Леденящий ужас - Хупер Кей - Страница 5

• Предыдущая
• 5/69
• Следующая

– Тебе и не придется этого делать, Квентин. Я всего лишь прошу тебя повернуть голову и посмотреть вперед. Хотя бы ненадолго. А твое прошлое навсегда останется тут, можешь мне поверить.

– Девочка из моего прошлого умерла, – услышал Квентин свой голос.

– Я знаю. Девушка... женщина из моего прошлого находится вне моей досягаемости, словно она тоже умерла. По крайней мере до тех пор, пока Вселенная снова не даст мне в руки нужную нить.

– И ты совьешь из нее новое кружево? – Квентин покачал головой. – А если эта нить потеряна навсегда?

– Нет, Квентин, такого не может быть. Моя женщина не потеряна, как и твоя Мисси.

Впервые за столько лет ему назвали имя. Квентин почувствовал, как екнуло его сердце.

– Она умерла. И все, что я могу для нее сделать, – это выяснить причину ее смерти.

– Я помогу тебе, даю честное слово.

– Поможешь? Когда наступит время?

– Многое должно произойти только в свой час. Мы не должны нарушать естественный ход вещей.

Квентин с любопытством посмотрел на Бишопа.

– Твоя любимая мантра?

– Что-то вроде того. Вера в нее не дала мне сойти с ума.

– Ну что ж. Возможно, когда-нибудь, в свое время, ты и меня убедишь... Вот черт побери, мне кажется, мы оба знали, что наша встреча неизбежна. – Он протянул Бишопу руку. – Хорошо, считай, что есть у тебя провидец.

Пожимая его ладонь, Квентин слышал, как чей-то тихий голос говорил ему: «Он найдет Миранду, найдет, но не сейчас... Чуть позже». Квентин едва сдержал себя, чтобы не рассказать об этом Бишопу.

Потом он увидел таинственный блеск в бледных глазах напарника и понял, что тот, обладая телепатическими способностями, сам услышал этот голос. Теперь Квентин был полностью убежден, что рано или поздно Бишоп обязательно найдет его Миранду. «Интересно, а сам-то я буду рад тому, что мои беспокойные поиски закончились?» – подумалось ему.

Наше время

– Опять кошмары?

Дайана Бриско сунула озябшие руки в карманы рабочего халата и насупилась.

– С чего вы так решили?

– По твоему рисунку. – Бо Рафферти кивнул в сторону стоящего перед ней мольберта, где на мрачном черном холсте были разбросаны резкие разноцветные неровные полосы.

Дайана перевела взгляд на холст, с минуту рассматривала его, затем пожала плечами:

– Нет, кошмары меня не мучают. Здесь, по крайней мере. Наверное, просто настроение неважное.

– Да, очень неважное, – согласился Рафферти.

– Вы же просили нас изобразить свои ощущения, – попыталась оправдаться Дайана. – Вот я их и нарисовала.

Он улыбнулся, отчего его почти ангельской красоты лицо сделалось еще привлекательнее. У Дайаны перехватило дыхание.

– Да, все правильно. Впечатляюще у тебя получилось. Знаешь, Дайана, меня не беспокоит твоя работа. Она прекрасна, как и все, что ты рисуешь. Меня волнует твое состояние.

Она мысленно стряхнула почти гипнотический эффект его физического присутствия и, не обращая внимания на покровительственный тон комплимента, ответила:

– Я в порядке. Спала, правда, плохо, но это не из-за кошмаров. Просто... – Она осеклась, поежилась, не желая признаваться, что полночи просидела на подоконнике, глядя на темную долину. С момента своего приезда в Лежэ она почти все ночи проводила у окна. Все что-то высматривала, чего-то ждала... Бог знает чего. Она не знала.

Рафферти произнес мягким, но уверенным голосом:

– Хотя эта студия предназначена не для терапии, а для самовыражения, я хотел бы дать тебе один совет, Дайана. Как только закончишь, займись активным отдыхом. Погуляй по лесу, покатайся верхом или поплавай. Ну или посиди в саду, почитай книгу.

– Другими словами – «перестань думать обо мне». Так?

– Перестань думать. На некоторое время.

– Хорошо. Спасибо за совет. – Дайана чувствовала, что говорит слишком бесцеремонно, и хотела бы извиниться. Рафферти всего лишь выполняет свою работу, делает то, для чего его сюда позвали. И он, конечно же, не знает, что все это она уже выслушивала, и не раз. Однако прежде чем Дайана сформулировала фразу, он тихо улыбнулся и перешел к следующему из десятка «учеников».

Все так же держа руки в карманах халата, Дайана осталась стоять возле своего полотна. Она недовольно осмотрела его. «Да уж, ничего не скажешь, потрясная картинка. Как курица лапой. Ребенок шестилетний и тот лучше нарисует».

О качестве живописи в данном случае говорить не приходилось, но работа в студии и не предполагала выявление таланта.

Заключалась она совсем в другом – в выяснении того, что творится в ее мозгу, где все перепуталось.

Дайана оторвала взгляд от картины и посмотрела на Бо Рафферти, продолжавшего переходить от мольберта к мольберту. Вначале ей показалось очень странным, что художник его уровня решил поставить крест на творчестве и заняться обучением таких, как она, но через неделю занятий она вдруг обнаружила, что у Бо есть не только педагогический дар, но и умение и желание помочь людям, обеспокоенным внутренними проблемами.

Ну уж если не ей, то по крайней мере другим. Дайана видела, что многие из тех, кто вместе с ней посещал студию, изменились. Напряженность на их лицах уступила место улыбке, разгладились морщины, гримаса недовольства появлялась все реже и реже. Некоторые, как заметила Дайана, даже начали посещать бассейн, кататься на лошадях и ходить на экскурсии.

Но Дайана оставалась все той же. Когда она уставала настолько, что засыпала (это случалось крайне редко), ее, как и раньше, мучили кошмары. Развлечения, которые предлагались постояльцам в Пансионе, ее нисколько не прельщали, и несмотря на очевидный талант Рафферти и его способность находить подход к людям, она не верила, что ее художественные способности улучшились. По ее мнению, они оставались в том же зачаточном состоянии, что и прежде.

Оставаясь здесь, она попросту транжирит свое время и отцовские деньги.

Дайана в очередной раз глянула на свое произведение, сделала еще один кроваво-красный мазок в нижнем левом углу. «Ну вот. Теперь вроде нормально». Она сама не знала, что изобразила и что бы ее картина могла означать, просто сочла ее законченной – и все.

Машинально она вымыла кисти, стараясь сконцентрироваться на действии, чтобы не думать о постороннем.

Основной проблемой Дайаны была неспособность задержать на чем-то внимание надолго. Мысли в ее голове скакали и прыгали как мячики. Иной раз они так быстро проносились в ее мозгу, что она сама удивлялась и пугалась. Иногда она пыталась вспомнить, о чем только что думала, – и не могла, а оттого еще больше терялась.

Рассеянное внимание. Такой диагноз ей поставили доктора. Они утверждали, что это не очень страшно, хотя Дайана дважды проходила специальный курс лечения от потери концентрации. Все врачи, как один, заявляли, что физическо-химические процессы в ее мозгу протекают нормально, что мозг работает отлично, если не считать немного повышенного уровня электрической активности, и что проблема не в нем, а в мышлении.

Пока ни один из докторов не только не назвал проблему, но даже не обрисовал ее. Какие только методики Дайана не пробовала. Коучинг и традиционная психиатрия оказались бессильными, гипноз – тоже. Дайану не удавалось ввести в состояние, когда подсознание становится открытым. Сознание ее тоже не поддавалось никакому воздействию. Пробовали с ней и групповую терапию, и массажную, и еще какие-то, включая новомодную, с ошарашивающим названием «Медицина XXI века». Все было напрасно. И вот теперь врачи решили проверить ее на рисунках, под руководством и наблюдением одаренного художника и педагога. По замыслу врача, наблюдавшего в последнее время Дайану, Рафферти предстояло взглянуть на внутренний мир Дайаны и выяснить, что там с ним такое неладное творится. В душе она полагала, что хитрый эскулап направляет ее сюда небескорыстно, а наверняка за определенный процент от Пансиона.

Отец, желая видеть свое единственное чадо здоровым, не жалел денег на лечение. Он побаивался, что дочь, подобно многим страдающим психическими заболеваниями, сопьется, или начнет принимать наркотики, или, того хуже, совершит самоубийство.

• Предыдущая
• 5/69
• Следующая