Постмодернизм (Энциклопедия) - Автор неизвестен - Страница 24

А.В. Вашкевич

БАТАЙ (Bataille) Жорж (1897 - 1962) - французский философ, писатель, экономист, публицист, этнограф, искусствовед, поэт. По характеристике Хайдеггера - "самый светлый ум во Франции". В 1901 - 1913 учился в лицее в Реймсе. В 1914 принял католичество. В 1915 окончил колледж д'Эперней, в 1918 поступил в Эколь де Шарт в Париже, где в 1922 защитил дипломную работу "Рыцарский орден, стихотворная повесть 13 в." и получил квалификацию архивиста-палеографа. В 1922 поступил на службу в парижскую Национальную библиотеку, где проработал до 1942. В начале 1920-х в Париже общался с Шестовым; под его влиянием начал читать Ф.Достоевского, Кьеркегора, Б.Паскаля, Платона, принял участие в переводе на французский язык книги Шестова "Добро в учении гр. Толстого и Ф.Ницше" (1925). Кроме этих мыслителей, Б. интересовали Ницше, Фрейд, де Сад, позже - Г.Гегель и Маркс; стержнем его концепции стало гегельянство, переосмысленное с позиций ницшеанства и психоанализа. В 1931 вступил в Демократический коммунистический кружок (кружок распался в 1934). Опубликовал ряд статей в журнале "Социальная критика": "Критика основ гегелевской диалектики" (совместно с Р.Кено, 1932; в статье проводилась мысль о необходимости обогащения марксистской диалектики за счет включения в нее психоанализа Фрейда и социологии Мосса и Дюркгейма); "Проблема государства" (1933; полемика против революционного оптимизма, фашистского тоталитарного государства и диктатуры социализма); "Психологическая структура фашизма". Первым во Франции Б. применил психоаналитические методы к анализу политических проблем. С 1931 участвовал в семинаре А.Койре в Школе высших исследований, а в 1934 - 1939 - в семинаре Кожева, где в сотрудничестве с Р.Кено, Ароном, Мерло-Понти, Э.Вейлем, А.Бретоном и другими работал над переводом и комментариями к гегелевской "Феноменологии духа". В 1935 принимал участие в работе исследовательской группы, организованной Лаканом; стал одним из инициаторов движения "Контратака" (движение распалось в 1936), объединившего левых, интеллектуалов различных творческих ориентации. Основными лозунгами движения были антинационализм, антикапитализм, антипарламентаризм, основной целью провозглашалась замена мифологии фашизма мифами моральной и сексуальной революции. Основными идейными источниками "Контратаки" были сочинения де Сада, Ш.Фурье, Ницше. В этот период Б. обвинили в профашистских настроениях, поскольку в одном из составленных им документов "недипломатическая грубость" Гитлера трактовалась как позитивная альтернатива "слюнтяйству" французских политиков и дипломатов. С 1936 Б. начал организацию тайного общества "Асе-фаль" (и одновременно журнала с тем же названием). Первый номер журнала вышел в 1936, общество было создано в 1937 (его членом, в частности, стал Клоссовски; одним из правил общества было не подавать руки антисемитам). В 1937 Б. стал одним из организаторов социологического колледжа, одной из задач которого была разработка социологии "сакрального", способной дополнить марксистский социальный анализ исследованием иррациональных фактов социальной жизни. В тот же период Б. организует Общество коллективной психологии, нацеленное на изучение роли психологических, в Том числе бессознательных, факторов в социальной жизни. На первый план для Б. выдвинулись проблемы смерти как основы социальных отношений (по мысли Б., смерть - "эмоциональный элемент, придающий безусловное значение совместному существованию"), вины, греха, зла, внутреннего опыта. В 1946 по инициативе Б. началось издание журнала "Критика", где он опубликовал статьи "Моральный смысл социологии", "Тайна Сада", "О рассказах жителей Хиросимы", "Переход от животного к человеку и рождение искусства", "Коммунизм и сталинизм", "Сад (1740 - 1814)" и др. В 1952 Б. был награжден орденом Почетного легиона. Основные сочинения: "Внутренний опыт" (1943), "Виновный" (1944), "О Ницше" (1945), "Метод медитации" (1947), "Теория религии" (1948), "Проклятая доля" (1949), "Литература и зло" (1957), "Эротизм" (1957), "Слезы Эроса" (1961), "Сумма атеологии" (1972) и др. Объектами пристального внимания Б. становились: Бергсон, Ницше, З.Фрейд, Л.Шестов, С.Кьеркегор, Ф.Достоевский, Б.Паскаль, Платон, Маркс, Г.Гегель, Клоссовски, Бланшо. В общих чертах взгляды Б. сводятся к осмыслению опыта "абсолютной негативности", преодолевающего опосредованность в любых ее формах (исторической, феноменологической, трансцендентальной) в противостоянии непосредственной реальности смерти. Б. последовательно вырабатывает философскую, литературную, экономическую стратегии достижения и преодоления пределов мышления и чувственности. Адекватное выражение Б. опыта "невозможного" в мистицизме, эротизме и т.п. преследует цель предельной интенсификации языка, чтобы устранить дистанции-различия между внешним контролем и внутренним опытом. Наиболее важными у Б. в этом контексте становятся заимствованные у Гегеля понятия "суверенности" и "трансгрессии" (см. Трансгрессия). ("Господин" в гегелевской трактовке, по версии Б., - это тот, кто неизбывно рискует собственной жизнью.) "Суверенность" у Б. символизирует верховную власть и высшую независимость субъекта, т.е. "чистую позитивность", предшествующую всякому представлению. Это состояние, в котором индивид может находиться всю свою жизнь или одно мгновение, и одновременно качество, которым он может быть наделен в стремлении преодолеть любые ограничения своей автономии. В своем оригинальном понимании "трансгрессии" Б. исходит из предпосылок о конвенциальности всех человеческих установлений как результата "общественного договора" и о естественном, "органически" присущем каждому индивиду стремлении к собственной "суверенности", которая никогда не достигается в рамках социальных ограничений. Экстремальность форм реализации субъективности в "пограничных ситуациях" (насилие, экстаз, безумие, смерть) обосновывается и оправдывается Б. в контексте следования принципам расчета и выгоды, экономического обмена действия на удовольствие. При этом, согласно Б., индивидуальное "постановочное движение" суверенной мысли отвергает конформизм, гарантирующий "длительность" жизни, и стремится к конфликтам и рискам, придающим ей необходимую "интенсивность", тем самым восстанавливая существенную ипостась самого субъекта. В случае же консервации этого "отверженного фрагмента" последний может стать основанием построения общества и первоначальным капиталом для развития экономики и религии. Эти сферы ориентированы на сохранение субординации жизненных функций индивидуального организма и поэтому контролируют исполнение индивидом целей рода, первичных по отношению к потребностям его самого. Б. отождествляет "суверенность" и "трансгрессию" вплоть до реабилитации самого статуса субъективности. Наилучшей же сферой воплощения этой радикальной позиции выступает для Б. не социальный активизм, а литературное творчество. Согласно Б., настоящая литература первой подвергает сомнению принципы регулярности и осторожности; она подобна Прометею и осмеливается сделать то, что противоречит основным законам общества. Эта тенденция характерна и для самого Б., который насыщает свое письмо предельной степенью "революционности", тем самым нарушая "правила игры" как по отношению к интеллектуальной оппозиции, так и к официальной идеологии. (См. также Телесность, Трансгрессия.)

А.А. Грицанов

БЕККЕТ (Beckett) Сэмюэл (1906 - 1989, согласно данным энциклопедии "Britannika") - драматург, романист, один из основоположников театра абсурда (см. Абсурд). Родился и получил образование в Ирландии. В 1920 - 1930-х, живя в Париже, был тесно связан с Д.Джойсом. Начиная с 1945 писал в основном на французском языке, переводя свои произведения на английский. Лауреат многих литературных премий, в том числе Нобелевской в 1969. Творчество Б. олицетворение "универсальной" идеи безысходного трагизма человеческого существования, получившей свое воплощение в теме "метафизических мук" человечества и неизбежной гибели человечности как таковой. Литературные и философские привязанности, сыгравшие значительную роль в формировании миропонимания Б. и оказавшие влияние на его творчество, весьма многообразны. К ним следует отнести Данте, Б.Паскаля, Р.Декарта, Дж.Вико, А.Шопенгауэра, Джойса, М.Пруста. Несомненно также влияние философии экзистенциализма на творчество Б. и их глубокая идейная близость. Идеи всеохватности абсурда и онтологического одиночества становятся основной темой романов Б.: "Мэрфи" (1938), "Моллой" (1951), "Мэлоун умирает" (1951), "Уотт" (1953). В этот период оформляются и основные художественные приемы, характерные для творчества Б.: травестия как одна из форм воплощения комического, гротеск, трагическая ирония, игра литературными формами как средство выражения замысла, "кольцевая" композиция произведения. Тотальность абсурда, полагает Б., в ее предельно жесткой обнаженности можно наиболее рельефно выразить с помощью драматических средств. Пьеса "В ожидании Годо" (1952), постановка которой в 1953 принесла мировую славу и известность автору, явилась первой и несомненно успешной формой реализации такого опыта. История двух обездоленных и отчаявшихся бродяг передает агонию человеческого сознания и иллюзорность всякой надежды на обретение счастья. Загадочная фигура Годо, в ожидании которого живут герои пьесы и встреча с которым должна разрешить все их беды, символизирует тайну бытия. Ожидание Годо - это ожидание смерти, которая является универсальным символом всего творчества художника. Б. стремится метафизически типизировать конкретную, частную историю в качестве универсальной трагедии человечества, которая проявляется в жалкой беспомощности человека в чуждом ему мире, в бесцельности всякого действия и мысли. С этой целью Б. отказывается от привычной жанровой структуры "драмы идей" и создает вариант философской "антидрамы", в которой разрушаются традиционные аристотелевские драматические формы и категории, такие как сюжетное построение действия, логически развивающийся конфликт, характер, язык. Чтобы воссоздать ужас перед воображаемой неподвижностью и бесцельностью человеческого бытия, Б. следует принципу театральной статичности, в рамках которого утрачивают привычное содержание основные категории человеческого бытия - пространство и время. Поскольку, по Б., все в мире однообразно и не имеет никакого значения, то и само время - нереально и неопределенно. Оно используется как замкнутое, выключенное из исторического контекста и утратившее свою обязательную хронологическую последовательность, так как в мире существует только направленность к смерти. Поэтому особым способом развертывания событий становится у Б. обращение к памяти персонажа как особому внутреннему пространству, в котором посредством воспоминаний воссоздается время целой человеческой жизни. Неопределенности времени соответствует и неопределенность пространства, которое также лишается конкретности, превращаясь лишь в границу земного бытия, в способ указания на "заброшенность" человека в этот мир и необходимость доживать причитающуюся ему долю жизни. Образы персонажей Б. также лишены конкретности и развития, так как отсутствуют малейшие реальные контуры, уточняющие их. Для них в высшей степени характерна социальная неприкаянность. Персонажи, являющиеся воплощениями авторских идей, выступают как абстракции, лишенные индивидуальных характеристик, какой-либо психологии и динамики. Человек, представленный данным персонажем, ничем не отличается от любого другого. Более того, это один и тот же персонаж, несмотря на различные имена и разные обличья, это своего рода универсальный символ неизбывного человеческого удела. Принцип нераздельности индивидуального и универсального является основой творчества Б. в целом, способом представления человеческого опыта в его наиболее универсальной форме. Даже имена персонажей ("В ожидании Годо") демонстрируют универсальность изображаемого явления: Эстрагон - французское, Владимир - русское, Поццо итальянское, Лакки - английское. Мир Б. заселен увечными существами, калеками, низведенными до полуживотного уровня, где каждому отведена своя доля убожества. Физическое дряхление, телесная немощь и полная неподвижность персонажей - это своеобразный прием показать бессилие человека перед лицом абсурда, его заключенность в узких рамках своего "Я". Б. внутреннюю неподвижность, статичность персонажей дополняет внешней неподвижностью, так как всякое движение бессмысленно, а бездеятельность - наиболее подходящая для этого мира форма существования. Прикованность героев к одной точке пространства (мусорные урны, сосуды, песок, засыпающий героиню до головы) это метафора могилы, которую человек носит в себе с самого рождения, ибо смерть, согласно Б., не является актом, прерывающим жизнь, а есть процесс, длящийся с самого рождения. В антидраме Б. происходит окончательная ликвидация литературного героя, окончательная утрата героической исключительности, так как его персонажи не способны к внутреннему преодолению угнетающей их среды и выступают лишь как точки приложения иррациональных и враждебных сил. Картины агонии человечества, беспощадные по своей откровенности и в то же время по своей нарочитой банальности, создаются Б. благодаря закреплению в антидраме мотива кошмара. Однако кошмар выступает здесь не как порождение больного воображения или форма причудливо переплетенных во сне событий, а как реальность, в которую погружено человеческое существование. Благодаря такому приему создается картина жизни более страшная, чем дантовский ад, в силу чего театр Б. по справедливости сравнивают с Апокалипсисом. Ощущение напряжения и трагизма в пьесах создаются также особыми языковыми средствами. Б. полагает, что пустоту и полную абсурдность жизни нельзя передать привычными языковыми формами. Он расщепляет, расчленяет язык и тем самым разрушает реальность, которую он выражает. Б. - своеобразный террорист языка, он не нуждается в логическом мышлении. В большинстве драм присутствует сбивчивая, лишенная логики прерывающаяся немотивированными паузами монологическая речь вместо сценического диалога. Текст пьес, представляющий собой нагромождение нелепиц, бессмысленных разрозненных реплик и несущий в весьма незначительной степени смысловую нагрузку, превращается в "пустой" текст, который утрачивает самостоятельное существование и становится лишь предлогом для создания спектакля. Речь как средство общения превращается у Б. в способ доказательства и демонстрации разобщенности людей, в способ разоблачения иллюзии того, что человек значим и не одинок в этом мире. Для героев Б. не существенно понимание - важен акт "говорения", который порой является единственным свидетельством того, что они живы. В некоторых пьесах несущественным становится даже реальное присутствие человека, ибо жизнь, лишенная смысла, не нуждается в телесной оболочке, достаточно одного говорящего рта, совершающего непрерывное словоизлияние на пустой сцене ("Не - я"). Язык в антитеатре выступает как один из элементов шока, так как постоянное повторение слов, целых фраз, своеобразное "блуждание" в слове выражает бесконечную скуку и пустоту и стирает грань между обыденным и фантастическим, реальным и иррациональным. Дальнейшее осознание невозможности общения посредством слов приводит к тому, что Б. отбирает у своих бездействующих лиц даже голос. Пьеса превращается в текст для пантомимы, которая совершается человеком по воле неведомой силы и которая представляет собой беспрерывное и бессмысленное движение ("Акт без слов"). Драматургия становится бессловесной, поскольку нет необходимости тратить слова на банальности, шоковая реакция может быть достигнута в полном молчании. Это приводит к сокращению объема пьесы, а также времени ее разыгрывания на сцене, в результате чего отпадает необходимость в самом слове "пьеса", ибо для написанного достаточно названия "сценический этюд", "драмочка", особенно если действие длится несколько десятков секунд и исчерпывается одним вздохом или криком ("Дыхание"). Таким образом достигнутое единство антисодержания и антиформы выражает протест против бессмысленной действительности и выстраивает собственную онтологию смысла. В целом для творчества Б. характерна гротескно-комическая демонстрация всех форм, в которых протекает повседневное бытие человека "невпопад". Гротеск в творчестве Б. пронизан "страхом жизни" и доведен до пароксизма, в силу которого действительность утрачивает всякое реальное содержание и превращается в чужой и враждебный мир, в котором правит непостижимая, бесчеловечная сила в лице безусловной необходимости. Творчество Б., уникальное по своей форме и содержанию, оказало значительное влияние как на развитие художественной культуры 20 в., существенно преобразовав современные представления о драме, театре и кино (см. Кинотекст), так и на формирование постмодернистской концепции абсурда (см. Абсурд, Нонсенс).