меня полная сумка наличных. Я обменяла деньги еще в аэропорту.

– Я указала всего лишь на один способ, – резонно заметила Варвара Степановна, – самый доступный. Такой, какой пришел бы в голову даже дилетанту вроде меня или, вот, Курта.

Элис бросила взгляд на молодого человека, но тот сидел молча. Только плечами пожал, дескать, что тут скажешь, мать права.

– Кроме того, – продолжила госпожа Гюнхельд, – вы извините меня, Элис, но нельзя быть такой доверчивой. На месте меня или Курта мог оказаться кто угодно, да и нас вы знаете всего один день, а рассказали уже достаточно. От чего вас лечили? От синдрома патологического фантазирования, я права?

– Я не сумасшедшая! – тут же взвилась Элис, но вспомнила о приличиях и заставила себя успокоиться. – Это было в детстве. Давно.

– Ничего особенного, – Варвара Степановна приподняла ладонь. – Элис, у меня за двадцать лет работы было несколько учеников с тем же диагнозом. И все они оказались необычайно одаренными людьми. Творческими. Очень талантливыми. Я всего лишь хочу сказать, что вы наверняка легко внушаемы, и если предположить, что этот Драхен – гипнотизер, ему не стоило труда выведать у вас все, что угодно. Да при том еще и так, что вы сама ничего не заметили. В общем, милая моя девочка, с вашим характером, доверчивостью и наивностью наилучшим вариантом действительно было бы позвонить домой и попросить отца прислать вам… – она улыбнулась, – телохранителя, или как это у вас называется? Сопровождающего. Курт, что скажешь? Ты у нас представитель мыслящей молодежи.

• Предыдущая
• 13/100
• Следующая