Путешествия Доктора Дулитла - Лофтинг Хью - Страница 22

• Предыдущая
• 22/47
• Следующая

Мы были этому несказанно рады. Нас угощали невероятно вкусными блюдами, приготовленными на оливковом масле. Мне особенно пришлись по душе жареные бананы. После трапезы беседа затянулась далеко за полночь. Когда же мы наконец стали прощаться, хозяин и слышать не захотел о том, чтобы мы вернулись на корабль. Он говорил, что ночь безлунная и улицы у гавани плохо освещены. Мы, дескать, наверняка заблудимся и поэтому должны заночевать у него, а утром можем отправиться на корабль.

В конце концов мы согласились, и поскольку у нашего нового друга не было лишней спальни, улеглись на те кровати, что стояли на улице возле дома, готовые к продаже. Ночь была такая жаркая, что никаких одеял не потребовалось. Как здорово было засыпать прямо на улице, полной гуляющих людей и веселой беззаботной жизни. У меня сложилось впечатление, что испанцы вообще никогда не спят. Несмотря на позднее время, были открыты все рестораны и кафе, люди ужинали, пили кофе и весело болтали за столиками. Мелодичный звук гитары смешивался со звоном фарфора и гулом голосов.

Почему-то именно в этот момент я вспомнил о родителях, оставшихся в далеком Падлби, об их размеренной трудовой жизни и ежевечерних упражнениях отца на флейте. Каким однообразным показалось мне их существование! Мне даже стало их жалко. Ведь никогда за всю свою жизнь они не путешествовали, не выдумывали и не делали ничего необычного, даже спали всегда одинаково. Правда, я сомневаюсь, что им пришлась бы по душе мысль, что можно заночевать вот так, прямо на улице. Какие все-таки люди разные!

На следующее утро нас разбудил невероятный шум. По улице шествовала огромная процессия, возглавляемая мужчинами в ярких нарядных одеждах. За ними следовала толпа поклонниц и ребятишек. Я спросил у Доктора, кто они такие.

— Это участники боя быков, — ответил он, — завтра здесь состоится коррида.

— А что такое коррида? — поинтересовался я.

К моему великому удивлению Доктор покраснел от гнева, точно так, как в тот раз, когда рассказывал о львах и тиграх в неволе.

— Коррида — это бой быков, глупое и жестокое занятие, — проговорил он. — Испанцы — такие гостеприимные и милые люди. Не могу взять в толк, как они могут получать удовольствие от такого отвратительного зрелища!

И Доктор объяснил мне, что быка сначала всячески раздражают и выводят из себя, потом выпускают на арену, где перед его носом несколько человек размахивают красными плащами. Затем на арену приводят несколько несчастных лошадок, которых разъяренный бык убивает безо всякого труда, поскольку они совершенно беззащитны. Ну, а потом, когда бык уже практически выбился из сил, на арене появляется человек со шпагой и убивает быка.

— Каждое воскресенье, — продолжал Доктор, — во всех сколько-нибудь приметных городах Испании убивают по меньшей мере по шесть быков и лошадей тоже никак не меньше.

А бык никогда не убивает человека? — спросил я.

— К сожалению, крайне редко, — ответил Доктор. — Бык, даже когда разъярен, не так опасен, как кажется, если человек умеет быстро бегать и не теряет голову. Эти матадоры (так называются люди, участвующие в корриде) — ловкие и проворные парни. А народ, в особенности женщины, просто без ума от них. Знаменитый матадор — персона поважнее, чем сам испанский король. Вот смотри, они идут, и девушки шлют им воздушные поцелуи, ну не странно ли это!

В этот момент наш друг, хозяин мастерской, вышел из дома, чтобы посмотреть на проходящую процессию. Он пожелал нам доброго утра и поинтересовался, хорошо ли нам спалось. С ним был его приятель, которого хозяин представил как дона Энрике Карденаса. Узнав, откуда мы прибыли, дон Энрике заговорил с нами по-английски. Он оказался хорошо образованным господином с весьма утонченными манерами.

— Не собираетесь ли вы пойти завтра на корриду? — вежливо поинтересовался он у Доктора.

— Разумеется, нет, — твердо ответил Джон Дулитл, — я терпеть не могу боя быков, это жестокое зрелище, где торжествует трус.

Дон Энрике чуть не взорвался. Я в жизни своей не видел человека в таком возбужденном состоянии. Он принялся объяснять Доктору, что тот и понятия не имеет о корриде, что это благороднейший вид спорта, и что матадоры — достойнейшие и отважнейшие люди.

— Ерунда, — стоял на своем Доктор, — у быка нет никаких шансов. Матадор выходит на арену только тогда, когда бык уже теряет силы и не может толком сопротивляться. Поэтому он без труда убивает животное.

Мне показалось, что испанец сейчас просто ударит Доктора, так он разъярился от этих слов. Он еще пытался что-то возражать, лихорадочно подыскивая нужные слова, когда хозяин мастерской отвел Доктора в сторону и шепотом объяснил, что дон Энрике Карденас — очень важная персона; он поставляет особую черную породу быков со своей собственной фермы для всех коррид Капа-Бланки. По его словам, дон Энрике — невероятно богатый и знатный человек, и его ни в коем случае не следовало обижать.

Я заметил, что у Доктора появилось на лице лукавое мальчишеское выражение, словно ему в голову пришла какая-то блестящая идея. Он повернулся к разгневанному испанцу и сказал:

— Дон Энрике, вы утверждаете, что ваши матадоры — смелые и искусные бойцы. И я, видимо, обидел вас, сказав, что бой быков — крайне недостойное занятие. Скажите, как зовут лучшего матадора, который выступает завтра на корриде?

— Пепито де Малага, — ответил Дон Энрике, — это один из величайших людей, храбрейший боец во всей Испании.

— Отлично, — сказал Доктор, — у меня есть предложение. Я никогда в жизни не участвовал в бое быков, но если я завтра выйду на арену вместе с Пепито де Малагой и любыми другими матадорами, которых вы выберете, и покажу больше трюков с быком, чем они, обещаете Ли вы выполнить мою просьбу?

Дон Энрике запрокинул голову и громко рассмеялся.

— Послушайте, — воскликнул он, — да вы, должно быть, сошли с ума! Бык тотчас же разорвет вас в клочья. Чтобы стать матадором, надо тренироваться много лет.

— Но что если я хочу рискнуть? Вы не боитесь принять мое предложение?

— Что значит «боитесь»! — воскликнул испанец. — Если вы сумеете превзойти Пепито де Малагу в корриде, сэр, я обещаю вам все, что угодно.

— Прекрасно, — ответил Доктор, — теперь я вижу, что вы действительно очень влиятельный человек на этих островах. Значит, если бы вы захотели, чтобы с завтрашнего дня на Капа-Бланке больше не было коррид, вы без труда могли бы добиться этого?

— Да, — гордо ответил Дон Энрике, — это так.

— Ну так вот, — продолжал Джон Дулитл. — Если мне удастся справиться с разъяренными быками лучше, чем Пепито де Малаге, вы обещаете, что на Капа-Бланке больше не будет никаких коррид, пока вы живы и сможете пресечь их. Сделка заключена?

Испанец протянул руку.

— Сделка заключена, — проговорил он, — и я даю слово. Но должен предупредить, что вас непременно убьют. Впрочем, вы и не заслуживаете ничего другого за то, что назвали бой быков недостойным занятием. Увидимся завтра утром, если вы захотите оговорить какие-нибудь детали. До свидания, сэр.

С этими словами испанец повернулся и проследовал в мастерскую нашего хозяина, а Полинезия, которая как всегда внимательно слушала разговор, тут же уселась ко мне на плечо и прошептала в ухо!

— У меня блестящий план. Позови Бампо и пошли поговорим, только чтобы Доктор не слышал.

Я потянул Бампо за руку, и мы перешли улицу, делая вид, что заинтересовались витриной ювелира на противоположной стороне. Доктор в это время сидел на кровати и завязывал ботинки — единственную деталь одежды, которую он снимал на ночь.

— Послушайте, — заговорила Полинезия, — я все ломала голову, где бы нам раздобыть денег на провизию, и вот наконец у меня появилась…

— Что, кругленькая сумма? — поспешил обрадоваться Бампо.

— Да нет, глупец, — идея, как заполучить кругленькую сумму. Значит так, Доктор выиграет пари — это ясно как божий день. Поэтому все, что нам нужно, — это так называемое побочное пари с этим важным испанцем. Он азартный человек и легко согласится.

• Предыдущая
• 22/47
• Следующая