Информационные системы и феномен жизни - Коштоев В. В. - Страница 9

Из этих определений раздражимости, ощущения, восприятия видно, что эти качества характерны только для ИС. Предыдущие определения ИС были сформулированы с целью выявления существенных, специфических имманентных качеств ИС. Но для того, чтобы иметь возможность идентифицировать ИС на фоне множества ФС, только по некоторым "внешним" признакам (качествам), количество таких качеств должно быть сведено до минимума - в оптимальном варианте - до одного, позволяющего наиболее эффективно (и с большей достоверностью), в данных условиях, выполнить эту процедуру идентификации ИС. Вот для этой задачи может быть продуктивно и оправдано моноатрибутивное определение понятия ИС. Но нужно всегда иметь в виду, что для полной, окончательной идентификации ИС, необходимо использовать ее полиатрибутивное определение. Наиболее общим представляется следующее моноатрибутивное определение ИС:

ИС - это система, которая в ответ на воздействие внешней среды совершает действие (или совокупность действий), характер которого не объясняется (полностью или частично) всем множеством известных физических причин.

Отсюда следует, что

информация - это нефизическая причина любого движения материи

и

поведение - это совокупность действий, совершаемых системой и имеющих или чисто информационные причины, или же некоторую компоненту таких причин.

Во всех этих определениях имеется, на первый взгляд, один существенный недостаток, который заключается в том, что практически невозможно учесть полностью влияние всех физических причин, тем более еще неизвестных. Но это обстоятельство связано с фундаментальным принципом неполноты вообще любых знаний об объективном мире. Поэтому эта ситуация типична при любых исследованиях. Фактически человек по принципу, по которому здесь дано определение понятия поведения, осуществляет предварительное опознание, идентификацию (чисто по внешним признакам) живого организма. Совершенно неподвижный объект, или же объект, выполняющий самые простые "естественные" действия, воспринимается как неодушевленный. И наоборот, искусственный механизм, совершающий сложные, на первый взгляд "неестественные" действия - воспринимается как одушевленный объект.

Подчеркнем еще один очень важный вывод, который естественным образом вытекает из самой сути определения ИС и информации: информация принципиально инвариантна по отношению к физическим свойствам ее носителя! Если к тому же учесть, что информация является причиной информационных процессов или взаимодействий, то становится очевидным определенное сходство информации с энергией. Иначе говоря, как информация, так и энергия являются причинами соответствующих процессов, и выражают не свойство носителя самого по себе, а его способность совершать работу, т.е. отношение внешнее для носителя.

С проблемой выявления специфичности информационных процессов относительно всех других, т.е. физических процессов, связана интересная проблема определения объективной, существенной разницы между направленными и целенаправленными процессами. Подразумевается, что направленность может характеризовать физические процессы, а целенаправленность - только информационные.

В случае направленного процесса вся совокупность причинно-следственных взаимодействий, возникающих последовательно во времени в течение реализуемого процесса, в итоге приводит к определенному результату. Иначе говоря, здесь результат является следствием.

При целенаправленном процессе, "осознание" необходимого результата (цели) является толчком, инициатором возникновения этой причинно-следственной цепочки, т.е. самого процесса. Отсюда видно, что в данном случае, результат, точнее "осознанный или желаемый результат" - есть причина наблюдаемого процесса. Как отмечает В.И.Корогодин [12], в направленных процессах настоящее определяется прошедшим, а в целенаправленных - настоящее подчиняется будущему и те или иные события происходят не только "потому, что...", но также и "для того, чтобы...".

Таким образом, мы приходим к проблеме идентификации таких сущностей, как причина и следствие. Но известно, что если между ними нет четко осознаваемого временного интервала, такую идентификацию человеческое сознание осуществить не может в принципе. По исходному определению причина всегда должна предшествовать следствию. Это конечно необходимое, но не достаточное условие. Но если это условие не выполняется, то ни по каким другим критериям невозможно определить, где причина, а где следствие, т.е. понятие причинно-следственной связи в этом случае вырождается. Отсюда ясно, что для того, чтобы различить направленный и целенаправленный процессы, нужно выяснить что чему предшествовало:"результат" началу процесса, или начало процесса результату. Но вся сложность проблемы заключается в том, что в случае целенаправленного процесса "результат" предшествовал во времени началу процесса, не физически, а "информационно", т.е. закладывался в "программу", реализовавшую в последствии целенаправленный процесс, который уже привел к реализации "результата" физически.

Таким образом, получилось, что для определения понятия информационного (целенаправленного) процесса пришлось использовать понятие опять же информационное: "образ результата". Это обстоятельство еще раз подчеркивает всю сложность проблемы выявления информационных процессов, т.е. взаимодействий, на фоне физических. Но можно однозначно утверждать, что инициализация любого информационного процесса возможна только при наличии некоторой цели, т.е. информации о "желаемом" состоянии системы, точнее - при наличии информации об отклонении текущего состояния системы от этого "желаемого". Этот очень важный момент никогда нельзя упускать из виду. Информационный процесс "запускается" и поддерживается только благодаря существованию некоторой, специфической для данного процесса, информации!

Для корректной дискриминации информационных и физических процессов (явлений, взаимодействий) необходимо, чтобы выполнялся ряд условий. Если сопутствующие процессу физические факторы не поддаются контролю или процесс наблюдается один раз и только в стадии своего развития, то такую дискриминацию принципиально нельзя осуществить, даже если имеется возможность влиять на него некоторыми факторами, сознательно вводимыми субъект-системой.

Если алгоритм информационного взаимодействия (процесса) не осознается субъект-системой, то взаимодействие воспринимается как физическое, вызванное неизвестными физическими факторами. И наоборот, некоему физическому процессу можно ошибочно приписать реализацию некоторого алгоритма, особенно когда процесс наблюдается один раз или при недостаточно полной контролируемости факторов, которые являются причиной наблюдаемого процесса. Вполне возможна ситуация, когда один и тот же процесс одной субъект-системой будет восприниматься как информационный, а другой - как физический.

Проблема дискриминации целенаправленных и направленных процессов будет в дальнейшем обсуждаться еще раз.

Теперь вернемся к вопросу о понятии структуры системы. Как уже отмечалось, можно говорить о структуре системы только в пространстве некоторых параметров. Также отмечалось, что элемент, входящий в некоторую систему благодаря некоторым своим системообразующим связям, может иметь также и локальные или индивидуальные связи, нейтральные для данной системы, но системообразующие для другой. Иначе говоря, в общем случае, элемент может быть "составной частью" неограниченного количества систем. Даже больше, по одному из параметров (качеств) система может входить в другую систему в качестве подсистемы, а по другому параметру последняя система может быть подсистемой рассматриваемой системы! Следовательно, часть целого в одном пространстве может стать целым, а целое его частью - в другом пространстве! Отсюда может вытекать утверждение, что целое и часть - сугубо относительные понятия. Для придания какой-либо определенности в соотношении целого к его части, необходимо придать значимость некоторым параметрам, что может сделать только субъект-система, т.е. эта процедура также субъективная. Следовательно, даже такие понятия, как целое и часть являются субъективными понятиями.