Наследник волшебника - Худ Дэниел - Страница 6

• Предыдущая
• 6/66
• Следующая

Собеседование магической твари и человека явно перемещалось в запредельные сферы, и потому Лайам решил подвести итог сказанному. Чтобы потом сделать очередной – и очень логичный, на его взгляд, – шаг.

“Ты собираешься рассказать о краже эдилу?”

– Да. Как только мы уясним себе кое-что. Итак, защиту дома мог прорвать только маг, но ты утверждаешь, что в Саузварке таких чародеев нет.

“Нет”.

– Возможно еще, что на какую-то вещь могло быть наложено особое заклинание, и эта вещица позволила вору войти. Такие заклинания накладываются на что угодно?

“Да, на что угодно”.

– Так. Значит, мы имеем дело либо с магом, осторожным и хитрым, либо с вором, имеющим при себе магический ключ. В любом случае этому человеку нужны были только три вещи: жезл, ковер и книга. Книга свидетельствует о том, что дельце обстряпал маг, поскольку обычному воришке она ни к чему. Но так же тут мог сработать и рядовой преступник, пользующийся магической поддержкой и действующий по чьей-то наводке.

Лайаму доводилось вращаться в преступной среде. Он знал, что некоторые охотники до чужого добра специализируются на краже предметов, так или иначе относящихся к магии. Чаще всего эти люди работают на заказ. Но Саузварк слишком мал, чтобы прокормить преступника с такой специальностью. Если Фануил ничего не путает, в округе почти нет чародеев, способных ему платить.

“Просто нет, – поправил дракончик, – а не почти нет”.

– Ладно, с этим пусть разбирается Кессиас.

Уродец склонил голову набок и уставился на человека. Примерно с минуту Лайам выдерживал этот взгляд, потом произнес:

– Ну? В чем дело?

“Ты собираешься сообщить о краже эдилу?”

– Да, – подтвердил Лайам. – А что еще мне остается делать?

“Ты можешь найти вора сам. Он украл твои вещи”.

Лайам покачал головой. Дракончик когда-то фактически вынудил его расследовать убийство Тарквина. И хотя Лайам действительно отыскал убийцу, он не сказал бы, что получил удовольствие от этой работы. Особенно когда она подошла к концу.

– Нет, – сказал он. – На этот раз – нет. Это работа Кессиаса. Он лучше с ней справится. А я только буду путаться у него под ногами.

Дракончик пожать плечами не мог, но Лайаму вдруг показалось, что он это сделал.

“Как будет угодно мастеру”.

– Вот именно, – отозвался Лайам. – Как мне будет угодно. А я не хочу больше рисковать, подвергаться побоям и связываться с девицами, готовыми растерзать каждого, кто встанет у них на пути. Пускай этим занимается тот, кому такое по нраву.

“Как мастеру будет угодно”.

Бросив косой взгляд на покладистого уродца, Лайам вышел из комнаты и сдернул с вешалки свой плащ.

Дорога в Саузварк занимала достаточно времени, чтобы Лайам мог привести свои мысли в порядок. Даймонд радовался снегу, фыркал и гарцевал. Белый покров неузнаваемо преобразил и украсил округу.

“Незачем мне в это лезть”, – решил он в конце концов. Кража, конечно, не убийство, и вряд ли дельце связано с большими опасностями…

“А ну прекрати!” – одернул себя Лайам. Разве ловить воров – прямая обязанность тех, кого они грабят? На это есть люди, облеченные властью. Им и надлежит разыскивать украденное добро.

“Тем более что добро это не мое, а Тарквина”.

Поразмыслив, Лайам со вздохом признал хлипкость этого довода. Во-первых, старик теперь мертв, а во-вторых, он завещал Лайаму все, что имел. Значит, книга, ковер и жезл принадлежат ему одному.

“Но отсюда еще не следует, что я должен сам их искать. С этим прекрасно справится Кессиас”.

Но тогда зачем, собственно говоря, он донимал Фануила расспросами? И отчего он сейчас так взволнован? Почему, узнав о краже, он ощутил прилив возбуждения, а не досаду, не страх?

И кстати еще, почему он позволяет Даймонду гарцевать и наслаждаться свободой? Почему он не слишком торопится заявить о содеянном?

“Потому что погода чудо как хороша! – оправдался Лайам. – А эдил никуда не уйдет, и скоро мы до него доберемся”.

Подняв воротник плаща, Лайам ударил чалого каблуками. Тот, всхрапнув, рванулся вперед.

Через какое-то время Даймонд размашистой рысью вынес его к главной площади Саузварка. Лайам натянул поводья и с удивлением огляделся по сторонам.

Площадь была неприятно пустынна, хотя с утра и до позднего вечера здесь обычно толпился народ. Горожане занимались куплей-продажей, сплетничали, прогуливались, заглядывали в винные лавки, чтобы опрокинуть бокальчик вина. Сейчас же на широком пространстве виднелась лишь кучка торговцев-разносчиков, сгрудившихся вокруг небольшой жаровни. Лайам послал лошадь вперед, отметив попутно, что снег на площади изрядно помят.

– Куча следов, – пробормотал он себе под нос. – А ночью мело. Куда же они все подевались?

Он спешился у входа в приземистое, сложенное из грубо отесанных каменных блоков здание, служащее одновременно и городской тюрьмой, и управлением стражи, и привязал поводья к вделанному в стену кольцу. Металл обжег его руки холодом, и Лайам напомнил себе, что нужно купить перчатки.

Полная женщина с алебардой, стоявшая на часах, узнала Лайама.

– Доброе утро, сэр Лайам. Пришли повидаться с эдилом?

– Да. Он здесь?

Стражница просияла. На ее раскрасневшемся от мороза лице заиграла таинственная улыбка.

– Нет, он ушел в Храмовый двор, разбираться со страшным злодейством.

– С чем, с чем?

– Со страшным злодейством. Вы что, ничего не знаете?

Женщина вновь таинственно улыбнулась, и Лайам понял, что ей ужасно хочется поболтать. Он покачал головой.

– В самом деле не знаете?

– В самом деле. А что случилось?

– Защити меня Урис, кому же об этом ведомо? Но весь город гудит от слухов!

Хотя Лайам и сочувствовал бедняжке, приставленной охранять пустую тюрьму в то время, как бравый эдил с не менее бравым своим воинством (и, судя по следам, с толпой горожан) отправился к месту какого-то происшествия, но он так замерз, что у него стало сводить губы.

– Что все же случилось? – повторил он, тщательно выговаривая слова.

– Убийство! – Она произнесла это слово на южный манер, глотая гласные, и потому неразборчиво. – Кто-то напал на иерарха нового храма!

– Убийство?

Да, это происшествие куда посерьезнее дела, с которым он ехал к эдилу. Особенно если учесть, что убили жреца.

– Ох, да, и такое ужасное! Ночью десяток разбойников в масках…

Стражница внезапно умолкла, подтянулась и подхватила прислоненную к стене алебарду. Лайам оглянулся и увидел Кессиаса, шагающего через площадь. Эдил был чернее тучи и стискивал кулаки.

– Ренфорд! – возопил он. – Хвала всем богам! Ренфорд, вас-то сейчас мне и надо!

Лайам замер. Он понял, что эдил, однажды уверовавший, что Лайам обладает непревзойденным талантом ищейки, намеревается втянуть его в очередную историю.

Впрочем, Кессиас тоже прекрасно понимал, что всему свое время. Он хлопнул приятеля по плечу, мимоходом бросил на стражницу свирепый взгляд и, тяжело ступая, вошел в здание. Лайам последовал за ним. Управление стражи, по сути, являлось обыкновенной казармой, вдоль стен которой тянулся ряд неряшливо убранных коек и грудами валялось оружие. В зевах двух каминов, расположенных в разных углах помещения, ревело пламя. Но эдил направился прямиком к стоящей посреди комнаты бочке, зачерпнул полную кружку и единым духом ее осушил.

Лайама перекосило. Он знал, что там содержится крепкое спиртное местного производства, он однажды имел неосторожность приложиться к нему. Тогда у него тут же перехватило дыхание, он закашлялся и стал хватать воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба. Эдил же только фыркнул и заново наполнил оловянную кружку.

– Ну и жизнь, Ренфорд. Прямо с утра такая напасть! – Эдил повернулся, черты лица его выражали полнейшее изнеможение. – Честное слово я еще никогда так не уставал!

– Могу себе представить, – сочувственно произнес Лайам, присев у камина и протянув руки к огню. – Убийство?

– Какое убийство? – Лайам кивком указал на дверь.

• Предыдущая
• 6/66
• Следующая