Опьяненные свободой - Журавлев Владимир Борисович - Страница 37

• Предыдущая
• 37/39
• Следующая

Но Кузьмин и сам с недоумением смотрел, как навстречу им несется кудлатая свора. Он видел таких раньше! За овчарками поспешно бежал худой мужчина с двумя псами на поводках. Выглядели собаки… очень неприятно. Закованные в броню от морды до хвоста, огромные звери несли на шлемах странные толстые наконечники, в которых Кузьмин со страхом опознал строительные пробойники. Стукнешь таким по стене — и готов проплавленный канал в кулак толщиной. И что, песики умеют ими пользоваться?! Однако, умеют ведь! Индикаторы рубиновым горят — заряжены под крышку. Глаза собачьи аж заледенели от ненависти.

Жуткие псы немедленно прикрыли Александру, а свора плотно осадила бронепехоту. И все это — молча.

— Они свои! — торопливо сказала Александра. — Отзовите вожаков!

— Подождите, — буркнул шеф цеха животноводства. — Они поняли. Они сейчас вас всех запоминают. А то, если не запомнят, перехватят где-нибудь глотку. Я их на охрану подземного кольца выпустил.

— Что же вы так хрипите? — шепотом заметил ему Кузьмин. — Тренироваться надо, если уж с собаками бегаете!

— Не хамите, молодой человек, — так же тихо отозвался мужчина. — Вы разговариваете с мастером спорта, марафонцем.

— А что хрипите? Заболели?

— А ты попробуй своих детей на смерть отправить, — буркнул мужчина, и Кузьмин заткнулся.

Мягкая безжалостная лапа снова легла на сердце. Пожалуйста, не надо! Его-то за что?! Он же ученый! Собаки его… они же… Кузьмин захрипел и качнулся. Создатель разумных псов придержал его под руку.

— Вот то-то, — заметил он проницательно. — Сердце-то не железное?

Остаток пути прошли без затруднений. Дежурные вникли в ситуацию и отвели боевые пятерки. Настащук тихо матерился, переживал встречу с собачками. Он, как оказалось, знал, что такое строительные пробойники.

— Почему вы к нам пришли, в общем и целом теперь понятно, — сказал Кузьмин, утвердившись в кабинете Гробова. — Ну, а что вы нам предложить-то хотели?

Лейтенант спецназа почесал вихрастый затылок.

— Думали отвести командиров из Города, — признался Настащук. — В оцеплении есть дыры. Там, где Ингулинка, обрыв еще такой впечатляющий… А вы, оказывается, пограничники. Я так понимаю, у вас и боевая задача есть? Значит, отсюда вы никуда не пойдете. Ну, это заставляет пересмотреть наши позиции… так что мы их пересмотрели, в общем и целом. И получается, что пограничники вы какие-то странные. А?

Кузьмин поморщился.

— Верны присяге, — неохотно пояснил он. — И войск таких нет уже… А задача-то осталась, за нас ее никто не выполнит. Чужие здесь, лейтенант, да это-то пустяк, с ними мы как-нибудь… а вот Город бросить не можем — и все тут! Понимаешь?

— Чужие? А почему я не удивлен? — хмыкнул Настащук. — Ну, это упрощает выбор! Тогда наши автоматы вам еще как пригодятся! И, кстати — я тебя хорошо понимаю. У меня невеста здесь, в роте курсантов, много про Город рассказывала. Так что я в любом случае с вами. До конца.

— А теперь главный вопрос! — сказал Кузьмин. — Почему мы должны вам верить?

— У меня есть поручитель, — спокойно отозвался Настащук. — Иван Алексеевич. Мой учитель. Вы его наверняка должны знать, он еще в таком черном костюме по любой жаре…

— Ага. Он и здесь успел. Я уже ничему не удивляюсь. Только, ребята, нет его. Ушел он. И не факт, что вернется.

Спецназовец пожал плечами:

— Вам решать. Мы выйдем, если вы не доверяете.

Александра вздохнула и спросила:

— Готовы ли вы отдать жизнь делу защиты родины?

Бойцы, не сговариваясь, встали.

— Лейтенант Настащук! Верен присяге!

— Богдан, верен присяге…

— Кыча, верен присяге…

— Остап, верен присяге…

— Серго, верен присяге!

Кузьмин молча смотрел на них. Завтра бронепехота будет под стенами Города. Им стоять вместе в цепи у Золотых ворот. А они даже не успеют познакомиться. И может, это и к лучшему…

— Только учтите, — предупредил он. — Вы у нас — на крайний случай. На самый крайний! В людей мы стрелять не будем!

Настащук серьезно кивнул, но все же спросил:

— А они в вас — тоже не будут?

Два лейтенанта посмотрели друг на друга и вздохнули. Им обоим не нравился очевидный ответ.

Последний день Города выдался на редкость тихим и благостным. Тепло, небеса сияют, ковыль под стенами качается волнами белого золота. Командиры цепью замерли у Золотых ворот, перекрывая вход в Город. Ни шевеления, ни разговоров. Все пристально всматривались в противостоящую им стену щитов, зеркальные блики сферических шлемов, броню и оружие. Изучали противника. Все командиры в свое время прошли школу капитана Раскина, все знали, куда смотреть. И как. Молчание и неподвижность впечатляли. В рядах бронепехоты нервничали и суетились.

Офицеры-пограничники встали на пригорке, с которого было видно всю цепь. И с которого можно было моментально перекрыть мостик к Золотым воротам — единственный удобный проход к Городу. Не было Александры — она прощалась с Дедом, который уводил сейчас через систему резервной канализации всех, кого удалось уговорить покинуть Город. И, конечно, не было Цветкова. Разведчики затаились где-то в тылах бронепехоты смертельно опасной ядовитой змеей. На всякий случай. На самый последний, безнадежный случай.

— Ты зачем своих безоружными вывел? — сказал Настащук. — Взяли б те же пробойники, был бы толк.

— С оружием у нас вообще нет шансов, — угрюмо отозвался Кузьмин. — Расстреляли б сразу. А так, может, переведем в относительно мирную драку. Они нас газами и дубинками, мы их — дубинками и в Город. Продержимся сколько-то. А там и заинтересованные дружественные силы проявятся… если они еще где-то есть…

— Сам-то веришь? Пока мы тут все стоим, спецназ запросто в окна влезет и как пойдет шерстить! А у вас внутри только собачки. Как дадут по ним из подствольников!

— У нас окна бронированные, — рассеянно сообщил Кузьмин, вглядываясь в движение бронепехоты.

На сердце давило. Давило что-то пугающе близкое. Но вот что?!

— …у нас Информаторий все блоки отсек на автономное. Это вы везде ходите, потому что свои, а спецназу через каждую дверь со взрывчаткой придется. А еще у нас на крыше «горные орлы» в полной боевой. А еще корпус уйдет за стены, ежели чего. Пусть лезут. Сколько-то мы выдержим.

— Мы-то свои! — хмыкнул рыжий спецназовец. — А бронепехота, получается, чужая. А как нас различают, мы же одинаковые в броне? Классные у вас ключи! Завидую. И вообще: хороший у вас Город! В нем бы жить да жить, девочек любить…

— Щиток опусти, — посоветовал Кузьмин. — Если начнется, тебя снайпер первым достанет, ты же вооружен.

— А пофиг. Меня всяко достанут. Там новые винтари, такие крупнокалиберные, что нашу броню как яичную щелкают…

Кузьмин заботливо дал ему подзатыльника, и щиток опустился.

— Пошло движение! — прошептал Кузьмин. — Настащук, бронезвено сюда на охрану! Уж больно крутые переговорщики идут! Как бы вязать нас не взялись сдуру…

Через ажурный мостик слитно двигалась группа высоких воинов в серебристой броне, незнакомое толстоствольное оружие — уже наизготовку. А впереди всех уверенно шагал маленький пожилой человечек в фиолетово-черной форме космических пограничников. Узкие глазки безмятежно поглядывали по сторонам. Плохо. Очень плохо. Это был капитан Раскин, один из немногих настоящих мастеров. По слухам, он уже давно достиг уровня, когда собственно физическое воздействие и не требовалось. Он вот так безмятежно выходил к обезумевшим террористам, тихо требовал сложить оружие, и перед ним склонялись.

Офицеры подтянулись и разом отдали честь своему учителю.

— Власть сменилась, — тихо сообщил капитан. — Сложите оружие и сдайте полномочия. Немедленно. Во имя жизни людей, за которых отвечаете.

Повисло напряженное молчание. Раскин безмятежно ждал. Что ему! У него за спиной — мощь бронепехоты! У него за спиной — танки, готовые взломать Золотые ворота. У него за спиной — всеподавляющая власть государства! Сложить оружие!

• Предыдущая
• 37/39
• Следующая