Наследник волшебника - Худ Дэниел - Страница 14

• Предыдущая
• 14/66
• Следующая

Путешествие было недолгим, а результат его оказался обескураживающим. Женщина остановилась перед ларьком с горячей едой, и торговка, такая же рыжая и длинноносая, вручила ей тяжелый горшок.

Лайам повернулся спиной к ларьку, делая вид, будто изучает коллекцию шейных платков, и принялся прислушиваться к разговору двух плутоватых сестриц. Они отпустили пару шуток в адрес какого-то Рэкера, посмеялись, на том все и кончилось. Рыжая владелица закладной лавки, так и не упомянув о визите богато одетого незнакомца, прихватила горшок и заспешила обратно.

Разочарованный Лайам побрел следом, принюхиваясь к запаху, исходящему от горшка. “Кролик, – брезгливо поморщился он. – Скажите пожалуйста, кролик!” На обратном пути Лайам уже не терял женщину из виду, но она, так никуда и не заглянув по дороге, вернулась к себе в лавку. Лайам, волоча ноги, прошел мимо лавки, одарив унылым взглядом ее дверь, и вернулся на свой наблюдательный пост.

В конце концов, нельзя ожидать, что на приманку немедленно клюнут, – сказал он себе. Нельзя даже ожидать, что на нее вообще клюнут. Дамочка вовсе не обязана со всех ног куда-то кидаться. Однако Лайам именно на то и надеялся, резонно предполагая, что в небольшом городке появление незнакомца, знающего преступный жаргон, должно вызвать незамедлительную реакцию людей определенного толка.

“Старик вышел из лавки”.

Лайам уже и думать забыл о своем первом визите, и потому сообщение Фануила застало его врасплох.

“Куда он пошел?” – спросил Лайам мысленно, стараясь не обращать внимания на сотни колючек, мгновенно впившихся в каждый его висок.

“К выходу из Аурик-парка”.

“Следи за ним. Когда он доберется до места, ты дашь мне на него посмотреть”.

“Слушаюсь, мастер”.

Неужели этот плешивый пенек связан с людьми, какие ему нужны? Впрочем, одернул себя Лайам, он вполне мог отправиться за своей порцией тушеной крольчатины. И тем не менее его охватило нетерпеливое возбуждение. Рыжая дамочка сидела в тепле – в своей лавке – и носу из нее не показывала, и к ней также никто не заходил. А у Лайама вновь стали мерзнуть ноги.

“Он направляется к богатым кварталам”, – сообщил наконец Фануил, но Лайам ограничился лишь кивком, надеясь, что дракончик его поймет. Богатые кварталы наводили на определенные размышления, хотя наибольший интерес все равно представлял конечный пункт путешествия старика.

“Он хочет войти в дом”.

“Дай мне на него взглянуть”, – отозвался Лайам.

“Ты уверен, что хочешь этого, мастер?”

Лайам кивнул. Он очень не любил смотреть на мир глазами своего фамильяра. Прежде ему от таких опытов делалось тошно, но после серии тренировок Лайам стал довольно сносно переносить момент перехода от чужого зрения к своему, особенно если в этот момент он сидел или лежал. Однако сейчас сесть было некуда, и Лайам ограничился тем, что зажмурился и придержал дыхание. Что-то мигнуло, и когда Лайам снова открыл глаза, он обнаружил, что смотрит с довольно приличной высоты – скорее всего, с крыши какого-то здания, – на неприглядное обшарпанное строение. Старик – Лайаму хорошо была видна его плешь – стоял возле него. Он огляделся по сторонам, потом открыл дверь и скрылся внутри здания.

“Если это не то, что нам требуется, – послал мысленное сообщение Лайам, – то я, так уж и быть, целый день буду почесывать твое брюшко”.

Окна заброшенного строения были закрыты глухими ставнями, и в ровной шеренге ухоженных домов богатеев оно выглядело как гнилой зуб.

Лайам закрыл глаза, потом снова открыл и отшатнулся в испуге. Прямо ему в лицо глядели чужие глаза. Обеспокоенные глаза какого-то нищего.

– Эй, мастер, с вами все в порядке?

Лайам радостно улыбнулся и запустил руку в карман.

– Все просто великолепно, друг мой, – отозвался он и, одарив изумленного оборванца полной пригоршней мелких монет, размашисто зашагал к городской площади.

Когда Лайам добрался до караулки, Кессиас все еще был там, но заявил, что вот-вот уходит.

– Я вам истинно говорю, Ренфорд: этот Клотен меня доконает – если только я его раньше не придушу. Теперь он обвиняет в покушении на него верховную жрицу храма Лаомедона!

– Жрицу? Разве храм Лаомедона возглавляет женщина?

Лайам знал, что жрецы Лаомедона не имеют имен. Однако он никогда не предполагал, что столь высокий пост может занимать женщина.

Эдил словно не слышал вопроса.

– Он бросил ей обвинения прямо в лицо! Нет, вы слыхали? Я сейчас же отправляюсь туда, чтобы его унять, иначе за это дело возьмется сам герцог. И тогда уж, клянусь честью, не поздоровится многим.

Эдил был одет в чистую черную тунику с герцогским гербом, вид у него был очень внушительный.

– Послушайте, Кессиас, не могли бы вы мне рассказать об этой жрице побольше.

– Да ну вас, Ренфорд! – рассердился эдил. – С ней все в порядке. Она – очень хладнокровная особа. Она даже не соизволила сказать Клотену ни слова в ответ, – и это совсем его взбеленило. Этот сумасшедший поклялся, что если я не укажу ему на злоумышленников в самое ближайшее время, он займется этим сам.

– Значит, есть еще люди, готовые самостоятельно гоняться за теми, кто их обворовывает, – пробурчал Лайам себе под нос, но Кессиас услышал его и расхохотался.

– По правде говоря, Ренфорд, – их очень мало! Ладно, скажите-ка мне, как продвигаются ваши поиски? Небось, вы-то уже напали на след?

Напасть-то напал, да куда этот след заведет? Лайам иронически хмыкнул и решил пока не раскрывать Кессиасу своих карт.

– Вовсе нет. У меня есть пара идей, но они пока очень туманные. Мне нужно кое-что у вас разузнать.

– Тогда спрашивайте, только быстро. Одни боги ведают, что Клотен выкинет в следующую минуту.

– В Саузварке есть воровская гильдия? Если такой гильдии нет, значит, утро потрачено зря.

Кессиас вскинул голову и замер на месте как вкопанный.

– А почему вы об этом спрашиваете? Вы что, хотите с ними связаться?

– Нет, – с невозмутимым видом солгал Лайам. Если ему удастся выкупить свои вещи, он постарается сделать так, чтобы эдил ни о чем не узнал, – Но так мне легче будет вычислить похитителя. Не могу же я разыскать его, сидя дома. Если такая гильдия существует, значит, ее члены где-то встречаются, посещают одни и те же винные лавки, таверны…

Кессиас задумался, теребя бороду.

– Подобная гильдия тут есть, – произнес он наконец и медленно добавил: – но мы с ними никогда не пересекались. Это крепко сбитая группа, и я слыхал, что чужаков они не очень-то жалуют.

Это Лайама не удивило; все воровские гильдии не жаловали чужаков.

– А больше вам ничего о них не известно? Кессиас одарил собеседника взглядом, в котором смешивались неуверенность – стоит ли рассказывать ему что-то еще – и любопытство – а что же ему известно? В конечном итоге победило чувство локтя, и эдил медленно заговорил:

– Да не так уж и много. Они зовут своего главаря Оборотнем. Уж не знаю, вправду ли он оборотень, или это всего лишь кличка. Ведут эти ребята себя довольно спокойно, не сравнить с тем, что делается в больших городах. Я время от времени ловлю воров-одиночек, но с ними еще не связывался. Да и пробовать не хочу. И вам не советую, Ренфорд. Может, вы и ищейка, но они – волки. Это видно уже по кличке их вожака.

Лайам кивнул, показывая, что принял к сведению и новости, и предостережение эдила.

– Я буду вести себя осторожно, – пообещал он.

– Так же осторожно, как и с Анкусом Марциусом, а?

Анкусом Марциусом звали торговца, которого Лайам заподозрил в убийстве Тарквина. Дело кончилось тем, что телохранители князя торговли сильно поколотили Лайама.

– Осторожнее, мастер эдил. И намного. – Кессиас заулыбался, предаваясь приятным воспоминаниям, затем спохватился и тяжело вздохнул:

– Ну все, теперь мне нужно идти. Чего Клотен совсем не умеет, так это ждать.

Мужчины вместе пересекли площадь. Она была снова заполнена что-то продающим и что-то покупающим людом. Шел снег, но сотни ног тут же затаптывали его, и по булыжной мостовой расплывалась грязная мокрая каша. На дальнем краю площади они расстались. Лайам направился к конюшне, в которой он оставил Даймонда, а Кессиас двинулся к Храмовой улице.

• Предыдущая
• 14/66
• Следующая