Апелляция - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 16

— Мистер Киркхед хочет получить деньги назад, — сказал Хаффи. Он сидел в кабинете Уэса — временно приспособленной для этих целей комнате с некрашеными гипсокартонными стенами, покрытым пятнами бетонным полом и стульями, купленными на распродаже излишков военного имущества.

— Неудивительно, — парировал Уэс. Естественно, его раздражало то, что его банкир заявился через пару часов после вердикта, выказывая столь враждебное отношение. — Скажи ему, чтобы занял очередь.

— Все сроки уже давно вышли, Уэс, ты же знаешь.

— Киркхед что, тупой? Он думает, присяжные оглашают вердикт и на следующий день ответчик выписывает чек?

— Конечно, он тупой, но не настолько.

— Это он тебя прислал?

— Да. Он первым делом напал на меня с утра и, думаю, теперь будет терроризировать постоянно.

— Вы что, не в состоянии подождать день-два, может, неделю? Дайте нам хоть дух перевести, насладиться моментом, что ли!

— Он требует предоставить план. Что-нибудь в письменном виде. График выплат и все такое.

— Я ему покажу план! — сорвалось у Уэса. Он не хотел ссориться с Хаффи. Хотя друзьями они и не были, но от общества друг друга получали удовольствие. Уэс испытывал огромную благодарность к Хаффи за то, что тот брал на себя часть хлопот. Хаффи восхищался Пейтонами, потому что они поставили на карту все, что имели. Он проводил с ними долгие часы, когда они принимали решение расстаться с домом, офисом, машинами, пенсионными счетами.

— Давай поговорим о следующих трех месяцах, — предложил Хаффи. Ножки складного стула, на котором он сидел, были неровными, и он слегка покачивался, когда говорил.

Уэс глубоко вдохнул и закатил глаза, ощутив вдруг невероятную усталость.

— Когда-то до уплаты налогов мы получали в месяц по пятьдесят тысяч, так что у нас оставалось еще тридцать. Жизнь была хороша, ты помнишь. Уйдет как минимум год на то, чтобы вернуться на проторенную тропу, но мы сделаем это. У нас просто нет выбора. Мы должны выжить до тех пор, пока одна за другой не потянутся апелляции. Если вердикт останется в силе, Киркхед сможет забрать деньги и отправиться восвояси. Мы выйдем на пенсию и отправимся в кругосветное плавание. Если вердикт пересмотрят, то мы станем банкротами и займемся делами о разводах.

— Но благодаря такому вердикту у вас появится много клиентов.

— Конечно, но больше мелкой рыбешки.

Употребив слово «банкрот», Уэс прозрачно намекнул Хаффи, что лучше бы он и дальше сидел в своей клетке вместе со старым Хренхедом и всем банком. Вердикт никак нельзя отнести к активам, но без него балансовый отчет Пейтонов выглядел бы так же бледно, как и вчера. Они потеряли практически все, и признание их банкротами явилось бы лишь очередным позорным бременем, которое они готовы были взять на свои плечи. Ну что ж, взваливайте, если вам так этого хочется.

А они еще вернутся.

— Я не могу предоставить тебе план, Хаффи. Но спасибо, что спросил. Забегай дней через тридцать, и поговорим. А сейчас меня ждут клиенты, которыми уже несколько месяцев никто не занимался.

— Так что же я скажу мистеру Хренхеду?

— Да ничего особенного. Надавите на нас чуть сильнее, и он сможет подтираться этими документами. Просто сбавьте темп, дайте нам время, и мы выплатим долг.

— Так и передам.

В кафе «У Бейб» на Мэйн-стрит Мэри-Грейс и Тип Шепард сидели в отдельной секции у окна и говорили о городе. Она вспоминала, как когда-то Главная улица была заполнена людьми, которые занимались покупками или просто встречались. Баумор был слишком мал для больших дисконтных центров, поэтому там еще остались маленькие магазинчики. Когда Мэри-Грейс была маленькой, там часто случались пробки и возникали проблемы с парковкой. Теперь же окна половины магазинов были забиты фанерой, а остальные испытывали острый недостаток в покупателях.

Тинейджер в фартуке принес две чашки черного кофе и ушел, не сказав ни слова. Мэри-Грейс положила в напиток сахар, а Шепард опасливо наблюдал за ней.

— Вы уверены, что этот кофе можно пить? — спросил он.

— Конечно. Городские власти наконец запретили использовать водопроводную воду в ресторанах. К тому же я знаю Бейб уже тридцать лет. Она первой начала покупать воду для своего заведения.

Шепард осторожно сделал глоток, затем выложил на стол диктофон и записную книжку.

— Почему вы согласились вести эти дела? — спросил он.

Мэри-Грейс улыбнулась и покачала головой, продолжая помешивать кофе ложечкой.

— Я задавала себе этот вопрос тысячу раз, но ответ очень прост. Пит, муж Дженет, работал у моего дяди. Я знала нескольких пострадавших. Это маленький городок, и когда заболело так много людей, стало ясно, что это происходит по какой-то причине. Рак распространялся ужасающими темпами, и люди сильно страдали. После первых трех или четырех похорон я поняла: нужно что-то делать.

Он записывал и не обратил внимания на небольшую паузу.

Помолчав, Мэри-Грейс продолжила:

— «Крейн» была крупнейшим работодателем, и довольно давно уже ходили слухи о том, что завод сбрасывает отходы где-то неподалеку. Многие из тех, кто там работал, чувствовали себя нехорошо. Помню, возвращаясь домой из университета, когда я еще училась на втором курсе, я слышала разговоры о том, что вода испортилась. Мы жили в миле от города, и у нас был собственный колодец, поэтому для нашей семьи этой проблемы не существовало. Но в городе дела шли все хуже и хуже. Год от года слухи о выбросах отходов расползались и множились, пока в них не поверили все. Тогда же вода превратилась в мерзкую жидкость, непригодную для питья. Потом люди стати заболевать раком печени, почек, мочеполовой системы, желудка, желчного пузыря и крови, уровень лейкемии сильно вырос. Однажды в воскресенье я была в церкви с родителями и увидела четырех людей, лысых, как колено. От химиотерапии. Мне казалось, я попала в фильм ужасов.

— Вы когда-нибудь жалели о том, что начали разбирательство?

— Нет, никогда. Мы многое потеряли, но и мой родной город тоже. Надеюсь, сейчас с этим покончено. Уэс и я молоды, мы выживем. Но многие из пострадавших либо уже умерли, либо смертельно больны.

— Вы думали о деньгах?

— Каких деньгах? Апелляция займет еще восемнадцать месяцев, а сейчас это вообще кажется вечностью. Вы должны представить себе полную картину происходящего.

— И какова же она?

— Подумайте, что будет через пять лет. Через пять лет проведут очистные работы, и все токсичные отходы будут удалены, так что никто уже не заболеет. Будет произведена выплата, одна массовая выплата, когда «Крейн кемикл» наконец сядет за стол переговоров со своими страховщиками-толстосумами и возместит все тем семьям, которые они разрушили. Каждый получит заслуженную компенсацию.

— Включая юристов.

— Разумеется. Если бы не юристы, «Крейн» продолжала бы синтезировать пилламар-5 и сбрасывать отходы производства в колодцы у завода. И никто не призвал бы их к ответственности.

— Зато теперь они в Мексике.

— О да, синтезируют пилламар-5 и сбрасывают отходы производства в колодцы у завода. И всем на это наплевать. Там не будут устраивать подобные разбирательства.

— Каковы ваши шансы при апелляции?

Она сделала глоток уже выдохшегося и слишком сладкого кофе и собиралась ответить, но тут рядом остановился страховой агент, пожал ей руку, обнял, несколько раз поблагодарил и чуть не расплакался, уходя. Потом вошел мистер Гринвуд, директор средней школы, уже вышедший на пенсию, заметил свою бывшую ученицу и чуть не задушил ее в медвежьих объятиях. Не обращая никакого внимания на Шепарда, он говорил и говорил о том, как горд за нее. Он рассыпался в благодарностях, обещал молиться за нее, интересовался делами семьи и так далее. Когда он удалился, назойливо распрощавшись, Бейб, хозяйка заведения, подошла обнять Мэри-Грейс, и начался новый раунд поздравлений.

Наконец Шепард встал и направился к выходу. Пару минут спустя Мэри-Грейс последовала за ним.