Законы заблуждений - Мартьянов Андрей Леонидович - Страница 6

• Предыдущая
• 6/76
• Следующая

– Семь швов, – констатировал Гунтер, любуясь своей работой. – И еще четыре внутри. Пытался мышцу сшить, уж не знаю, как получилось… По-моему, правильно. Преподобная Мария, перевязывайте.

Аптечка Казакова располагалась в длинной пластиковой коробке с надписями на английском языке. Куча непонятных маленьких приспособлений в запаянных прозрачных пакетиках, шприцы-тюбики, известные и во времена Второй Мировой, а самое главное – роскошный перевязочный материал специально для тяжелых повреждений. Гунтер, немного подумав, разорвал один из пакетов, в котором оказалась странная подушечка с поверхностью, похожей на тонкий металл, приложил ее к свежей ране и быстро примотал прилагавшимся розовым бинтом. Мария Медиоланская наложила сверху несколько шелковых полос.

– Цефран… – германец перебирал не запачканным в крови мизинцем тюбики. – Ага, вот, по-моему… Только куда колоть? Серж!

Казаков то ли спал, то ли потерял сознание. Пришлось действовать наугад. Методика была избрана вполне логичная: один шприц вводится возле раны, один под кожу на спине, ниже лопатки. Или надо было в бедро? Глядишь, обойдется.

– Интересные инструменты, сын мой, – сестра Мария любопытно поглядывала на аптечку. – Никогда ничего подобного не видела.

– Сарацинские, – нашелся Гунтер. – Арабы – великие лекари.

– Хоть и язычники, – вздохнула монахиня. – У нас в обители хранится книга переводов благороднейшего Авиценны, но даже он не упоминал о таких… таких пузырьках с иглами.

– Последнее изобретение, – проворчал германец, захлопывая крышку аптечки. – Беренгария, вы устали?

– Ничуть, – отреклась наваррская принцесса. – Я отлично выспалась днем, делать все равно нечего.

– Как только очнется, – Гунтер глянул на Казакова, – вливайте в него как можно больше жидкости. Святые сестры, кроме вина, в монастыре есть еще что-нибудь попить?

– Виноградный сок, – быстро ответила Мария, а Клара Болонская робко дополнила:

– Настои разные… Облепиха, мята, чабрец… Я схожу к сестре травнице. В госпитале монастыря уже полтора десятка раненых, травница варит составы беспрерывно. Мы рады будем помочь благородному шевалье.

– Отлично, – кивнул Гунтер. – Я приду после рассвета, если ничего особого не случится. Сэр Мишель остался на Северной башне, я за него беспокоюсь.

– Вы… Вы меня бросаете одну? – наклонила голову принцесса.

– Ничего подобного. Сестры Мария и Клара не покинут вас, так ведь?

Монахини дружно кивнули.

– Если боитесь остаться без защиты… Кстати, ваше высочество, а почему ушел мессир Ангерран де Фуа? Ах, у него дела в городе? Очень благородно… Не беспокойтесь, если англичане прорвутся в Мессину, вы под защитой святой Матери-Церкви и, кроме того, вы невеста Ричарда.

– Ричарда, – вкрадчиво сказала Беренгария, и взгляд принцессы стал откровенно злорадным, – вскоре ждет ба-альшая неприятность… Аббатиса Ромуальдина вчера беседовала со святейшим Папой. Английскому королю дано три дня для того, чтобы он одумался. Затем наш пресвятой отец Климент будет вынужден отлучить его от Церкви…

– Не уверен, что мы продержимся три дня, – мрачно сказал Гунтер и, слегка поклонившись принцессе, шагнул к выходу из покоев, предоставленных монастырем вдовствующей королеве Элеоноре и дочери наваррского венценосца Санчо Мудрого. – Не прощаюсь, ваше высочество. Надеюсь, утром появиться вместе с живым и невредимым сэром Мишелем.

На дворе стояла почти непроглядная темнота – только что отзвонили хвалитны. Гунтерова лошадь скучно топталась в полном одиночестве у коновязи и тихонько взвизгнула, когда подошел хозяин. Германец проверил оружие: неудобный и почти бесполезный во время штурма стены меч, кинжал в деревянных ножнах, другой нож за голенищем мягкого сапога. В сохранившейся с прежних времен черной кобуре, прицепленной к поясу, полностью заряженный «Вальтер» и двойной запас патронов… Конечно, открывать стрельбу из пистолета отнюдь не следует, но, например, когда на тебя прет сумасшедший англосакс, прорвавшийся на башню, остается только отослать ему пулю в лицо. Спасибо Господу, что никто не заметил хлопнувшего посреди общего гама и неразберихи боя выстрела – точно обвинили бы в колдовстве…

Итак, если верить Беренгарии, находящийся в осажденном городе Папа Римский дал Ричарду три дня и не нарушит слова – понтифик не имеет права отступаться от своего обещания. За это время Львиное Сердце вполне может как взять столицу Сицилии, так и договориться с Танкредом о выкупе или возращении наследства Иоанны. Три дня… По здешним традициям, даты меняются не в полночь, а с рассветом. Следовательно, английской король огребет полновесный интердикт колоколом, свечой и книгой рано утром 12 октября, или, если придерживаться местной системы наименований, на день святого Серафима. Угроза серьезнейшая, что и говорить. От короля могут отвернуться даже самые верные вассалы, ибо никто не захочет губить бессмертную душу, армия взбунтуется, рыцари прекратят драться… Но весь день девятого, десятого и одиннадцатого числа Львиное Сердце может со спокойной душой совершать подвиги, махать мечом (Казаков, между прочим, почему-то оскорбительно именовал благородное дворянское оружие «ковыряльником») и продолжать осаду.

Гунтер, когда глаза попривыкли к ночному мраку, забрался в седло и отправился в город – в монастыре германца уже знали и ворота открыли беспрепятственно. Оставалось снова вернуться к Северной башне (штурм наверняка утих с наступлением глубокой ночи), разыскать Мишеля, притащить его в монастырь и решить, что делать дальше.

Ибо впредь такое безобразие продолжаться не может.

По любым стандартам будущего – Мессина довольно маленький город, населенный едва ли полным десятком тысяч людей. От центра, где располагались кафедральный собор святого Сальватора, главнейшие монастыри, командорство Ордена Храма и непременный рынок, до укрепленной стены пешком можно пройти за полчаса, на лошади – за десять минут. Цитадель Мессины, одновременно являвшаяся королевской резиденцией, находилась в самом городе, однако была вынесена на узкий и длинный мыс, вдававшийся в залив. Таким образом, Ричарду следовало вначале прорваться в Мессину через стены, миновать улицы (где ему отнюдь не будут рады), а уж затем попытаться взять замок Танкреда. С суши к замку ведет одна-единственная дорога, полоса земли между цитаделью и волнами Тирренского моря завалена громадными булыжниками так, что любой высаженный десант в лучшем случае отделается переломанными ногами, а в худшем – будет перебит устроившимися на башне лучниками. Можно оборониться еще проще – корзинку с камнями на головы врага, и никаких тебе забот.

Ричард владел единственным преимуществом – флотом. В трюмы кораблей еще в Марселе погрузили метательные машины, но увы, катапульты, баллисты, требюше и прочие приспособления средневековой артиллерии перевозились в разобранном состоянии, дабы не загромождать палубы. Собирали онагры непосредственно на месте боевых действий. Конечно, для защиты от мавританских пиратов возле бортов стояли смахивающие на громадные арбалеты деревянные баллисты, но использовать таковые против крепости – то же самое, что бить тростинкой латного рыцаря.

Львиное Сердце, великий воитель на суше, но никакой адмирал, приказал быстро собрать на нескольких кораблях мощные орудия и начать обстрел замка с моря. В этом деле король Англии не преуспел. Получилось только хуже.

Штурмовая баллиста весьма тяжела, катапульта тоже. В случае с первым механизмом приходится подвозить с берега бревна для метания, ибо никто не возит с собой запас таковых. С катапультой полегче – она может использовать в качестве снарядов как камни, так и горшки со смолой или греческим огнем, но опять же оговорка: греческий огонь – удовольствие дорогое и редкое, а у Ричарда не хватало денег, чтобы купить его у византийцев. Впрочем, ромейскую зажигательную смесь ни один имеющий хоть каплю рассудка подданный базилевса Андроника франкам так и так не продал бы. Не по их уму игрушка.

• Предыдущая
• 6/76
• Следующая