Сезон мертвеца - Хьюсон Дэвид - Страница 40

• Предыдущая
• 40/97
• Следующая

Сара равнодушно отнеслась к его словам.

– Я не могу служить в качестве приманки.

– Значит, вы думаете, что он осуждает вас за все эти газетные сплетни?

Она тяжело вздохнула:

– А что еще ему остается делать? Мне казалось, что я веду нормальный образ жизни, а теперь меня изображают в качестве какого-то чудовища.

– Ха! Разве можно обращать внимание на прессу? Если верить всему, что они пишут, то можно с ума сойти. Вы знаете себя, и он знает вас, а это главное.

– Правильно, но все равно он бывает шокирован. Я часто вижу это по выражению его лица. Возможно, он прав. – Она закончила мыть посуду и вытерла руки о полотенце. – А мне нравится быть такой, какая я есть. Мне никто не нужен, я не стремлюсь завоевать чье-то сердце и ни на что не претендую. Я сближаюсь с мужчинами, когда хочу, и бросаю их по собственному желанию. Короче говоря, меня это совершенно не волнует.

– О, ради Бога, – простонал Марко. – Ох уж эта молодежь! Она думает, будто изобрела что-то новое. Боже мой, я вырос в шестидесятые, вы даже представить себе не можете, какое это было время. Вы что-нибудь слышали о промискуитете? Ничего. А я с женой пребывал в таком состоянии первые пять лет супружеской жизни. Спросите Би, если хотите. Она тоже участвовала в этом и прекрасно помнит те чудные времена. Слава Богу, что хоть дети не знают всего того, что было в те годы и через что нам пришлось пройти.

Сара вспомнила Би и ее удивительную способность сказать многое, не открывая рта. И тем не менее она не бросила Марко на произвол судьбы, она продолжает ухаживать за ним.

– Может быть, они все знают, но очень боятся показать это, – заключила Сара.

– Возможно, – согласился старик.

– И все же Би до сих пор любит вас, разве не так? Вы понимаете это?

Марко погрустнел:

– Вы хотите сказать, что заметили это за несколько минут общения с ней? Это невозможно. Вы видели ее первый раз в жизни и вряд ли можете судить об этом.

Сара понимала, что Марко прав, и тем не менее была абсолютно уверена в своей правоте. Иной раз достаточно одной минуты, чтобы составить правильное представление о человеке.

– Нет, могу, – возразила она. – Я видела ее глаза и готова поклясться, что она до сих пор любит вас. Более того, она страшно сожалеет о том, что вынуждена лишь изредка навещать вас. А еще ее огорчает, что у вас есть что-то более важное, чем она, и что вы не обращаете на нее должного внимания.

– Я сражу вас вашими же собственными аргументами, – торжественно объявил Марко. – Я сказал, что Би принимала участие во всем этом, но я не говорил, что мы были любовниками. К тому времени, когда ее чувства ко мне стали совершенно очевидными – а мужчины всегда слепы относительно таких вещей, – мы с женой наконец-то осознали, что убиваем свое драгоценное время. Мы стали нормальной моногамной семьей, бросили все глупости и занялись воспитанием детей. Иначе говоря, мы стали не только любовниками, но и друзьями, союзниками. Кстати сказать, к собственности и хозяйству это не имело никакого отношения. Вы уверены, что нечто подобное никогда не случится с вами?

– Не случится, – тихо, но твердо ответила Сара.

– А если и случится, Сара, то в отдаленном будущем, и я этого уже не увижу. Этого не знает никто, даже самые умные и образованные университетские профессора. Сара, я вполне серьезно отношусь к Нику и считаю, что у него действительно большое будущее. В нем есть что-то такое, что позволит ему добиться своей цели, если, конечно, он сам захочет этого. В нем есть злость, которая когда-то была и у меня, но он тщательно скрывает ее.

– Он просто боится.

– Боится? Чего?

– Боится потерять вас.

– Все люди боятся смерти своих родителей. В такие моменты они с ужасом понимают, что не бессмертны и что когда-нибудь настанет их черед. Каждый осознает, что со смертью отца умирает частица его самого.

Сара подошла к бару, налила себе полный стакан вина, а потом подумала и немного плеснула Марко.

– Дело не только в этом, – тихо сказала она.

– Что? – воскликнул он с шутливой строгостью. – Вам и это известно? Вам, женщине, которая выросла и воспитывалась в монастырской школе и никогда не имела своей семьи?

– Я просто вижу, что он чувствует по отношению к вам. В некоторых случаях Ник становится совершенно прозрачным, бесхитростным. В нем есть что-то такое, что ранит людей, доставляет им боль.

Марко схватил стакан с вином и, немного пригубив, поставил на стол, после чего довольно крякнул и вытер рукой губы.

– Значит, для него наступило время взрослеть. Мы все время стремились быть твердыми, как скала, но и скала разрушается от времени. Вам тоже следует подумать об этом.

Сара прислушалась к голосам во дворе дома. Один из них принадлежал Нику, и ей показалось, что он чем-то рассержен.

– Знаете, кем он мог бы стать, по моему мнению? – неожиданно спросил Марко. – И чего я больше всего боялся, когда он был подростком?

– Понятия не имею.

– Что он станет священником. Эта мысль настолько пугала меня, что я по ночам просыпался в холодном поту. Было в его поведении, в его манерах что-то эдакое. Я тогда был политиком, пытался изменить общество к лучшему и мало обращал внимания на маленьких людей с их маленькими проблемами. Знаете, невозможно делать и то и другое одновременно. Откровенно говоря, я не преуспел ни в том ни в другом. А у Ника есть особый дар. Он в каждом человеке видит личность. Когда он говорит с кем-то, то никого другого для него не существует. Он смотрит вам прямо в глаза, внимательно слушает и понимает вас даже тогда, когда вы сами еще не вполне разобрались во всем. Я заметил, что у вас тоже есть такое качество. Стало быть, дело вовсе не в воспитании, а в чем-то ином. Не знаю, но мне кажется, что у вас с ним есть немало общего.

Сара вынуждена была признать, что он прав. У Ника действительно был талант убеждать людей и вызывать у них доверие к своим словам. Именно эти качества и подкупили ее с их первой встречи. Ей тогда показалось, что у него точно такие же душевные раны, что и у нее.

– Почему вы не пьете вино? – поинтересовалась Сара.

Глаза старика странно блеснули, и она вдруг представила себе, каким он был в далекой молодости. Это был совершенно другой Марко Коста: молодой, красивый, энергичный, обладающий неиссякаемым чувством юмора.

– Я не хотел вина, – откровенно сказал он. – Я просто хотел посмотреть, как вы наливаете его.

Кухонное полотенце описало в воздухе круг и шлепнулось ему на колени.

– Би предупреждала меня, что вы несносный старикашка, – произнесла шутливым тоном Сара.

Марко весело рассмеялся и пристально посмотрел ей в глаза. Они оба не могли избавиться от ощущения, что за какие-то несколько часов между ними установились дружеские отношения, для которых в большинстве случаев требуются месяцы, а то и годы. Это было особое доверие, основанное на какой-то недосказанной или просто невыразимой потребности друг в друге.

– Как долго вы останетесь у нас? – спросил нарочито равнодушным тоном Марко, подумав о том, что эта женщина принесла в его дом теплоту и задушевность. Она держалась так, словно имела дело не с больным и немощным стариком, а с нормальным человеком. – Би для меня самый верный и преданный друг, она делает даже больше, чем я того заслуживаю. Но и старикам требуется общение с молодыми людьми. Мы, как вампиры, должны получать от вас живительную силу.

– Не знаю, вероятно, ровно столько, сколько я буду здесь желанной гостьей. – Сара отвернулась, скрывая лицо.

Воцарилась тишина. Глядя на эту хрупкую женщину, Марко думал о том, что сказал ему Ник незадолго до того, как привез ее сюда. Он сказал, что в Саре Фарнезе заключена глубокая тайна, настолько глубокая, что практически недостижима для посторонних. Ник почему-то считал, что именно эта тайна является причиной ужасных преступлений последних дней. Марко сомневался в этом, но не имел ни малейшей возможности опровергнуть предположения сына. Он почувствовал, что больше не завидует молодым, таким как Сара или Ник. Им еще только предстоит обжечь крылья в суровом пламени жизни, а он это уже прошел. Правда, Сара не производила впечатления юной и совершенно неопытной женщины. Похоже, она уже не раз обожглась и знает, почем фунт лиха.

• Предыдущая
• 40/97
• Следующая