Пир попрошаек - Худ Дэниел - Страница 28
- Предыдущая
- 28/74
- Следующая
– Обратите внимание на барельефы.
– Они весьма… своеобразны. – Лайам решил ничему не удивляться, хотя и был несколько ошеломлен нет, не откровенностью сценок, изображенных на барельефах, а тем, куда его привели. – И вот странность, даже на небольшом расстоянии детали резьбы скрадываются, и с улицы эти двери смотрятся вполне благопристойно.
– Тоже своего рода… достоинство, – с заминкой произнес лорд Окхэм, словно реплика спутника его озадачила, и повлек Лайама за собой.
Внутри здания с тех пор, как Лайам здесь побывал, не произошло никаких изменений. Пространство огромного вестибюля, похожего скорее на зал, венчала мраморная широкая лестница, плавной дугой уходящая вверх; в стенных нишах, а также всюду, где только возможно, стояли кадки с экзотическими цветами. Но самой примечательной деталью пышного оформления зала являлся фонтан, в центре мраморной чаши которого возвышалась скульптурная группа, изображавшая влюбленную парочку, слившуюся в сладострастном объятии. Поза любовников и кое-какие фрагменты скульптуры не оставляли сомнений, что соитие близится к апофеозу.
Не было здесь в прошлый раз только разноцветных фонариков и гирлянд, а главное – тогда не было посетителей. Сейчас же вестибюль заполняли мужчины всех возрастов, никто из которых, казалось, даже не посмотрел на вошедших. Впрочем, их извиняла сама ситуация, ибо внимание многих гостей полностью занимала стайка весьма миловидных девушек в облегающих одеяниях одинакового покроя, державшихся на удивление скромно. Они не кокетничали и не строили глазки, а чинно беседовали с кавалерами, чем задавали собранию спокойный, благожелательный тон. Вдали от них, в уголке, оплетенном тропическими растениями, уединилась группа строго одетых господ с бокалами, ведущих оживленный и, судя по всему, деловой разговор. Некий диссонанс в атмосферу вечера вносил лишь хоровод подгулявших юнцов в полумасках, окруживших фонтан и с хохотом затаскивавших девушек в свою вереницу. Их разухабистой пляске подыгрывал небольшой, состоящий из трех музыкантов, оркестр.
Возле фонтана стояла и сама Гериона. Высокая, статная, с гривой черных, искусно подколотых, где надо, волос, она как раз урезонивала расшалившуюся молодежь. Приструнив нарочито потупившегося перед ней верховода компании, дама повернулась и грациозным движением обозначила реверанс, приветствуя новых гостей.
– Ульдерик здесь? – резко спросил Квэтвел, нервно играя перчатками.
– Добрый вечер, барон Квэтвел, – вежливо произнесла Гериона, игнорируя грубость. – Граф Ульдерик ожидает вас там же, где и всегда. Добрый вечер, лорд Окхэм. Господин Ренфорд, весьма рада вас видеть!
Какая память! Лайам улыбнулся и поклонился в ответ. Помнить клиентов по именам – всего лишь практика работы содержательниц домов удовольствий, но ведь он, Лайам, клиентом мадам Герионы никак не был и посетил это заведение только раз.
Однако все складывалось как нельзя лучше. Квэтвел, бесцеремонно проталкивавшийся к лестнице, удивленно на него покосился, да и во взоре Окхэма вспыхнули искорки изумления. Лайам понял, что приветствие Герионы доставило ему больше веса в глазах красавца, чем все рекомендации Трэзии Присциан.
«Ну не смешно ли определять, достоин ли человек уважения, лишь по тому, узнают ли его в борделях в лицо?»
– Элис проводит вас, господа, – мадам повелительно щелкнула пальцами. Одна из девушек тут же покинула хоровод и поспешила к хозяйке. – Будь добра, дорогая, отведи гостей в красную комнату. Веселых вам пирушек, милорды!
Гериона повернулась и неторопливой походкой направилась к группе беседующих мужчин. Элис низко присела и поклонилась.
– Прошу вас, милорды, соблаговолите пройти со мной, – сказала она, двинувшись к мраморной лестнице.
– Граф Ульдерик имеет здесь свой кабинет? – поинтересовался Лайам.
– Наш милый Ульдерик проводит у Герионы чуть ли не все вечера, – с отсутствующим видом заметил Окхэм. Внимание лорда было приковано к стройной фигурке Элис.
– Неужели?
Окхэм неохотно перевел взгляд на Лайама.
– В это трудно поверить, зная его жену. Она чудо как хороша. Впрочем, граф ходит сюда не ради постели… Полагаю, вы понимаете, что я имею в виду.
Они поднялись на площадку, где лестница расходилась в разные стороны. Элис повела мужчин к правому маршу.
– Девушки Герионы прекрасно воспитаны, – продолжал Окхэм. – Они поют, как жаворонки, танцуют, как нимфы, а говорят, как жрицы. Верно, милая? – Лорд потянулся и ущипнул провожатую. Та повернулась, вспыхнув от возмущения, но тут же учтиво присела.
– Как лордам будет угодно, – произнесла она и указала на ближайшую дверь. – Вот красная комната, – девушка отворила дверь и еще раз присела.
Помещение, в которое вошли Окхэм и Лайам, целиком и полностью оправдывало свое название. Стены, пол, потолок, обстановка – все здесь алело, полыхало и отливало багрянцем, всюду, даже в декоре светильников, господствовал красный цвет. Впрочем, Лайаму это господство не показалось уютным. В комнате было довольно-таки темновато, и все предметы в ней имели нечеткие, размытые очертания – в том числе и сам граф, возлежавший на низком диванчике у дальней стены, равно как и две девушки, находившиеся подле него. Одна их них, стоящая на коленях, прикладывала ко лбу лежащего полотенце, смоченное, судя по запаху, в уксусе, другая, сидящая в ногах Ульдерика, держала в руках раскрытую книгу. Тут же был и барон, он устроился в кресле напротив графа, сердито сверля его взглядом.
– Стихи! – вскричал барон, поворачиваясь к вошедшим, но глядя только на Окхэма. – Он опять слушал стихи!
– Да! – простонал Ульдерик, усаживаясь и стараясь держаться более-менее прямо. Он все еще прижимал влажное полотенце ко лбу. – Да, стихи. Они отвлекают меня от забот, Квэтвел, а заодно и снимают боли в висках. Кроме того, у этой малышки премиленький голосок, – граф устало уронил полотенце и хлопнул в ладоши. Обе девушки тут же встали, учтиво присели и бесшумно покинули комнату. – А вы наверняка хотите затеять игру. Я ведь не ошибся, друзья?
Лайам внутренне покривился. И сам прием, и внешность графа не произвели на него благоприятного впечатления. Тощенький, лопоухий, коротко остриженный человечек, с тонкой шеей и выпирающим кадыком, показался ему блеклым и неприметным. Вся одежда – простая куртка и того же покроя штаны, а ноги почему-то босые.
«Значит, он любит стихи, – подумал Лайам. – Вор, увлекающийся поэзией? Возможно ли это?»
Окхэм усмехнулся.
– Для начала хорошо бы выпить вина и поболтать, ну а потом можно сесть и за карты. Впрочем, сегодня я не очень-то к этому расположен. Вот Квэтвел тот так и рвется в бой. Кстати, я привел собой еще одного завзятого игрока. Познакомься – это хороший приятель моей тетушки господин Лайам Ренфорд.
Граф, казалось, только сейчас обратил внимание на присутствие в комнате кого-то еще. Он воззрился на нового гостя и беспокойно сморгнул.
– Милорд, – произнес Лайам с поклоном.
– Господин Ренфорд, веселых пирушек. Дорогой Квэтвел, вино в буфете – не соблаговолите ли вы налить нам по бокалу?
Молодой барон пробурчал что-то невнятное, но покорно пошел к буфету.
– Располагайтесь, господа, – сказал Ульдерик, и Окхэм с Лайамом уселись на диванчик, стоявший у противоположной стены. – Значит, вы приятельствуете с госпожой Присциан?..
– Да, милорд.
– Вы занимаетесь торговлей?
– Немного, милорд. Надо же как-то убивать время, – сказал Лайам, памятуя, с каким презрением Квэтвел произнес слово «торговцы», пробегая мимо особняка Годдардов.
– Ах, вот оно что…
– Как ваша голова, Ульдерик? – перебил его Окхэм, ослепительно улыбаясь.
– Только стихи и выручают, – отозвался уныло граф. Он снова приложил мокрое полотенце к вискам. – Вы не следите за слугами, Окхэм, – они жульничают и закупают дурное вино. Впрочем, у вас и так забот полон рот. Ну что, наш бравый эдил уже изловил вора?
Такой поворот беседы вполне устраивал Лайама. Надо было только сообразить, как им воспользоваться, не вызывая особенных подозрений у нанимателя красного кабинета. Между тем Квэтвел вручил каждому из сидящих по бокалу с вином, но сам не сел, а остался стоять возле лорда.
- Предыдущая
- 28/74
- Следующая
