Виктор Цой. Стихи. Документы. Воспоминания - Житинский Александр Николаевич - Страница 54

За отсутствием в Питере самого «Начальника Камчатки» я совершил краткую экскурсию по «цоевским местам», побывав в обклеенной экстравагантными лозунгами и плакатами котельной — по месту работы, так сказать.

Выяснив по телефону у решительной супруги Виктора, Марианны, что без интервью с Цоем никакого материала о «Кино» давать нельзя, я набрался наглости и позвонил в Алма-Ату.

— А может, давайте завтра? — флегматично предложил Виктор в первый вечер, — я устал, у нас тут ночь.

Что ж. «Это его право — любить ночь».

На следующий вечер мы все-таки коротко поговорили.

— Я не могу судить о том, что изменилось. Со стороны виднее, — ушел Цой от ответа на вопрос о динамике стиля. — Вообще меня не интересует, нравятся песни или нет. Мы делаем, что хотим. Иначе вообще ничего не получится. Конечно, тем, кто постарше, не будет интересна «Восьмиклассница». Но все-таки сейчас и темы текстов шире, что ли, и группа звучит лучше.

— Как собирался состав?

— Я собирал не музыкантов. Прежде всего — друзей. А как же иначе? Научиться-то играть можно. Каспарян, например, вначале мало что умел, а теперь снимает с гитары куда больше меня.

(По-моему, такой способ организации группы всерьез возможен только в Советском Союзе. В Ленинграде.)

— Что вы делаете в кино?

— Мне нравится сниматься. Конечно, в фильме будут песни. Но я стараюсь не привносить в кино ничего из того, что делаю в «Кино». Это разные вещи.

— Совпадают ли «я» в ваших песнях с вашим собственным «я»?

— Иногда полностью, иногда частично, иногда не совпадают совсем. Каждый раз по-своему.

— Вы можете что-нибудь пожелать слушателям? — зачем-то спрашиваю я и тут же понимаю, что задал глупый вопрос.

— Не знаю, — говорит Виктор, — не знаю. Ну что им пожелать? Ничего, наверное.

Мы попрощались. Цой передал привет редактору «Рокси» Старцеву, с квартиры которого я тогда звонил, и далекая Алма-Ата исчезла в ленинградской ночи.

Вот, собственно, и все. Таким я увидел и услышал «Кино» в лице Каспаряна и Цоя в ноябре 1987-го. Наверное, теперь что-то изменилось…

Журнал «Родник», № 10, 1988 г.

Сосед заснул, убаюканный привычным шумом автомобилей. И вдруг за стеной его малогабаритной квартиры явственно раздался стук копыт. Прислушался — нет, не прогуливающий туристов старинный экипаж. Здесь же, в доме, яростный ритм перерастал из рыси в галоп. «Хулиганство!»— вздохнул сосед и, шаркая шлепанцами, побрел искать нарушителя спокойствия. Даже если бы дверь, из-за которой доносился шум, ему открыл сам идальго ламанчский на своем Росинанте, человек не удивился бы столь сказочному обороту дел, а только повторил — хулиганство! — и потребовал выдворить лошадь прочь. Примерно такая ситуация возникает в одной из песен Виктора Цоя, лидера ленинградской рок-группы «Кино».

Пожелав ложащимся спать спокойной ночи, Виктор забросил намечавшуюся было в его судьбе профессию резчика по дереву и отправился трудиться истопником в котельную, которая стала известна среди молодежи под романтическим названием «Камчатка», где подолгу засиживались, слушая композиции Цоя.

Чем выделяется этот двадцатишестилетний юноша из ряда современных героев рок-н-ролла? Колоритной восточной внешностью? Суровым выражением лица? Да. А еще — странной уверенностью в своих силах.

В сущности, он поет о том же, о чем другие рокеры, — о своем поколении. Сценический образ воплощается в манере форсированно, с растяжкой произносить слова — похоже на стиль речи дворовой шпаны.

Персонаж Виктора Цоя не просто готов выйти под дождь, отправиться в путь, вступить в бой. Он таинственно улыбается безусловной победе, даже когда сажает «алюминиевые огурцы на брезентовом поле». И когда тонет, хотя, как и все, знает близлежащий брод. Дело не в том, что он отказывается от легкого пути, дело в том, что, позвав за собой, манит не на красивую гибель, а к выигрышу по большому счету.

Так уж сложилось, поет Цой — «Где бы ты ни был, что б ты ни делал, между землей и небом — война». И в тотальной возне за место под солнцем уверенность в осмысленности на первый взгляд иррациональных, «невыгодных» поступков служит залогом сохранения духовности.

В этом, собственно, и состоит цель песенного героя Виктора Цоя. Цель куда менее определенная, чем путь к ней, как расплывчаты контуры любой идиллии. Не предлагая чудодейственных рецептов, не скалясь на «отдельные недостатки», Цой просто заявляет: «Дальше действовать будем мы». И по дорогам снова мелькает плащ странствующего рыцаря.

Сценический облик Виктора Цоя удачно дополняет пластика. Рисунок танца в его композициях ненавязчив — ритмичные движения мягко перетекают одно в другое — изысканно плавная и вдруг — резко контрастная графика тела аккомпанирует песне.

Молодежь отлично знает Цоя по магнитофонным альбомам: «45» — 1982 г., «Начальник Камчатки» — 1984 г., «Ночь» и «Это не любовь» — 1984-86 гг., «Группа крови» — 1988 г. Помнит, как он начинал выступать вместе с «Аквариумом». В курсе, как собирался состав «Кино»: гитарист Юрий Каспарян, барабанщик Георгий Гурьянов, бас-гитара — сначала Александр Титов (параллельно с работой в «Аквариуме»), потом Игорь Тихомиров из «Джунглей».

С выходом на экраны художественного фильма Сергея Соловьева «Асса» менее осведомленным слушателям можно будет напоминать, кто такой Цой — ну, тот, что в финале картины поет: «Перемен, мы ждем перемен!» Подобных зрителей, боюсь, окажется большинство. Неинформированность возникает не по их вине — шутка ли углядеть певца, если он пару раз мелькнул в музыкальных эпизодах телепрограммы «Взгляд», а более объемных его выступлений нет ни в эфире, ни на крупных концертных площадках.

Фирма «Мелодия» выпустила диск-гигант с записями «Кино». Но и здесь не обходится без сложностей. По госцене вы пластинку с песнями Виктора Цоя вряд ли достанете, только раз в пять-десять дороже — у спекулянта. Очевидно, мал тираж. Любая зарубежная фирма проявила бы оперативность и, радуясь успеху своей продукции, быстро откликнулась на запросы слушателей. У нас же создается впечатление, будто планирование — производство — реализация специально созданы для взвинчивания цен на «черном рынке».

Честно говоря, пока, беседуя о роке с обычными зрителями, а не с фанатами, не будешь знать, что ведешь речь именно, скажем, о «Кино», а не о «всяких разных, которых развелось, плюнуть некуда», продуктивного разговора не получится. Не получается его и с руководящими инстанциями, уверенными, что нынче открыты куда уж более торные дороги для рока.

Однако, проведение клубных концертов по-прежнему встречает сложности и лишено мало-мальской рекламы. На большие концертные площадки и в эфир, вытесняя лучшие группы, хлынула масса плохоньких. Прогрессивные кооперативные и хозрасчетные формы в сфере культуры разъедает недуг, уже всесторонне обнаруживший свою порочность в филармониях, склонность к сборным концертам, где к одному хорошему номеру выдается солидная «нагрузка».

Середняк оказывается более хватким, удобным в обращении, приемлемым на все вкусы. Действительно, интересные артисты зачастую резче, строптивее, конфликтнее — что с ними связываться? Так, похоже, решили апологеты рока от журналистики, по совместительству освоившие профессию менеджеров. Они прилежно и достаточно регулярно организуют гала-концерты, фестивали, «дорожки», «волны», но занимают там по большей части своих знакомых и тех, кого проще ангажировать. С одной стороны, это дает шанс молодняку, с другой — слабый интерес публики к новоявленным посредственным группам вроде бы наглядно подтверждает прогнозы о спаде увлечения роком.

Прежде чем радоваться или огорчаться, заслышав любимый рокерский возглас — «Мы вместе!», хочется вспомнить поставленный встречно вопрос Виктора Цоя: в каком месте? Хотелось бы дифференцировать качество отечественных групп, не ссылаясь то и дело на западные аналоги как правило, они от нас еще дальше, чем «Камчатка» от широкой аудитории. А поступив так, предоставить рок-музыке достойное место в художественной жизни. Сегодня, когда советским роком живо интересуются за рубежом и «Кино» уже приобретает международную известность, странно и стыдно, что порой его знать не знают или игнорируют на Родине.