Послание из ада (Одержимая) - Хупер Кей - Страница 18
- Предыдущая
- 18/83
- Следующая
Квентин внимательно посмотрел на нее, и Мэгги вдруг показалось, что он положил руку ей на плечо. Его рука была теплой, сильной и надежной, и Мэгги сразу почувствовала себя спокойнее.
Но это продолжалось лишь несколько мгновений.
– О да! – сказал Квентин. – Кровь все еще видна: и на дорожке, и на ступеньках, и в комнате. Разумеется, она высохла и почернела, но все равно тем из нас, кто обладает слишком пылким воображением… – тут он снова бросил на нее быстрый взгляд исподлобья, – может показаться, что в доме все еще пахнет кровью. Мне очень жаль, Мэгги.
Она так и не поняла, пытался ли он выразить ей таким образом свое сочувствие или действительно извинялся за что-то. Спрашивать ей не хотелось. Вместо этого Мэгги сказала:
– Идемте, я хочу осмотреть комнату, в которой Окулист ее оставил.
– Я покажу. – Квентин повернулся и вошел в дом; Мэгги и Джон последовали за ним.
Мэгги настолько привыкла держать себя в руках, что ей потребовалось почти сознательное усилие, чтобы позволить всем своим чувствам свободно исследовать окружающее пространство. Это всегда было довольно неприятно, но сейчас она, по крайней мере, знала, чего ожидать.
Стекла в окнах давно были выбиты. В проемы проникало достаточно света, чтобы ориентироваться в просторной прихожей. Справа располагалась ведущая на второй этаж лестница. В противоположной стене зияла высокая арка, за которой виднелся длинный темный коридор, уходящий в глубь дома. В коридор выходило несколько комнат – двери в них либо были открыты настежь, либо вовсе отсутствовали. Краска на дверных коробках и оконных рамах облупилась, оборванные обои клочьями свисали со стен, обнажая темную, сырую штукатурку. В воздухе сильно пахло плесенью, горелым маслом и аммиаком. Дверные ручки, выключатели и розетки, а также все, что еще могло представлять хоть какую-нибудь ценность, было давно снято и увезено. Разбитый кафельный пол щерился выбоинами, Мэгги споткнулась и чуть не упала. Сзади послышалось сдавленное проклятье Джона, наступившего ногой в кучу какой-то скользкой дряни.
Но Мэгги уже ничего не слышала. Сквозь сырость и вонь пробился едва уловимый металлический запах крови. С каждым шагом он становился все сильнее, все настойчивее. Мэгги отчетливо различала на полу перед собой черно-коричневый смазанный след; он давно высох, но ей казалось, что свежая кровь все еще дымится и блестит в полутьме.
Не в силах выносить ее навязчивый запах, Мэгги стала дышать ртом и сразу почувствовала, как в голове прояснилось. Действительно ли Квентин чувствовал этот запах, подумала она, или он просто знал, что она почувствует?
– Полиция не обнаружила здесь ничего интересного, – сказал Джон, включая фонарь и освещая стены и пол. – Во всяком случае, ничего такого, что можно было бы считать уликой.
Мэгги слышала, как он шаркает подошвой по кафелю, пытаясь очистить ее от налипшей дряни.
– Как и в других местах? – уточнил Квентин. Он тоже включил фонарь и направился к лестнице, стараясь не наступать на кровавый след на полу.
– Так мне сказали в полиции, – сердито ответил Джон. – Драммонд утверждает, что у него в участке работают лучшие в городе эксперты-криминалисты. Я проверял, у этих парней действительно безупречная репутация. Судя по отчетам, они прочесали не только все здание, но и прилегающую территорию, но не нашли ничего. Буквально ничего, ни одной зацепки!
«Ничего, кроме крови Холлис Темплтон», – подумала Мэгги. Направив луч света себе под ноги, она медленно поднималась по лестнице чуть впереди Джона. Кровавые следы на ступеньках были заметнее, и она почувствовала, как у нее засосало под ложечкой, а в коленях появилась противная слабость. Эти симптомы были ей хорошо знакомы, и Мэгги успела приготовиться к тому, что будет дальше.
Боль нарастала волнами. Казалось, ее со всех сторон колют невидимые кинжалы и осколки холодного стекла. Тьма перед глазами то сгущалась, то снова отступала, но Мэгги крепко держалась за перила лестницы. Идущий за ней Джон даже не заподозрил, что временами она будто слепнет.
Запах крови становился сильнее, гуще.
Мэгги надеялась, что за три недели ощущения, которые хранило это место, станут слабее, призрачнее и она сумеет побывать здесь, ничем не показав двум мужчинам, как ей больно, однако, похоже, этим надеждам не суждено сбыться.
На верхней площадке лестницы Квентин остановился и осветил фонарем длинный коридор второго этажа.
– Он оставил ее в самой дальней комнате, – сказал он. – Странно, не проще ли было бросить тело внизу? Зачем ему нужно было напрягаться, тащить ее наверх? Не понимаю!
– Он хотел, чтобы она страдала, – ответила Мэгги так тихо, что сама едва расслышала собственный голос. – Чтобы ползла, истекая кровью, сначала по коридору, потом по лестнице, потом по дорожке…
– Но зачем ему это понадобилось? – спросил Квентин почти так же тихо.
Мэгги не ответила. Она уже почти не замечала его присутствия. Обогнув Квентина, она пошла по следу дальше и остановилась, только когда оказалась в небольшой комнатке в самой глубине дома. Как и в вестибюле, здесь не было ничего, кроме отставших обоев и облупившейся краски, а сквозь разбитое окно проникал внутрь слабый свет уличных фонарей, которые по случаю пасмурной погоды включились значительно раньше обычного. Ее собственный фонарик был направлен вниз, и Мэгги ясно видела, что кровавый след заканчивается в дальнем углу комнаты, который выглядел несколько более чистым, чем весь остальной пол. Границы этого чистого пятна были четкими, геометрически правильными, словно здесь когда-то лежала циновка или половичок.
– Матрас, – сказал Джон, перехватив ее взгляд. – Тонкий поролоновый матрас. Холлис лежала на нем. Копы забрали его на экспертизу, но Энди считает, что Окулист вряд ли принес его с собой. Скорее всего, он нашел матрас здесь же, в доме.
Мэгги долго стояла неподвижно возле отпечатавшегося на полу чистого квадрата, борясь с желанием закрыться от всего, что она чувствовала. Ощущения захлестывали ее подобно волнам. Острый запах свежей крови, леденящий холод сквозняка, ощущение чего-то горячего и липкого, медленно стекающего по лицу… И, конечно, боль. То острая, пронизывающая, то тупая и разламывающая. Приступы боли перемежались вспышками непроглядного мрака, в котором почти на пороге слышимости звенело, словно лопнувшая струна, пугающее и жуткое нечто. Страх, паника, ужас, отчаяние, ясное ощущение неизбежной смерти – все это Мэгги переживала вслед за Холлис Темплтон – вместе с Холлис Темплтон.
Мэгги совершенно забыла о своих спутниках и невольно вздрогнула, когда Джон схватил ее за руку. Она задыхалась от кашля. Но когда она начала кашлять? Почему?
– Мэгги?!
– Мне нужно на улицу. – Она вырвалась, выронила фонарь и, спотыкаясь на каждом шагу, ринулась вон из комнаты. Джон уже собирался бежать за ней, но Квентин удержал его.
– Господи Иисусе! – прошептал он.
Глядя на лицо друга, Джон был потрясен его выражением, напоминавшим благоговейный страх и безграничное уважение.
– Что?! – требовательно спросил он. – Что это было? Что с ней такое, черт побери?!
– Что? – Квентин беспомощно пожал плечами. – Я не знаю, как это назвать, Джон. Я знаю только одно: твоей Мэгги не позавидуешь.
– Почему? – снова спросил Джон, пропустив мимо ушей притяжательное местоимение «твоей».
Но Квентин его как будто не слышал.
– Это многое объясняет, – пробормотал он, словно обращаясь к самому себе. – И как она находит контакт с жертвами, и как ей удается так точно нарисовать все, что они видели. Ничего удивительного, что окружающим это кажется колдовством!
– Мэгги – экстрасенс? – Джон настойчиво потянул друга за рукав.
– Не все так просто, Джон, не все так просто. Существуют экстрасенсы – телепаты, ясновидящие, прорицатели и прочие. И есть – одаренные. Или проклятые. Ты видел ее лицо? Боже, как ей было больно!
– Больно? Но отчего? Кто причинил ей боль?
– Он. Окулист. Он напал на нее, изнасиловал, избил, вырезал глаза и бросил здесь умирать. Страдать и умирать. – Квентин затряс головой. – Мэгги только что снова пережила все, что испытывала Холлис Темплтон три недели назад. И не просто пережила – она чувствовала все это так, как если бы сама оказалась на ее месте.
- Предыдущая
- 18/83
- Следующая
