Волшебство для короля - Худ Дэниел - Страница 14
- Предыдущая
- 14/65
- Следующая
«Вот ведь старая кляча!» В прежние времена он никогда бы себе не позволил подумать о Бекке в таком нелицеприятном ключе. К ней было принято относиться с благоговением, и все ее россказни словно окутывал некий многозначительно-таинственный флер. «Бабьи сплетни и более ничего, – поморщился Лайам. – Может, мы так с ней носились лишь потому, что она многое нам спускала?» Да иногда ведь и не спускала. Ей ничего не стоило, например, вдруг осердиться и захлопнуть ворота перед носом припозднившегося студента, а нарушителям режима в коллегии грозили весьма крупные неприятности.
Лайам сделал пару шагов и прислонился лицом к влажной кованой решетке. Слева, в окнах студенческого крыла горели огни, и листва колючих кустарников, которые заполняли весь внутренний двор, переливалась в их свете. Между кустами мокро поблескивал гравий очень извилистых и узких дорожек. Одной из старейших традиций братства коллегии «Обалденствия» было обязать новичка пройти по какой-либо из них – сильно подвыпившего и с завязанными глазами. Лайам умиленно заулыбался, но резкий хруст гравия отвлек его от приятных воспоминаний.
– Он вас примет, – недовольно буркнул преемник Бекки, отпирая замок. – Он живет там же, где прежде жил Бахорель. Соберетесь уйти – позвоните.
Увалень указал подбородком на длинный шнурок и, проскользнув в ворота, с лязгом захлопнул их за собой.
Северо-западное крыло почтенного учебного заведения, подпирающее угрюмую башню и являющееся обителью преподавательского состава коллегии, тоже могло о многом напомнить ему, но веселого в этих воспоминаниях было бы мало. Разносы, накачки, нотации, выговоры: студиозус Ренфорд был не очень радив. Поэтому, подходя к нему, Лайам расправил плечи и выпятил подбородок. «Помни – ты уже не студент! Ты взрослый самостоятельный человек, ты торговец, ты квестор грозного герцога Южного Тира! – твердил он себе, поднимаясь по узенькой темной лестнице, ведущей к личным покоям профессоров. – А еще не забудь, что ты также преступник, которого разыскивает столичная стража!»
Как ни странно, последняя мысль вселила в него бодрость. Если уж он способен противостоять тысяче миротворцев Торквея («Способен ли?» – хмыкнул внутренний голосок), то разговор с каким-то ученым ему нипочем.
Наверху все было по-прежнему: те же темные панели на стенах, те же неровные, жутко поскрипывающие полы, те же мрачные твердого дерева двери, от стука в которые у студентов ныли костяшки пальцев. Лайам постучал в нужную дверь, ушибся, не рассчитав силу удара, и в ярости зашипел, но тут ворчливый голос пригласил гостя войти.
Башня есть башня, в ней не очень-то разбежишься, да и воск в Торквее дороговат, так что комната мастера Толлердига представляла собой нечто вроде чулана неправильной формы и освещалась одной-единственной – и весьма тощей – свечой. Ученый сидел у высокого секретера, уткнувшись в какую-то книгу. Он поднял голову и близоруко прищурился.
– А-а! Вы, значит, и есть господин Ренфорд? – Мэтр слез с табурета и отвесил легкий поклон.
– Толлердиг, к вашим услугам. – Блуждающая полуулыбка и туманный взгляд хозяина кабинета выдавали в нем человека рассеянного, витающего в заоблачных высях, однако этому поспешному выводу стойко противоречили как аккуратность костюма мэтра, так и вся окружающая его обстановка. Бордово-зеленая мантия безупречно отглажена и чиста, книги расставлены по формату, стопки бумаг выровнены, перья и чернильница расположены так, чтобы до них легко было дотянуться.
– Я так понимаю, у вас ко мне какое-то дело?
– Дело? Ах, ну да, разумеется. Это даже не дело, а так – пустячок. У меня имеется одна маленькая вещица… да вот, не угодно ли поглядеть?
Лайам выудил из кармана загадочную посылку, на ходу сочиняя приемлемую историю того, как она попала к нему.
– Один мой друг, точнее, знакомый, нашел кое-что странное… среди вещей своего скоропостижно умершего отца. И ему захотелось узнать, что этот предмет из себя представляет. И что может находиться внутри.
Он умолк и протянул сверток ученому.
Толлердиг бережно развернул бумагу и поднес флакон к самому носу. Повертел в руках. Лайам обратил внимание, что ногти его ровно подстрижены и что, однако, их кончики грязны от чернил. Исследование длилось и длилось. Наконец мэтр поморщился и оттопырил губу.
– Хм!
– Что?
– Да, это похоже, похоже.
Не вдаваясь в дальнейшие пояснения, мэтр отошел к столу, взял маленький ножичек, лежавший возле стопки бумаг, и, прежде чем Лайам успел вмешаться, провел лезвием по черной оплетке.
– Эй!
Толлердиг не повел и ухом.
– Так я и думал, – сказал он и продемонстрировал Лайаму флакончик и нож. – Видите, на ноже остались зазубрины, с металлом же ничего не случилось.
Зазубрины были внушительными. Лайам присвистнул.
– Верный знак, что это – идеальный металл.
– Идеальный металл?
– Именно так, – кивнул Толлердиг. – Теперь поглядим, что у нас со стеклом…
Ученый снял с верхней полки ступку, сунул туда склянку и занес над ней пестик.
На этот раз Лайам оказался проворнее: он накрыл ступку рукой.
– Что вы себе позволяете?! – Ученый растерянно заморгал.
– Как что? Проверяю гипотезу.
– Вы же ее разобьете!
Толлердиг улыбнулся и покачал головой.
– Если все верно, то не разобью.
– А если нет?!
Лайаму хотелось сказать, что из-за этой штуковины уже погибли двое людей и что в его намерения вовсе не входит так глупо ею рисковать. Однако он ничего не сказал и только выхватил флакончик из ступки.
Мэтр Толлердиг вдруг заупрямился и потянулся к странному пузырьку.
– Это наверняка не стекло!
– А что же, профессор, что же?
– Идеальный хрусталь. И, судя по всему, королевский!
Лайам ошеломленно уставился на ученого. Тот закатил глаза и пустился в терпеливые пояснения.
– Идеальный хрусталь известен также как магическое стекло, хотя ни один из ныне живущих магов не способен его изготовить. Секрет получения этого вещества, равно как и других идеальных материалов, утрачен задолго до того, как Семнадцать семейств осели в этих краях, чтобы создать таралонское королевство…
Далее стало ясно, что идеальные материалы уничтожить практически невозможно и что именно они и составляют основу многих древнейших реликвий.
– Взять Эдаранские Мечи… – Мэтр воздел палец и смолк, вопросительно глядя на гостя. Лайам кивнул. Он знал, что эти мечи действительно существуют и что их изображение входит в гербовую символику династии, управляющей Таралоном. – Им уже тысяча лет, они побывали в бесчисленных битвах, и, однако же, на их лезвиях нет ни единой царапины!
– Королевский хрусталь, – продолжал Толлердиг, – это тот же идеальный хрусталь, только алый. Пэры и герцоги имеют право владеть хрусталем любого другого цвета, но алый может принадлежать лишь королям.
Он вновь умолк, потом с пафосом прокричал:
– Да не познает грешных вин мой кубок – царственный рубин! Это цитата из сочинений Гальбы Благочестивого. Итак, я с огромной степенью вероятности утверждаю: место вашей вещице – в сокровищнице короля. А если вам нужны дополнительные доказательства – пожалуйста. Взгляните на пробку.
«В сокровищнице короля?» Лайам нахмурился, разглядывая флакончик.
– Как видите, она имеет форму короны. – «Имеет-имеет!» Лайам совсем помрачнел.
«Если этой штуковиной владел сам король, то как же она попала к Веспасиану?»
– А каким же образом эта вещица могла оказаться… ну, не там, где ей должно бы находиться?
– Воровство, – лаконично откликнулся Толлердиг, затем заколебался. – Ну, в принципе ее могли преподнести кому-нибудь в дар, такое бывает. Редко, конечно, но все же бывает, причем документально такая акция практически нигде не фиксируется. У нас вообще ничего не фиксируется! – взъярился он вдруг. – Известно ли вам, например, что таралонский архив до сих пор не имеет более-менее основательного каталога всех королевских реликвий? Это бесценные редкости, раритеты, а между тем толком о них никто ничего не знает!
- Предыдущая
- 14/65
- Следующая
