Доктор Дулитл на Луне - Лофтинг Хью - Страница 14

• Предыдущая
• 14/27
• Следующая

В самом деле, до сих пор наше внимание было настолько поглощено новизной обстановки, что мы просто не заметили, как изменились наши размеры. Однако в последующие несколько дней мы набирали рост с такой поразительной скоростью, что я ощутил нешуточное беспокойство. Одежда на мне и на Докторе буквально трещала по швам. Нужно было срочно решать, из чего можно изготовить новое платье.

Доктор не был сведущ в портновском искусстве, но, к счастью, знал кое-что о свойствах растений и материалов, из которых ткут ткани и делают одежду на Земле.

— Давайте-ка подумаем, — сказал он рассудительным тоном, после того как мы пришли к выводу, что все наши вещи стали малы и носить их больше нельзя. — О хлопке речи быть не может. Если бы он тут и рос, понадобилось бы слишком много времени, чтобы спрясть нитки, не говоря уже о том, чтобы что-то из них соткать. Полотно тоже исключается… Ни одно лунное растение даже отдаленно не напоминает лен. Стало быть, остается только растрепать какие-нибудь корни и сплести ткань из них — хотя нужно настоящее чудо, чтобы наша кожа выдержала такую одежду!

Мы начали обследовать ближайший лес с помощью Чи-Чи. Несколько дней нам не попадалось ничего подходящего, но потом мы все же нашли, что хотели. Это было дерево весьма своеобразного вида, росшее на болоте. Его широкие и мягкие листья, высушенные соответствующим образом, не становились жесткими и ломкими, сохраняя достаточную гибкость. В то же время они были очень прочными и не рвались при сшивании. Чи-Чи и Полинезия снабдили нас нитками. Сырьем послужило одно из вьющихся растений: распустив на волокна его тончайшие усики, обезьянка и попугай скрутили из них неплохую нить. Вечером мы сели за работу и скроили себе новые костюмы.

— Думаю, лучше шить с запасом, — промолвил Джон Дулитл, водя ножницами над камнем, который служил нам рабочим столом. — Один Бог знает, как скоро мы из них вырастем.

Мы забросали друг друга шутками, когда наше платье было наконец готово и состоялась первая примерка.

— Мы похожи на двух Робинзонов Крузо, — сказал Доктор. — Ничего страшного: свое назначение эта одежка выполнит. В нужде все средства хороши.

Потом мы распороли все нижнее белье, что у нас было, и сделали новое, израсходовав на каждый комплект два или три старых. Надеть костюмы из листьев прямо на голое тело мы все же боялись. К счастью, мягкий климат Луны избавлял нас от необходимости заботиться о более теплой одежде.

— А как быть с обувью? — спросил я, облачась в новый пиджак и брюки. — Верх моих башмаков совсем расползся.

— Это как раз просто, — отозвалась Чи-Чи. — Когда я искала фрукты, то приметила в джунглях одно дерево: его кора отделяется очень легко, и из нее можно сделать сандалии, которые прослужат вам достаточно долго. Единственная трудность — сплести достаточно прочные ремешки, чтобы прикреплять их к ногам.

Чи-Чи отвела нас к дереву, о котором говорила, и вскоре мы были экипированы обувью, обещавшей прослужить никак не меньше недели.

Во время поисков еще одного лунного растения (это были «шепчущие лозы», которые умели объясняться с помощью шуршания и шелеста листьев, — Доктору рассказали о них все те же кокетливые лилии) нам пришлось вернуться к прерванной беседе о том, что представляла собой Луна в глубокой древности.

— Ты не помнишь, Чи-Чи, — спросил Доктор, — рассказывала ли твоя бабушка о каких-нибудь странных, необычных растениях, которые росли на Земле в стародавние времена?

— Кажется, нет, — ответила Чи-Чи. — В ее историях про Те-Дни-Когда-Еще-Не-Было-Луны речь очень часто шла о животных и о людях. Но почти никогда бабушка не упоминала деревья и растения — разве лишь говорила, что в одних местах рос густой лес, а другие были безлесными и пустынными. А что?

— Видишь ли, я, как и многие другие ученые, абсолютно убежден, что Луна некогда была частью Земли. Но если это и впрямь так, непонятно, почему здесь почти нет земных растений.

— Вы не совсем правы, Доктор, — возразила Полинезия. — А спаржевый лес?

— Ну конечно, — ответил Доктор. — Многие лунные растения очень похожи на земные, хотя и превратились здесь в настоящих гигантов. Но интересно вот что. Умение деревьев и цветов разговаривать друг с другом, да и многие другие признаки, свидетельствуют о том, что растительный мир образует своего рода общество, которое совершенствуется, прогрессирует. Все это носит настолько устоявшийся и широко распространенный характер, что я все время думаю: а не началось ли это еще на Земле, давным-давно — скажем, в Те-Дни-Когда-Еще-Не-Было-Луны? И, быть может, только потому, что наши ботаники не были достаточно… э-э… наблюдательны, мы и считали наши растения не способными к взаимному общению.

— Попробую вспомнить, — Чи-Чи, плотно обхватила лоб руками. — Нет, — сказала она некоторое время спустя, — ни о чем таком бабушка не рассказывала. Только в предании про Угу Бумса, доисторического художника, она упоминала породы дерева, из которых тот вырезал рукояти для своих кремневых тесаков и для других орудий, делал домашнюю утварь. Но о говорящих деревьях или растениях не было ни слова.

Время шло к полудню, и, прервав поиски шепчущих лоз, мы остановились, чтобы подкрепиться. От старого базового лагеря нас отделяло не более двух-трех часов пути. Но на Луне, где скорость передвижения была очень высокой, это означало расстояние куда большее, чем на Земле. Мы уже без малого неделю совершали ежедневные вылазки из этого лагеря, где Доктор разместил различные приборы для своих ботанических опытов, и занимались поиском тех или иных видов растений, о которых нам рассказывали кокетливые лилии. Но до наступления темноты мы всякий раз возвращались домой.

Итак, Доктор сидел, прислонясь спиной к камню и поглощая большой кусок желтого ямса, — этот овощ, росший на опушках джунглей, показался нам столь питательным, что мы сделали его главным блюдом нашего рациона.

— Скажи, Чи-Чи, — промолвил Джон Дулитл, — а чем кончается то предание о доисторическом художнике Угу Бумсе?

— По-моему, я рассказала почти все, что знаю, — ответила Чи-Чи. — В Те-Дни-Когда-Еше-Не-Было-Луны (так всегда начинала свой рассказ бабушка) Угу Бумс жил отшельником, вдали от всех. И было у него любимое занятие — вырезать каменным ножом картинки на роге или на кости. Больше всего ему хотелось вырезать изображение человека. Только некого было изобразить — ведь Угу Бумс жил в одиночестве. Однажды Угу пожаловался вслух, что ему некого изобразить, и вдруг явилась пред ним прекрасная девушка по имени Пиппитипа с ниткой голубых каменных бус на правой лодыжке; девушка та преклонила колена на валуне и как будто ждала, что Угу Бумс сделает ее портрет. И он вырезал ее портрет на роге оленя — это была лучшая работа, которую он когда-либо делал. Как только портрет был закончен, девушка стала растворяться в вечернем тумане, опустившемся на горы: она исчезла столь же таинственно, как появилась. Угу молил ее не уходить, ведь она была единственным человеческим существом, которое он видел в жизни, — не считая собственного отражения в озерной воде. Он хотел, чтобы она осталась с ним, несчастный Угу Бумс, резчик по рогу, человек, живший вдали от всех. Перед тем как навсегда исчезнуть в сумерках, девушка успела крикнуть, что не может остаться, ибо происходит из племени фей, непохожих на обычных живых существ. Угу бросился к валуну, на котором она стояла, но не нашел там ничего — только нитку голубых каменных бус, которую красавица носила на лодыжке. Убитый горем, Угу поднял бусы и надел себе на запястье; с тех пор он не снимал их ни днем, ни ночью, храня надежду, что девушка появится вновь.

• Предыдущая
• 14/27
• Следующая