Виктор Цой. Стихи. Документы. Воспоминания - Житинский Александр Николаевич - Страница 43

— Как ты объясняешь заметный прогресс Юры как гитариста? Просто в глаза бросается.

— Не знаю. Я, как только с ним познакомился, сразу понял, что это человек, который является моим единомышленником. Единственное, он тогда не очень хорошо умел играть, но это настолько ничего не значит… Он очень мелодичный человек. Он действительно прогрессирует.

— Зачем тогда понадобилось вводить в состав группы еще одного гитариста — Игоря Борисова?

— Подружились просто… На самом деле это важно: когда гитара, бас-гитара, барабаны — группа очень бедно звучит, и поэтому я даже иногда брал гитару, а мне труднее выступать на концертах, когда я с гитарой, — получается все статично. Поэтому нужен был второй гитарист.

— А два барабанщика, это само получилось иди изначально подразумевалось?

— Все получается само собой. Только где сейчас Африка, я не знаю, и, по-моему, у нас сейчас один барабанщик.

— Как дальше будет развиваться союз КИНО и Курехина — с одной стороны, и союз ПОП-МЕХАНИКИ и КИНО — с другой?

— Очень сложно предсказать, как это все дальше будет развиваться. Я пока не знаю.

— Оказало ли влияние слово «вино» на название группы — КИНО? Насколько случайно созвучие этих двух слов?

— Наверное, оказало. Подсознательно.

— Откуда взялось слово «бошетунмай»? Сам придумал?

— Нет, не сам. Есть несколько разных версий возникновения этого слова.

— А у тебя какая?

— Классическая. Просто такое вот волшебное слово.

— Что из западной музыки ты сейчас слушаешь?

— Исключительно развлекательную музыку. Раньше, до последнего времени, я слушал независимые группы? Они все очень мрачные, занудные такие. Но, как показала практика, независимость группы не всегда следствие ее хорошего качества. Не знаю, на самом деле, я не вижу сейчас ничего особенно интересного в западной музыке. Ни одной новой группы я назвать не могу.

— Каждая рок-культура — битники, хиппи, панки — существует примерно десять лет. Сейчас, в 1988-м, поколение, начавшееся с СЕКС ПИСТОЛЗ в 1976 году в Англии, полностью выработано. Все, что могло в этой области рока появиться, — появилось и развилось. Подходит время для чего-то нового. Как ты представляешь себе это новое? Видишь ли ты какие-либо зачатки его?

— Ну, я не знаю. Сейчас, по крайней мере, никаких хоть маленьких всплесков не видно. Мне-то другое непонятно: почему в 1990 году наши группы пытаются быть похожими на панков 75-го года, а то еще хуже — начинают играть хард. Почему они выбирают себе аналоги и прообразы? Вот это мне действительно непонятно.

— А тебе хотелось бы, чтобы появились группы, похожие на КИНО?

— Нет. Мне хотелось бы, чтобы появились группы, не похожие ни на кого, чтобы все они были разные.

— А тебя самого больше не обвиняют в подражании Гребенщикову?

— Да вроде нет.

— КИНО сейчас чуть ли не единственная у нас группа, песни которой можно спеть…

— Не единственная. Вот КАЛИНОВ МОСТ — она мне как раз и понравилась тем, что ее песни можно спеть.

— А в Ленинграде?

— По-моему, Костя Кинчев пишет песни, которые можно спеть. Во всяком случае, раньше писал — я его давно не слышал.

— Как ты относишься к тому, что в Ленинграде в последнее время возникла тенденция к появлению групп, у которых в творчестве мало музыки, но зато очень большое внимание уделяется социально-политической тематике песен?

— Вот это меня всегда просто раздражало. Может быть, это и надо, но мне очень не нравится. Не нравится, что группы как-то размениваются. Очень похоже на… Существуют же роман и статья в газете. Статья, например, о «Семи Симеонах», которые угнали самолет. Сейчас ее все читают, вырывая друг у друга из рук. А есть роман… Роман — это художественное произведение, а статья в газете — это статья в газете. И вот, мне кажется, что в последнее время очень много групп, особенно в Ленинграде, почему-то занимаются публицистикой, а не написанием песен.

— Но ведь рано или поздно появляются романы, которые написаны как бы с использованием этих статей. У того же Дос Пассоса.

— Ну, это разные вещи. Газета — и есть газета. Она сиюминутна. Можно сделать коллаж из газетных статей, который будет отражением времени, который будет документом того времени, но это уже другое. И нужен человек, который его сделал бы.

— Слушай, а тебе не кажется, что все это следствие того, что у нас произошел скачок от советской эстрады к собственно концептуальному року, минуя нормальную поп-музыку, лучшие образцы которой как раз «Восьмиклассница», «Когда твоя девушка больна»…

— Не знаю. Лично я стараюсь заниматься именно поп-музыкой, а не роком.

— А ты не боишься, учитывая сегодняшнюю конъюнктуру, заявлять, что Виктор Цой занимается поп-музыкой?

— Да, я занимаюсь поп-музыкой. Музыка должна охватывать все: она должна, когда надо, смешить, когда надо, веселить, а когда надо, и заставлять думать. Музыка не должна только призывать идти громить Зимний дворец. Ее должны слушать.

— А как ты оцениваешь в этом контексте ТЕЛЕВИЗОР? Что движет Борзыкиным — желание использовать ситуацию, рассчитывая на быстрый успех, или это у него от сердца идет?

— Все помнят: Борзыкин начинал с песен. Потом он всех удивил своей смелостью, совершил ряд героических поступков, пел незалитованные песни и тому подобное. Это, конечно, всем симпатично очень, и мне в том числе, но при этом немножко пропали песни. Они немного стали похожи на эти самые газетные статьи. А у нас… «Когда твоя девушка больна»— в ней есть шутка и самые простые рифмы, типа «кино — вино» — и больше ничего.

— А ты не замечал, что у некоторых твоих песен появляются другие, часто полностью неверные трактовки. У тех же «Перемен» — песни в общем-то личной, обращенной к самому себе — возникла другая трактовка, превратившая песню в призыв типа «Дайте миру шанс». Не то чтобы она повредила группе, просто у людей, которые ее раньше не знали, и создался некий свой стереотип, собственно говоря, чуждый КИНО.

— В общем, да. Так получилось: как только началась гласность — все как с цепи сорвались говорить правду. Это было очень популярно. А в наших песнях нет никаких сенсационных разоблачений, но люди по привычке пытаются и здесь найти что-то эдакое. И в результате «Перемены» стали восприниматься как газетная статья о перестройке. Хотя я ее написал давно, когда еще и речи не было ни о какой перестройке, и совершенно не имел в виду никаких перестроек. Конечно, это не очень хорошо, но я думаю и надеюсь, что в конце концов все встанет на свои места.

— Какие отношения с телевидением? И, в частности, как тебе песня «Война» в передаче «Взгляд» как иллюстрация к Афганистану?

— Я пробовал несколько лет назад иметь дело с телевидением — мы записали песню «Фильм». Позже сняли песню «Война». Они похожи, как братья-близнецы. Мы посмотрели эти ролики, и тогда я решил вообще не иметь дела с телевидением.

— Еще есть ваши ролики на ТВ?

— Есть пиратская запись с какого-то концерта «Алюминиевых огурцов» под акустику. Она, по-моему, даже черно-белая. Еще песня «В наших глазах» лежит, ждет. Ну, сейчас они мне говорят: «Мы перестроились, у нас работают теперь одни профессионалы, у нас все отлично, мы сделаем такой-то ролик — просто…» Только что записали в Москве две песни, но, по-видимому, это будет то же самое, что и раньше. И поэтому пока с ними дела иметь не буду. А что касается передачи «Взгляд» — ну что я могу с ними поделать?… С большим юмором отнесся.

— Как ты оцениваешь КИНО в фильме «Rock around the Kremlin»?

— Ничего. Есть там такой здоровый элемент бардака.

— Твое отношение к фильму «Рок»?

— Не знаю… Слишком много там: «Глеб, ты хочешь писать?..»

— Картины ты давно рисуешь?

— Давно.

— И много нарисовал?

— Довольно много.