Как стать успешной стервой, которой все завидуют - Кабанова Елена Александровна - Страница 38

50–99 очков. Вы — самый распространенный психологический тип. Вы — нормальный человек. Вы умеете сочетать мягкость с решительностью, а впечатлительность с благоразумием. У вас достаточно многогранная личность, в которой встречаются черты, считающиеся классическими мужскими или классически женскими. Временами, жизненные обстоятельства требуют от вас поступков, которые вы считаете более свойственными противоположному полу, но тем не менее умение приспосабливаться и большая психологическая гибкость будут вашими союзниками в любых обстоятельствах.

100–150 очков. «Настоящий мужчина». Решительность, самостоятельность, независимость — вот ваши сильные стороны. Вы знаете, что вам нужно от жизни. Вы умеете стать опорой для другого человека. Ваши жизненные принципы могут вызывать большое уважение у консервативно настроенной публики. Если вы мужчина, то у вас явно стереотипное и схематичное понимание вопросов пола и мужественности. А если вы женщина — то я вас даже побаиваюсь. Вы кавалерственная дама.

Большая часть книги позади. И в каждой главе — беззастенчивая проповедь эгоизма: думай о себе, защищай свои интересы, люби себя, береги себя, верь в себя, познай себя, реализуй себя. Не удивлюсь, если кого-то подобные советы раздражают. И многие хотели бы напомнить автору, что «самопожертвование является главным украшением женщины». А кто, спрашивается, повторил эту фразу неоднократно, но своего так и не добился? Герой фильма «Соломенная шляпка», ловелас Фадинар, беседуя с баронессой де Шампиньи. А все почему? Хотел от нее получить шляпку итальянской соломки на халяву. Скажете: вот негодяй! Возможно. Но не более, чем все остальные. Польский писатель Кароль Ижиковский высказал на сей счет чрезвычайно разумное мнение: «Обойти трудность при помощи жертвы, вместо того, чтобы преодолеть, победить ее, — неэтично. Такая жертва — отступное, и только».

Самые разные люди в самых разных сферах нашей жизни требуют от нас самопожертвования. Там, где вы работаете, там, где вы отрываетесь, там, где вы упиваетесь свободным творчеством — везде кишмя кишат персонажи с лапкой ковшиком: «Дай, дай, дай! Господа, бакшиш! Пожертвуйте убогому! Же не манж па сис жур!». Их жалостные причитания отнюдь не значат, что вы отделаетесь мизерным подаянием. И чтобы бедолага смог, наконец, «манж» и не голодать еще «сис жур» — этого, скорее всего, будет недостаточно. Потому что требование жертвы уже не просто мольба о помощи — это бизнес, и не только среди профессиональных уличных попрошаек. Есть и другие уровни «халявщиков». Некоторые при помощи умения «выжимать слезу» возносятся на самый верх социальной пирамиды. И «прилипалам» надо безостановочно поддерживать свой бизнес. А если дело становится прибыльным, в него беспрерывно вливаются «новые кадры». Поэтому достаточно выказать готовность к самопожертвованию — и все, вы в ловушке. Вас оберут до последней заначки.

Итак, с теми, кто просит о самопожертвовании, все понятно. А что же те, кто жертвует? Отгородимся от экстремальных состояний и перенесемся на грешную землю, на бытовую почву. Как это выглядит? «Я на тебя жизнь положила!», «Ради тебя я во всем себе отказывала!», «Из-за тебя я пожертвовала карьерой (любовью, богатством, здоровьем, билетами в оперетку)» — не правда ли, знакомая песня? И, конечно, «кровь еще и теперича идет, ежели, к примеру, каждый день болячки сковыривать». Духовный полет проходит на большой высоте: земли не видно и всех тошнит. Казалось, что эффект должен быть обратный? Но ничего не попишешь! Именно такая реакция возникает после того, как тебе объяснят: вот, смотри, дорогой мой человек, я оторвал от себя во имя твое — далее информация о том, что оторвал, где и когда.

Вдобавок возникает отчетливое чувство… опасения: что же ты, щедрый жертвователь, потребуешь взамен? На ум приходят разные полезные советы и предупреждения о переменчивости человеческих отношений. Сам по себе всплывает иронический Бернард Шоу: «Если вы начинаете с самопожертвования ради тех, кого любите, то закончите ненавистью к тем, кому принесли себя в жертву». А в результате нелегких раздумий возникает не благодарность, а, скорее, раздражение. И так и подмывает полюбопытствовать: «А я тебя просил собой жертвовать? А даже если и просил, зачем было соглашаться? Да и кто теперь это помнит: просил — не просил?». Кстати, вот занятный парадокс! Мужское «искусство требовать жертв» получило «прописку» не столько в сознании сильного пола, сколько в подсознании. Чтобы добиться желаемого, мужчины часто прибегают к этой психологической игре: следуют по пятам, укоризненно молчат или непрерывно канючат, симулируют душевное и телесное недомогание, апеллируют к «чуткому женскому сердцу»… Но любят они отчего-то тех женщин, которые не сдаются на жалобные «мольбы и взоры», и к тому же умеют раскрутить кавалера на всю катушку, а потом ухмыльнуться без зазрения совести и сказать: «Дорогой мой, ради тебя я ни в чем себе не отказывала».

Почему же самопожертвование стоит так дешево и продолжает падать в цене? Неужели мы перестали ценить лучшие движения души? А кто сказал, что самопожертвование лучшее? На деле все оказывается несколько иначе. Жертвователь страдает: а) заниженной самооценкой — подсознательно считает, что достоин худшей доли, оттого и принимает ее, не моргнув глазом; б) дефицитом личности (отсутствием воли, склонностью плыть по течению, инертностью натуры, одномерностью взглядов, отсутствием собственных желаний и целей); в) отсутствием желания и навыков делать нечто позитивное. И, естественно, человек, который ни на что, кроме жертвы, не способен, всегда найдет подходящий алтарь, коли собрался принести эту самую жертву. Выходит, что алтарь в этой затее — отнюдь не самый важный компонент.

Таким путем самопожертвование лишь перерастает в один из видов манипуляции: жертвующий признает — чаще подсознательно — свое убожество и несостоятельность; его вера в себя разрушается; в результате он предпринимает попытку удержать партнера тем, что культивирует в сознании своей «половины» чувство вины, а также старается создать и укрепить в мозгу партнера собственный «светлый образ невинной жертвы». Дохлый, надо сказать, номер. Весьма вероятно, что партнер окажется не «половиной», а полноценным человеком. Тогда ему, конечно, не нужна дополняющая его «полу-личность». В общем, дуэт французского маркиза де Сада и австрийского писателя Захер-Мазоха в повседневности имитировать ни за… незачем. И, как уже упоминалось, садомазохистские игрища хороши в качестве пикантного дополнения к сексуальной жизни, а не в качестве образа жизни в целом.

К сожалению, в России вековые традиции давно и успешно «держат оборону» против происков цивилизации. Оттого и женский пол у нас мало чему обучен (особенно в области психологических приемов) — все больше жертвенности. И в этом наша главная женская беда. Этот потребительский настрой диктует мужчинам, как себя с нами, овечками, вести. Сперва попользоваться, вскоре заскучать, немного помучиться комплексом вины, с некоторой долей самодовольства посчитать себя подлецом, напоследок озвереть от скуки, каковую не в силах развеять регулярные скандалы — и, наконец, спастись бегством. Получается, что мы со своим самопожертвованием — какой-то одноразовый товар. Не верите? Судите сами.

Газеты и журналы, публикующие письма читателей, пестрят историями о том, как страдают прекрасные дамы за высоту, пардон, широту души своей жертвенной. И неизменно один и тот же «стон и плач»: ну и мужик мне попался — подлец-предатель-эгоист! Не оценил, бросил, ушел! Он уехал прочь на ночной электричке, прихватив с собой пачку соли и спички. Нет, одной строчки мало. Непременно требуется пропеть целый жестокий романс: «Была я женщина прили-и-ичная (неви-и-инная, лю-у-убящая, заму-у-ужняя), муж у меня сел в тюрьму (продулся в карты, столкнулся с шестисотым мерсом, спьяну защищая честь женщины, вступил в схватку с охранником банка). А потом опомнился и умолял меня спасти его (простить, побить, пощекотать). Чтобы его, подлеца (ворюгу, бабника, душку), отмазать от срока (гильотины, неуставных отношений, кругосветного круиза с той самой женщиной), я была вынуждена переспать с начальником тюрьмы (ограбить банк, убить свекровь, принести три литра крови девственниц). И вот, жертвуя собой, я это дело с блеском провернула (два раза для верности). А он, выйдя на свободу (вернувшись с круиза, всплыв в соседнем пруду), объявил мне, что жить со мной не может. И осталась я одна-одинешенька со своим самопожертвованием. Заявки принимаются. Цена сходная. Торг уместен. Звонить по будням с 14 до 19. Серафима». Восчувствовавший читатель зальет слезами страничку и вспомнит Некрасова («долюшка женская» из школьной программы) и Тютчева (про «умом не понять»).