Сезон мертвеца - Хьюсон Дэвид - Страница 44

• Предыдущая
• 44/97
• Следующая

Ник глубоко вздохнул, наклонился и уперся ладонями в колени. Хорошо, что не послушался старшего напарника и совершил эту замечательную пробежку. Теперь хватит сил на весь день.

– Улыбочка, – неожиданно услышал он позади чей-то голос с явно выраженным иностранным акцентом.

Леденящий холод пронизал все тело Ника. Он резко обернулся и увидел тощего, как скелет, человека с совершенно лысой головой и удивительно голубыми глазами, одетого в черную рубашку и такие же брюки. В руках человек держал большой профессиональный фотоаппарат последней модели.

– Кто вы такой, черт возьми? – возмутился Ник.

– Пресса, – лаконично ответил папарацци, щелкнул пару раз камерой и стал искать новый ракурс для съемки.

– Это частная собственность, – строго сказал Ник. – Я имею право отобрать у вас фотопленку.

– Да пошел ты... – прошипел папарацци сквозь зубы и принялся щелкать.

Ник тяжело вздохнул и беспомощно развел руками. Этот трюк был хорошо ему знаком. Папарацци специально провоцируют объект на скандал, чтобы сделать шокирующий снимок. Обычная фотография мало кого привлекает, требуется нечто необыкновенное, например разъяренный полицейский в спортивном костюме, грозящий кулаками фоторепортеру.

– Ну и ладно, – весело сказал Ник, – валяй.

Он сложил на груди руки и растянул рот до ушей, как это делает подросток на какой-нибудь вечеринке, позируя приятельнице.

Репортер недовольно поморщился: он явно не ожидал подобного поворота событий.

– Надеюсь, мне заплатят, как натурщику? – ехидно спросил Ник и тут увидел, что вверх по тропинке поднимается еще один незнакомец. Сначала он подумал, что это полицейский в цивильной одежде совершает утренний обход вверенной территории. Давно пора, одобрил он, а то от обнаглевших папарацци весь день отбоя не будет.

Ник внимательно посмотрел на приближающегося незнакомца. Это был молодой человек лет тридцати, могучего телосложения, с суровым выражением лица и темными коротко подстриженными волосами. Он был одет в клетчатую рубашку и джинсы свободного покроя, глаза были скрыты за солнцезащитными очками, что казалось совершенно неуместным в это раннее утро. Фоторепортер тоже оглянулся и закричал:

– Опять ты? Эй, это моя добыча, проваливай отсюда по-хорошему. – Он показал парню поднятый средний палец. – Убирайся в свой "Тайм", пока цел.

Человек в клетчатой рубашке не отреагировал на крик. Все его внимание было сосредоточено на чем-то дальнем. Ник проследил за его взглядом и увидел, что в окне спальни стоит Сара и пристально наблюдает за ними. У Ника сложилось впечатление, что она старается понять, в чем дело.

Удивленный возглас папарацци заставил Ника посмотреть на то, что творится рядом. Он увидел, что человек в клетчатой рубашке вынул огромный нож и мгновенно вонзил под ребра фоторепортеру. Тот глухо охнул, выпучив от ужаса и боли глаза и медленно осел на землю, зажимая рану свободной рукой.

Человек в клетчатой рубашке равнодушно посмотрел на поверженного и перевел взгляд на окно дома, где по-прежнему маячила фигура Сары Фарнезе. Затем он двинулся к Нику:

– "Кровь мучеников...

Остолбеневший от неожиданности Ник механически закончил фразу:

– ...питает древо церкви".

Незнакомец остановился, он, судя по всему, не ожидал, что очередная жертва знает эту фразу Тертуллиана.

– Ты ошибаешься, – тихо сказал Ник, решив воспользоваться замешательством убийцы. – Я даже пальцем ее не тронул. Это была всего лишь игра, чтобы заманить тебя в ловушку. И она удалась. – Он развел руки в примирительном жесте. – Давай закончим на этом. Дом окружен полицией, так что тебе все равно не уйти.

Незнакомец спокойно посмотрел вокруг, как будто хотел спросить: "Правда? Так где же она?" Ник и сам понимал, что попал впросак. Полицейских поблизости не было, хотя они должны были сидеть за каждым кустом. Человек с окровавленным ножом сделал выпад вперед, и Ник отскочил в сторону и попытался перехватить его руку, но безуспешно. Только сейчас он сообразил, что сражаться с вооруженным безумцем, который к тому же сильнее его, не имеет смысла. Остается одно – бежать, гораздо быстрее, чем по Старой Аппиевой дороге. Надо во что бы то ни стало оторваться от преступника и позвать полицейских. Кроме того, нужно вызвать врача к истекающему кровью фоторепортеру.

Ник метнулся в сторону от тропинки, в самую гущу кустарника с острыми колючками. Пробежав несколько метров, он ощутил резкую боль в плече и рухнул, ударившись головой обо что-то твердое. К счастью, у Ника хватило сил дотянуться до плеча, из него торчал нож. Ник с трудом вытащил глубоко вонзившееся лезвие. Все тело пронизала острая боль, в его затуманенном сознании билась единственная мысль: бежать, пока его не настиг этот псих в клетчатой рубашке.

Ник вскочил на ноги, оглянулся на пустынный двор фермерского дома и увидел, что сквозь кусты к нему кто-то идет. "Иногда надо сражаться, а иногда – бежать", – пронеслась в голове упорная мысль. Послышались чьи-то шаги. Ник подумал, что у этого фанатика наверняка припасено еще какое-нибудь оружие. "Где же полицейские, черт бы их побрал? Где Лука Росси? Полицейский не должен умирать как какой-нибудь святой. В этом есть что-то непотребное, в высшей степени кощунственное!" – подумал он.

Ник ощутил слабость в ногах и с ужасом осознал, что теряет сознание. Несколько минут спустя он очнулся и услышал чьи-то голоса. Они становились все громче и громче. Вдруг из общего гомона вычленился один голос, который сразу же превратился в душераздирающий крик. Этот крик показался ему очень приятным и почти родным. Он лежал на спине, уставившись в почерневшее небо, и слушал; как кричит Сара. Она, похоже, молила Бога о милосердии, о том, чтобы он сохранил Нику жизнь.

Ночь Алисия Ваккарини провела на стуле в восьмиугольной комнате среди мертвой тишины. Только однажды с улицы донеслись голоса пьяной компании, возвращавшейся домой. Люди весело напевали, а Алисия тщетно пыталась вытолкнуть изо рта кляп и позвать их на помощь. Когда голоса стихли, она поняла, что теперь ей не на что надеяться и неоткуда ждать спасения. Она знала, что скоро Джино вернется и закончит свое гнусное дело. Этот псих вбил себе в голову чудовищную мысль, будто оказывает ей большую услугу, избавляет ее от греха. Он даже попросил прощения у нее, когда оказалось, что не может немедленно осуществить свой ужасный план. И нет никакой надежды подвигнуть его на милосердие, вызвать у него хоть каплю сочувствия. Он был одержим какой-то бредовой идеей и ни за что не хотел прислушаться к доводам Алисии. Просто чудо, что она до сих пор жива. Может быть, ей помог репортаж с места очередного убийства. Джино долго смотрел на экран телевизора, а потом выругался, извинился перед ней и оставил на какое-то время в покое. Что-то встревожило его и нарушило хорошо продуманный, заранее намеченный ход событий.

Она не знала, сколько времени пробыла в забытьи, проснулась, когда за окном забрезжил свет. Солнце проникало в комнату сквозь узкие окна, напоминавшие бойницы в средневековых замках. Алисии очень хотелось верить, что за пределами этой комнаты есть люди, что сюда может кто-то заглянуть, а по улице, несмотря на августовскую жару, ходят люди. Ведь это же Рим, в конце концов, а не какая-то глухая деревня. Она слышала, что город за окнами жил как всегда, и, стало быть, есть еще надежда на спасение. Скоро охранники откроют помещения в здании парламента, секретари принесут утреннюю почту, в близлежащих кафе и ресторанах появятся первые посетители. Она всегда заходила утром в одно из таких кафе, выпивала чашку кофе и просматривала свежие газеты. Владелец кафе и официанты не могут не обратить внимание на ее отсутствие. А если это останется незамеченным, то уж днем ее наверняка хватятся те, с кем обычно она общалась в это время суток. Тем более что как раз сегодня она должна быть на приеме в честь важных чиновников из Брюсселя. Все прекрасно знают, что Алисия Ваккарини никогда не пропускает подобные мероприятия.

• Предыдущая
• 44/97
• Следующая