Семь легенд мира - Демченко Оксана Б. - Страница 12

• Предыдущая
• 12/120
• Следующая

– И я должен попасть на другой берег океана. То есть предлагаю плыть прямо на запад, а там – как получится.

– Ром, – коротко сообщил боцман, устанавливая на столе три бутылки и столько же рюмок, серебряных и несколько помятых, и добавляя к ним подсвечник на пять свечей. – По поводу состояния посуды – вопросы к капитану. Я за дверью, если что надо. Ужин вроде готовят. Пытаются уж точно.

– Бикар, мы снимаемся с якоря и идем в Римас, грузиться припасами, – сообщил капитан, с сомнением изучая рюмки, вмятины на которых ему ровным счетом ничего не напоминали. – И далее морские демоны не знают куда, но в целом – на запад.

– Наконец-то, – вздохнул Бикар с облегчением. – И дурни еще говорят, что женщина на корабле к беде! Так ли понял, две каюты для гостей?

– Да. Я поднимусь на мостик…

– Сиди уже, без больных управимся, погода тихая, у магистра Тиссэ бессонница. Он прекрасно выведет «Лебедя», фарватер знакомый. У тебя же гости.

Тоэль присел в третье кресло и, выпустив когти, ловко вскрыл ближнюю бутыль. Джами снова радостно завизжала – про Кэбира, меч прадеда, хваткость слепой Миры и удачу отца. Риэл удивленно следил за движением когтей, пока они не исчезли, втянутые на прежние места.

– То есть – и правда, дракон, – довольно подвел итог своих наблюдений капитан, разливая ром по рюмкам. – Нелетающий и без чешуи. А что это дает, кроме когтей?

– Тоску по полету, которую ничем не вытравить, – вздохнул Тоэль. – Очень долгую жизнь, одиночество, умение работать с мечом, склочный характер. Кажется, ты должен знать одно мое старое имя – Ладимэ.

Джами выпила ром и довольно прикрыла глаза, окунаясь в долгожданную волну тепла. Риэл закашлялся, подавившись очередной новостью. Он, само собой, знал имя. И теперь ловил ртом воздух, заново изучая внешность гостя. Почти сто лет назад Тоэль, как и некоторые айри до него, решил передать людям часть знаний своего рода. И начал благое дело под именем Ладимэ. Он не просто взялся учить моряков обращению с компасом и вручил им секстант, но свел в единое руководство опыт навигации по солнцу и звездам, дополнив его грамотными картами и планом размещения маяков. А когда его знание попытались сделать тайной одного рода, впал в бешенство, как гласила легенда. И, как помнил он сам, на этом передача знаний была закончена: стало очевидно – еще не пришло время. Да и способ выбран неудачный.

– А ты, правда, выбросил всех за борт с нового карвеля Его Могущества, который вроде бы желали назвать фрегатом? – отдышавшись, уточнил Риэл и добавил нараспев: – Они умерли в страшных муках, проклиная свою жадность, запоздало отрекаясь от порока, но никогда более не вернулись в мир.

– Это не тонет, сказал тогдашний правитель твоего острова, а у Его Могущества сгорел, действительно, фрегат, – рассмеялся Тоэль. – Людей выловили с лодок, живых, но сильно избитых и помятых, кажется. И даже кое-кому я кости прилично переломал, это точно. Их было много, я – один. В итоге получилась глупая легенда, сплошные суеверия. Так что в мир они очень даже быстро вернулись. Жадность так легко не лечится, увы… Кому ты оставил остров, с горя разбив и помяв всю толковую посуду?

– Сестре и ее мужу, – очень тихо ответил Риэл, разом гася улыбку. – Двоюродной, она потеряла отца, как и я. И лишилась бы большего, не стань наместницей. Ее дом сожгли дотла, корабли тоже. Самое чудовищное – не северянин с Индуза, а мой единокровный брат поднял мятеж знати и заплатил пиратам. Город горел, наш замок горел, корабли горели, поля.

– Братья – та еще головная боль, – согласно вздохнула Джами, хмурясь и сердито шевеля бровями для Тоэля. Нашел, что спросить: капитан-то опять впадает в тоску! – Я бы удавила двоих, так мне казалось лет двенадцать назад. Хорошо, не пришлось.

– Страшно это, – без выражения бросил капитан, почти не слыша ее.

– Наливай, во-первых, – сердито двинула рюмку Джами, удачно выводя Риэла из задумчивости. – А во-вторых, мне было семь лет. Не так страшно, как трудно! Как бы я удавила бугаев, младшему из которых было шестнадцать? Пришлось просто поджечь дом старшего. Проигрались в кости, обкурились дряни, и шли избавляться от нас, пока в городе нет старших мужчин рода. И, само собой, намеревались поделить богатства семьи Багдэш, объявив отца умершим. Я очень боялась не успеть основательно раздуть пламя и вызвать верных людей. Братья жадные, бросились свое добро спасать, а потом мы уже были готовы. Нет, он безнадежен, Тоэль, налей сам.

– Джами, – попытался одернуть ее айри.

– Слушай, Риэл: я тогда была маленькой и глупой, хотела убить обоих, но не сделала этого, – резко бросила девушка, допив ром. – Не смогла. Ты прав, было бы слишком жутко. Я перед поджогом проверила, нет ли в комнатах детей, но несколько лет просыпалась в ужасе. В моих снах в одной из неосмотренных случайно кладовок погибал ребенок, я не успевала его вытащить. Я знаю, что это лишь сон, никто не пропал и не погиб. Сестренка Мира подтвердила, а ей виднее. Но с тех пор я перестала уважать месть, узаконенную у меня на родине. Хотя год спустя живые братья вынудили нас покинуть город. А что происходит в твоих снах?

– Я принимал прошения от подданных отца в городской ратуше утром и потому собрал людей и почти успел в порт. – На сей раз отрекшийся от правления князь ответил гостье совершенно сознательно, пусть и неохотно, будто говорить оказалось физически больно. – К порту ведет улица почти без поворотов, с холма под уклон, и я видел, как смяли людей отца, и почти сразу – дядю, он привел лучников, и никто не успел занять позиций. Без заслона мечей эти легли еще быстрее. Нам навстречу вверх пошла волна мерзавцев с факелами, поджигающих дом за домом. Их вели двое: Сойдэр, пират, именем которого на островах пугают детей, и рыцарь в крепких сплошных латах. Именно он доставил нам больше всего хлопот. Отменный боец, рубил собранную мной гвардию и небрежно отмахивался от ополчения. Я долго не хотел верить, что убил именно его, пока не поднял забрало и уже не мог дольше сомневаться.

– То есть тебе повезло меньше, чем мне, – тяжело вздохнула Джами. – Говори до конца, раз уж начал. Твой брат, да?

– Он был старшим из нас и прекрасно владел мечом. Мой брат, наследник княжеского жезла, вел от порта этих мясников и говорил им, где могут прятаться люди, и какие склады жечь в первую очередь, лишая город пищи. – Риэл закрыл глаза. – А потом пришли снави и полил дождь. Их было, кажется, семь, небывало много. И на город легла полная «печать воздаяния». Никто из поднявших мятеж и ворвавшихся из порта более не мог удержать в руках оружия и даже не смел попытаться спастись бегством от гнева жителей. Хотя под печатью и гнев оказался смирен. Выродков связывали и запирали до суда, не было ни одной расправы. Я расселял погорельцев и хоронил погибших. Снави лечили раненых и обожженных, впавших в крайнее отчаяние и спасали то, что еще можно было спасти.

– Что за печать? – тихо уточнил Тоэль.

– Они нечто сотворили с самим воздухом. И с сознанием людей – тоже. Не знаю что, но стало очень тихо и пусто в душе. Все угасло: боль, отчаяние, гнев, страх… Каждый делал только то, что необходимо, и все знали, кому что следует делать и где находиться. Старики, дети и раненые ушли в дома и не выходили, пока не кончилось странное время. И город снова не стал обычным. Тишина печати растаяла к ночи, мы услышали дождь и смогли быть собой. Многие плакали. Я пошел в порт. Вода уже смыла пепел и кровь с мостовых. Я осознал, что мое время на Таире истекло, когда увидел у пирса корабль рода Бэнро, синий с серебряным дельфином под бушпритом. Он пришел не захватить остров, как легкую добычу, а помогать. Его флот уничтожил лодки и малые суда пиратов. И когда я это понял, сразу отдал свой Таир этому Игану Бэнро, прямо в порту. Он оказался лучше людей моего рода. Он никогда не звал пиратов резать безоружных на улицах родного города.

• Предыдущая
• 12/120
• Следующая