Пир попрошаек - Худ Дэниел - Страница 42

• Предыдущая
• 42/74
• Следующая

– Пожалуй, – кивнула Дуэсса с таким видом, будто делала Лайаму огромное одолжение. – Надеюсь, вы нас извините, друзья?

Фурзеусы засуетились и начали было вставать со своих мест, но Лайам, вскинув руки, остановил их сборы:

– Вы нисколько не помешаете нам. Останьтесь, прошу вас. Возможно, вы тоже сумеете мне помочь.

Уж если эта чертова кукла сочла возможным рассказать сладкой парочке «все», пусть и Фурзеусы поучаствуют в разговоре, они могут оказаться полезными, если Дуэсса захочет что-нибудь скрыть или соврать. Тоненький внутренний голосок, еле пробившийся к сознанию Лайама, напомнил ему, что он обещал быть деликатным.

Фурзеусы явно обрадовались, когда им разрешили остаться. Поэна порозовела и засияла, а Симбер, опять устроившись в кресле, облегченно и шумно вздохнул. Госпожа Присциан нахмурилась, однако ничего не сказала и знаком предложила Лайаму сесть, что он и сделал, но с легкой заминкой, ибо нуждался в паузе, чтобы привести мысли в порядок и унять свою злость.

У него было чем осадить зарвавшуюся девчонку. Например, он мог вежливо осведомиться, не продолжает ли ее мучить вчерашнее недомогание. Уж если ты строишь из себя высокородную леди, не надирайся, как грузчик, или хотя бы справляйся со своим похмельем втихую. Леди неприлично так пить; впрочем, если леди так поступает, то не очень-то вежливо ей об этом напоминать. «Дуэсса – всего лишь дочка торговца, которой выпал случай удачно выскочить замуж, – сказал он себе. – Пусть поважничает, если ей так уж хочется, что в том за беда?»

– Итак, – заговорил он уже совершенно спокойно, – мне хотелось бы спросить у присутствующих, не проявлял ли кто-либо в последнее время к реликвии Присцианов особенный интерес?

Дуэсса склонила голову набок и с легкой долей насмешки сказала:

– Все, господин Ренфорд, проявляли к нашему камню большой интерес. Этот ведь не какая-то побрякушка – это редкая, дорогая и очень красивая вещь.

Лайам широко улыбнулся в ответ.

– Я понимаю, леди. Но я говорю о другом. Не выказывал ли кто-либо из ваших друзей повышенного желания обладать этой вещью? К примеру, я знаю, что этот камень очень хотел приобрести граф Ульдерик.

Кто-то из Фурзеусов фыркнул. Лайам не успел понять кто, потому что Дуэсса внезапно вскинула голову и на ее бледных щеках вспыхнули яркие пятна румянца.

– Что, господин Ренфорд, вы хотите этим сказать?! Что граф мог иметь какое-то отношение к краже?!!

– Уймись, Дуэсса! – вмешалась госпожа Присциан. – Следствие должно детально во всем разобраться. Мы ведь с тобой это уже обсуждали.

– Нет, тетушка Трэзи, я этого не потерплю! Мошенник, похитивший камень, где-то гуляет, а ваше хваленое следствие пытается возвести напраслину на моих лучших друзей! Говорю вам, я этого так не оставлю! – Дуэсса гневно топнула ножкой, но впечатление получилось комическим, ибо она сидела, а не стояла. Но никто из присутствующих даже не улыбнулся. Фурзеусы словно бы впали в ступор – от глубочайшего изумления. Брат замер с разинутым ртом, а сестра широко раскрыла глаза. Наконец Поэна пришла в себя и громким шепотом обратилась к подруге:

– Дуэсса, неужто все это правда? Нас что – действительно подозревают?

– Боги! – задыхаясь, воскликнул Симбер. – Боги! Я – вор!

Дуэсса вскочила с кресла и, сжав кулаки, закричала:

– Да! Да! Тут все вас подозревают! Но я этого снести не могу! – Она зажала уши руками и стремительно понеслась к выходу из солярия. Хлопнула дверь. В помещении повисла напряженная тишина.

«Бедный Окхэм», – подумал сочувственно Лайам.

Наконец госпожа Присциан решилась нарушить молчание:

– Я совершенно уверена, что подозрения господина Ренфорда не имеют отношения ни к вам, Поэна, ни к вам, дорогой Симбер. Дуэсса немного расстроена, прошу вас ее извинить.

Лайам почувствовал в ее словах легкую укоризну, которую тут же отнес на свой счет.

– Да-да, – пробормотал он, запинаясь, – конечно. Я и не думал подозревать кого-то из вас.

Фурзеусы были явно разочарованы. Как дети, с которыми не захотели играть.

– Проклятье! – с усмешкой сказал толстячок. – Я бы не возражал, если бы во мне заподозрили вора. Ах, какой бы я был вор! Хитрый, коварный, отчаянный, сорвиголова! Пах, пах! – Он проделал несколько пассов рукой, изображая фехтовальные выпады.

– Нас не подозревают, но кто-то из наших знакомых все-таки вор, – с восторженным изумлением проговорила Поэна. – И кто же? Я ставлю на Квэтвела. Да – на него!

– А я – на слуг! – живо возразил старший Фурзеус. – Этот Тассо очень похож на голодного волка.

– Ты проиграл – в доме не было слуг! – захлопала в ладоши сестра.

Симбер вынужден был признать поражение.

– И все равно эти слуги часто воруют! Помнишь серебряное блюдо, пропавшее у Антеурия?

Брат с сестрой ударились в воспоминания: что, у кого и когда пропадало. Они говорили наперебой и взахлеб, совершенно не обращая внимания на Лайама и госпожу Присциан. Их перепалка так затянулась, что Лайам вынужден был шепотом предложить вдове куда-нибудь перейти, чтобы без помех объясниться.

– Конечно, пойдемте, – сказала госпожа Присциан и величаво поднялась с кресла. – Мы можем пройти на кухню.

Лайам встал также, и тут Фурзеусы словно опомнились.

– О, господин Ренфорд, госпожа Присциан! Простите нас, умоляем, простите! – испуганно закричали они, как дети, которых взрослые собрались оставить одних. – Мы заболтались, мы вели себя глупо! Простите, останьтесь, сейчас мы уйдем…

– Нет, это вы останьтесь, прошу вас, – поспешил успокоить их Лайам. – Посидите немного без нас. Госпожа Присциан кое-что мне покажет, и мы тут же придем. У меня еще есть к вам вопросы.

Фурзеусы охотно уселись в свои кресла, немного ошеломленные, но как будто довольные. Лайам вместе с госпожой Присциан вышел на кухню. Они остановились возле разделочного стола.

– Верно ли я поняла – вы действительно считаете, что Фурзеусы… вне подозрений? – спросила госпожа Присциан. Лайам кивнул. – Это хорошо. Они – очень милые, и их отец был неплохим человеком. Чего вы от них хотите?

– Я надеюсь обсудить с ними вещи, о каких леди Окхэм не захотела со мной говорить.

– Ах… Моя племянница такая…– госпожа Присциан замолчала, подбирая подходящее слово, – такая строптивица. Что поделать, так уж ее воспитали. Ну а Фурзеусы наверняка с удовольствием ответят на ваши вопросы. Они любят поговорить… – Госпожа Присциан взмахнула руками, словно отстраняясь от докучных забот. – А теперь, я полагаю, вы хотите узнать, не нашла ли я чего-нибудь для вашей знакомой?

– Да. Но если вы ничего не нашли – это не важно.

– Нашла. Хотя и не знаю – то ли. Несколько тетрадей, помеченных именем Эйрина, и какую-то книгу. Полагаю, это его работы. Они лежали в дальнем углу мансарды и довольно хорошо сохранились, учитывая их древность. Я не хочу, чтобы записи выносили из дома, поэтому ваша знакомая может просмотреть их у меня. Наверху имеется кабинет – просторный и хорошо освещенный. Когда мне ее ожидать?

– Она придет в любое удобное для вас время, – сказал Лайам. – Для нее, насколько я понимаю, эти записи будут подарком судьбы.

– Мне они все равно ни к чему. Пусть приходит… ну, скажем, через пару часов и остается тут сколько захочет. Вы приведете ее?

– Да, – с искренней благодарностью в голосе сказал Лайам. – Обязательно. Благодарю вас, госпожа Присциан.

– Пустяки, – отмахнулась вдова. – Значит, мы еще увидимся с вами… Что ж, тогда и поговорим. Я очень обеспокоена происходящим.

На взгляд Лайама, она вовсе не выглядела обеспокоенной, но он постарался уверить ее, что все идет хорошо. Госпожа Присциан рассеянно покивала, потом поспешила обратно в комнаты.

– Фурзеусы, наверное, нас заждались…

Фурзеусы ожидали в прихожей, уже одетые в одинаковые плащи с капюшонами. Гостеприимство гостеприимством, но им не хочется надоедать госпоже Присциан, да и все равно давно пора восвояси… И если господин Ренфорд согласится их проводить…

• Предыдущая
• 42/74
• Следующая