Дом, в котором живёт смерть - Карр Джон Диксон - Страница 37
- Предыдущая
- 37/64
- Следующая
— Вы имеете в виду то дело, о котором лейтенант Минноч говорил на пароходе? Вы позволили себе заинтересоваться каким-то анонимным письмом?
— Оно само по себе содержит некоторые ответы. Вот оно. — Дядя Джил извлек из портфеля сложенный лист бумаги и протянул его через стол Джеффу. Развернув лист и увидев уже многократно изученные машинописные строчки, Джефф разложил бумагу под лампой и сел читать.
«Дорогой сэр,
это сообщение должно привлечь Ваше внимание к убийству Тадеуса Дж. Питерса, которое произошло в Делис-Холл в ночь на 6 ноября 1910 года. Прежде чем Вы бросите мое письмо в корзину для бумажного мусора, нетерпеливо воскликнув, что не собираетесь обращать внимание на анонимных корреспондентов и что в любом случае смерть жертвы стала результатом несчастного случая, проявите элементарную снисходительность и прочтите его до конца».
Взгляд Джеффа мгновенно остановился. Из внутреннего нагрудного кармана он извлек и развернул гораздо меньший по размеру листик бумаги с машинописными строчками, который был подсунут под дверь его каюты во время путешествия вниз по реке.
— Это не тот же самый шрифт! — сообщил он. — В письме, адресованном мне, буквы были поменьше и, скорее всего, текст был отпечатан на портативной машинке.
— А, та самая таинственная записка, призывавшая тебя обратить внимание на дом 701б на Ройял-стрит? Судя по твоему описанию, сомнительно, чтобы его писала та же рука или, по крайней мере, печатали на той же машинке. Письмо ко мне отпечатано на стандартном «Ремингтоне» человеком, который не оставил никаких отпечатков пальцев. Но ты забыл о своей обязанности — читай дальше!
Что Джефф и сделал.
«Число тех, кто получил серьезные травмы, падая с лестницы, даже такой старинной, исключительно невелико. И то, что жертва таким образом сломала себе шею, является столь редким случаем, что о подобном практически не доводилось слышать. Подтверждение моей точки зрения можно найти в статистических данных любой страховой компании».
И снова взгляд Джеффа замер. Последнее предложение он прочел вслух. Несмотря на теплый день, показалось, что в библиотеке похолодало.
— Но ведь он в самом деле сломал себе шею. Разве есть какие-то сомнения в этом?
— Нет, сомнения отсутствуют, — сказал дядя Джил. — С другой стороны, мы имеем на редкость удивительный несчастный случай. Не важно, аноним или нет, больной или нет, но мой корреспондент прав. Как и цифры страховых компаний.
— Но этот идиотский несчастный случай…
— После слов о страховой компании, Джефф, остался всего один абзац. О чем в нем говорится?
«В любом случае, если какой-нибудь гость Вашего дома погибает, упав с лестницы, неужели это не вызовет у Вас любопытства? Несомненно, что этот гость счел необходимым подняться наверх с серебряным кувшином на подносе. Почему им оказался мистер Питерс? Чем он занимался? Когда Вы исследуете все обстоятельства, сэр, я предполагаю, что Вы примете точку зрения, представленную искренне Вашим
Джефф сложил письмо и вернул его.
— Похоже, вы серьезно воспринимаете этого любителя справедливости?
— По крайней мере, достаточно серьезно, чтобы прислушаться к его словам. Пусть и в результате «идиотского несчастного случая», как ты выразился, но странная судьба постигла известного атлета, который находился в прекрасной физической форме, и у него не было ровно никаких причин вести себя как лунатик.
— По словам Дэйва, эти подробности о серебряном сервизе, который нес Питерс, когда он упал, не возникали во время допроса и не попали в прессу. Кто мог все это знать?
— Да кто угодно, сколько бы ему ни было лет, а были бы лишь уши, чтобы слушать. В 1910 году я был молодым юристом, который изо всех сил старался обрести свою практику. Но я не забыл, как весь город гудел слухами как истинными, так и ложными.
— Что-то стоящее запомнилось?
Повернувшись к книжным полкам, Джилберт Бетьюн отщипнул кончик сигары и закурил ее. И снова вернулся к столу в облике не столько дяди, сколько Мефистофеля с сардоническим взглядом.
— Стоит мне встретить тебя, Джефф, как я начинаю курить куда больше, чем мне позволительно. Но и ты так же поступаешь, и никто из нас не выказывает хотя бы намерения бросить это занятие.
В его тоне появились деловые нотки.
— Технически, — объяснил он, — в 1910 году Тэд Питерс был управляющим директором фирмы «Данфорт и K°, великолепные изделия из дерева». Фактически же он обладал куда большей властью. Его старшая сестра была замужем за Раулем Вобаном. Пользуясь поддержкой богатого и могущественного клана, Тэд попытался обрести полный контроль над «Данфорт и K°». Это же старался сделать и Харальд Хобарт, который, в конечном счете, и получил его. Какое-то время они соперничали. Но это был на редкость дружелюбный вид соперничества. Харальд признавался в большой симпатии к Тэду и всегда утверждал, что на заднем плане есть кто-то еще, о личности которого он не хочет даже намекать, чтобы не навлечь неприятности на них обоих. Ты хорошо знал Харальда Хобарта?
— Конечно, я встречал его. Вот, пожалуй, и все.
Дядя Джил задумался.
— Странный, непонятный характер: сочетание полной молчаливости с чрезмерной болтливостью, добродушия с непредсказуемостью! Мало кто знал, что Хобарт, случалось, крепко напивался. Хотя никогда не позволял себе распускаться на людях. Но мог в баре рассказать совершенно незнакомому человеку то, что никогда не доверил бы и близкому другу, — а на следующее утро начисто забыть, что он вообще с кем-то разговаривал. Одним из его близких друзей был доктор Рэмси, блестящий хирург, который жил, да и сейчас живет в Бетесде, Мэриленд. Я не думаю, что Хобарт крепко выпивал с ним. Доктор был одним из тех умных, энергичных шотландцев, которые не любят пьянствовать. Серена, любимица Хобарта, подружилась с Лорел, дочерью доктора, и бывала у нее в гостях.
— Эти последние замечания, конечно, должны относиться ко временам уже после 1910 года?
— Так и есть, Джефф, так и есть. Я говорил об этом. Тем не менее, что касается обвинения, выдвинутого любителем справедливости, — и дядя Джил вернулся к портфелю, — могу рассказать тебе, что нами сделано.
— По словам лейтенанта Минноча, — с трудом припоминая, сказал Джефф, — он опросил отставного детектива Троубриджа, который, сам, будучи лейтенантом, занимался делом Питерса. Но Минноч так ничего у него и не узнал.
Джилберт Бетьюн выдохнул кольцо дыма и пронаблюдал, как оно тает.
— Да и я так ничего толком не узнал, — ответил он. — Годы сказались на Заке Троубридже, и хотя он держит форму, большой помощи оказать не мог. Он смог сделать только одно дополнение, которое окажется или не окажется важным.
— Да?
— Семнадцать лет назад существовало всеобщее убеждение, что Тэд Питерс не вскрикнул, когда падал; был только громкий звон серебра. С этим все были согласны — кроме одной горничной. Сейчас она скончалась, и с ней уже не поговорить. Спала она на верхнем этаже дома. Горничная подумала, что слышала какой-то слабый вскрик. Она не была уверена, она просто подумала, что услышала его как раз перед звоном упавшего серебра, и решила, что звук донесся откуда-то из-за пределов дома.
— Но это не похоже…
— Истолковывай, как тебе нравится, — сказал дядя Джил. — Но разве ты не видишь, что мы возвращаемся к бедной Серене, которая погибла прошлой ночью при столь же мрачных и бессмысленных обстоятельствах? Нравится нам это или нет, но с этими фактами придется иметь дело. И нам лучше продумать методику опроса свидетелей.
— Кстати, о свидетелях, дядя Джил. Кто еще из тех, кто имеет отношение к этому бизнесу, слышал о смерти Серены?
— Слышали, должно быть, все. Сообщение появилось утром в воскресных газетах. Когда репортеров выставили отсюда, они довольствовались сведениями из полиции в городе.
— Спасибо за предупреждение. Я собрался звонить Пенни Линн, но пока воздержусь. Пенни будет так шокирована и потрясена, что…
- Предыдущая
- 37/64
- Следующая
