Осень в Сокольниках - Хруцкий Эдуард Анатольевич - Страница 39

• Предыдущая
• 39/57
• Следующая

Она стояла, помахивая сумкой.

— Кто это? — спросила Марина.

— Приятельница сестры.

Вадим не обманул ее, он просто сказал полуправду.

— Пассажиров, отлетающих рейсом 1469 Москва — Алма-Ата, просим пройти на посадку.

— Вот и кончилась вечность, — грустно сказала Марина, — пойдем, я провожу тебя.

Они шли к дверям, над которыми горело табло с указанием рейса. Шли сквозь гомонящую толпу, ничего не видя и не ощущая, кроме предстоящей разлуки.

— Там тоже будут стрелять и гонять на автомобилях? — спросила она.

— Нет. Там будут много говорить.

— Дай телеграмму, когда долетишь.

— Ладно.

Садясь в автобус, он обернулся и увидел Марину, она стояла, прижавшись лицом к стеклу.

А может быть, это была не она?

Вот именно эти события предшествовали прилету Вадима Орлова сюда, в буйное тление осенней степи, в далекое ИТУ, расположенное в центре Казахстана. Машина неслась сквозь море красок, и прямо из степи вырос забор. Зеленый, казенный, чуть выцветший на солнце. С четырех сторон держали его вышки, а по гребню, это было видно даже на расстоянии, протянулась колючая проволока. И Вадим подумал о том, что преступление и раскрытие его, в общем-то, короткий отрезок жизни. Но здесь, за этим забором, люди проводят не только годы, но и десятилетия. Машина остановилась у ворот.

— Пойдемте на вахту, товарищ подполковник, — сказал лейтенант Рево.

Вадим выпрыгнул из машины, потянулся, еще раз посмотрел на узелки колючей проволоки. Они были словно преддверия неведомого мира, плохо знакомого даже ему. ИТУ — сложный человеческий организм. Здесь собраны люди, нарушившие почти все статьи УК. Каждая судьба по-своему трагична. Будь это закоренелый рецидивист или человек, случайно попавший за этот забор. Здесь они не просто жили — здесь они искупали вину. Они подошли к вахте. Глухо, словно затвор, щелкнул замок. Прапорщик-контролер внимательно прочитал удостоверение Вадима, сверил его с лежащей на столе заявкой на пропуск. Он хотел спросить об оружии, но Вадим уже отстегивал кобуру. Прапорщик взял пистолет, выщелкнул обойму, оттянул затвор, проверяя патронник. Потом повернул пистолет к свету, читая номер, и выписал Орлову квитанцию. Теперь его «Макаров» будет дожидаться, когда хозяин перешагнет порог вахты, чтобы покинуть ИТУ. Все правильно — в зону с оружием не ходят.

А что же такое зона?

Вадим увидел огромный двор с красивыми клумбами, с дорожками, посыпанными желтым песком. Порядок был в зоне, порядок и чистота.

— Прошу сюда, — сказал лейтенант.

Они подошли к двухэтажному зданию — штабу ИТУ. Кабинет начальника управления располагался на втором этаже, и Вадим шел по коридору, читая таблички на дверях.

— Подождите, товарищ подполковник, — сказал Рево, — я доложу.

Он скрылся за дверью и сразу же появился обратно.

— Прошу.

Комната была большой и светлой. Она чем-то неуловимо напоминала кабинет директора промышленного предприятия. Видимо, эта ассоциация возникала от большого застекленного шкафа, в котором лежали никелированные детали.

Начальник ИТУ, невысокий, худощавый подполковник, встал из-за стола, пошел навстречу Вадиму.

— Значит, вы и есть Орлов Вадим Николаевич, а я Ермаков Анатолий Кириллович. Как добрались?

— Спасибо, прекрасно.

— Продукция наша интересует? Помогаем, как можем, промышленности. Присаживайтесь.

Ермаков помолчал, глядя в окно, потом сказал, вздохнув:

— Неудачно приехали вы, Вадим Николаевич.

— Так я не рыбак и не охотник, — усмехнулся Орлов.

— Не в том дело. ЧП у нас. Бежал Суханов-то.

— Как? — холодея, спросил Вадим.

— А так. Поехал утром с бригадой в карьер и бежал.

— С концами?

— Нет, — недобро прищурился Ермаков, — ему, как вы говорите, «с концами» не уйти.

— Почему?

— Во-первых, он не урка. Те знают, как и когда бегать. Во-вторых, мы меры приняли вовремя и его возможный участок прорыва из контролируемой зоны перекрыли. Он толкнется туда, сюда, и сам на поисковую группу выйдет.

— Как же это случилось?

— Неожиданно. От кого, от кого, а от Суханова мы этого не ожидали. Образцовый осужденный был. Со шпаной всякой, а она, что греха таить, есть у нас, не общался. Работал мастером в ремонтных мастерских. Преподавал на курсах шоферов, в школе часто физика заменял.

— Так почему же?

— Сами в недоумении. Психология подобные вещи объясняет стрессовым состоянием. Мы людей в карьер послали. Надежных, тех, кто твердо встал на путь исправления. Он старшим поехал. Перед обедом проверку начальник конвоя сделал, а Суханова нет. Я всю жизнь в этой системе работаю. Так вы, Вадим Николаевич, поверьте моему опыту, я Суханова вообще расконвоировать хотел.

— Так верили?

— Ошибался я. Поживите у нас, учреждение посмотрите. А завтра представим вам возможность с ним поговорить.

— Анатолий Кириллович, мне бы узнать, с кем Суханов сблизился здесь.

— Пойдемте, я вас к начальнику оперчасти отведу.

Начальник оперчасти, медлительный, лысоватый майор, все делал не спеша, с толком. Он достал личное дело Суханова, несколько бумажек, разложил все это на столе в понятной только ему последовательности, взял красный карандаш.

— Так вот о Суханове Валентине Сергеевиче, 1948 года рождения, осужденном на восемь лет по статье 145 УК РСФСР. Осужденный был образцовый. С ворьем не путался. Работал ударно, в общественной работе, жизни учреждения активно участвовал.

— Я все знаю про это, коллега, с кем он был близок?

— Дружил только с двумя людьми. Быстровым Олегом Викторовичем и Лосинским Александром Петровичем.

— С кем? — переспросил Вадим.

— Лосинским Александром Петровичем.

— Значит, он у вас отдыхает.

— А вы его знаете?

— Я его задерживал.

— Вот как, — задумчиво сказал майор, — ненадежный тип Лосинский, скользкий.

— Он у вас под кличкой Филин проходит?

— Да.

— Знаете, за что он ее получил?

— Нет.

— За ум. Блатные почему-то филина чтут как мудрую птицу.

— Вы, товарищ подполковник, мне потом про Филина этого поподробнее расскажете. Интересует он меня.

— Как оперативника?

Майор густо покраснел, хмыкнул и ответил севшим от смущения голосом:

— Да нет, пишу я, балуюсь. Тут вот в журнале нашем «К новой жизни» три года назад повесть написал, так сейчас над новой работаю…

— Конечно, — обрадованно сказал Вадим, — я вам о нем такие истории порасскажу, на целый роман хватит.

Ему почему-то очень понравилось, что этот майор со странной фамилией Корп пишет повесть. И он представил, как, придя домой, майор ночью, на кухне, мучительно складывает слова на бумаге и искренне радуется, когда фраза получится упругой и точной.

— Лосинский на общих работах? — поинтересовался Вадим.

— Да что вы, у таких, как он, полный набор болезней, он библиотекой заведует. Вы хотели бы поговорить с ним?

— Если можно.

— Конечно, пойдемте, я провожу вас в жилую зону.

Они вышли из здания штаба, прошли мимо клумб по красивым дорожкам, усыпанным речным песком, и опять подошли к забору. Только здесь он назывался предзонник. За ним жили люди, отбывавшие срок в ИТУ. Опять на вахте сработал замок. Вновь прапорщик быстро и цепко посмотрел на Вадима. У этого человека была нелегкая работа. Кажется, чего проще, открыл ворота, пропустил из рабочей зоны в жилую бригаду. Нет, он не просто пропускал этих людей. Он должен был точно определить, кто проносит в бараки выпиленные в мастерских ножи, самодельные карты, чай. Нет, нелегкая служба была у этого тридцатилетнего парня. Поэтому и легли преждевременно морщины на его лицо. Поэтому глаза его стали холодными, как лед. Трудно служить в ИТУ. Но прапорщик этот знает, что служба его нужна очень. Он охраняет не зону. Нет. Он охраняет своих сограждан, которые, возможно, никогда не узнают о нем. Есть профессии, о которых пишут в газетах, делают телепередачи. Но мало, очень мало знают у нас о людях, посвятивших свою жизнь перевоспитанию людей с искореженной психикой. И хотя Вадим шел вместе с майором Корпом, прапорщик все равно внимательно прочел его удостоверение и, приложив ладонь к козырьку, с интересом посмотрел на подполковника из легендарного МУРа.

• Предыдущая
• 39/57
• Следующая