Приманка для мужчин - Хоуг (Хоаг) Тэми - Страница 3

• Предыдущая
• 3/94
• Следующая

— Дэн, прошу тебя…

Таким еле слышным шепотом Энн обращалась к нему, когда очень сильно чего-нибудь хотела.

— Куда-то спешишь? — сухо осведомился Дэн.

— Просто проголодалась. — Она облизнула губы. — завтра начинается дело Бэйлора.

Рот Дэна медленно растянулся в улыбке. Накануне начала крупного судебного процесса Энн бывала непревзойденно хороша в постели. Разумеется, адреналиновый всплеск происходил у нее только от возбуждения перед завтрашним боем, но Дэна это ничуть не обижало.

— Как ты хочешь? — шепнул он прямо ей в губы, без церемоний входя в нее.

— Быстро и сильно, — с горящими от жадного нетерпения глазами выдохнула она. — Ты знаешь, как сильно.

Дэн со стоном накрыл ее губы своими. Черт побери, он ведь уже целый вечер не слезал с нее.

В постели Энн становилась настолько же ненасытной и бесстыдной, насколько сдержанна и корректна была на работе. Этот контраст всегда возбуждал Дэна, когда он спал с ней, а в остальное время только заставлял острее осознавать, что Энн прежде всего превосходная актриса, готовая играть любую роль, чтобы получить то, чего хочет.

Настоящая женщина. Но сейчас ему было плевать на это. Он в последний раз обрушился на Энн сверху и замер в ожидании горячей волны оргазма.

Удовлетворение, как всегда, будет кратким… Сейчас случится гормональный взрыв, настанет миг привычного телесного блаженства, а потом опять это странное чувство обделенности. Физически он не мог желать большего, Энн никогда не подводила его. И собственное тело никогда его не подводило, выдавая нужные реакции в нужное время!

Вроде бы все как надо, лучше и не придумаешь, да ему и не нужно было ничего, кроме этой регулярной разрядки, но, когда он, обессиленный, лежал на Энн, то никак не мог отрешиться от смутного ощущения пустоты внутри. В единственный миг, когда мужчина слабее малого ребенка, он не мог не признать, что ему не хватает чего-то, чему он не умел даже подобрать названия. Он пальцем не пошевелил бы, чтобы изменить это, и иначе как к слабости к этому не относился, но все-таки оно было и никуда не девалось.

— Для провинциала ты трахаешься ничего себе, — заметила Энн, все еще задыхаясь, и звук ее голоса резанул Дэну слух.

Он ответил кривой ухмылкой:

— Рад стараться, мэм. Мы, знаете ли, с юных лет все с овцами да с овцами, так, глядишь, и навостришься.

У Энн вырвался гортанный смешок. Она обожала дразнить Дэна его происхождением, зная, как это его бесит. Сколько раз он замечал в ее глазах плотоядный блеска когда после очередной колкости не успевал сдержать раздражения. Вероятно, то был точно рассчитанный способ защиты, сохранения эмоциональной дистанции — и правильно, вот только методы у нее…

— Скверный мальчишка, — насмешливо протянула Энн.

— Лучше овцы, чем ваши городские шлюхи. Она подняла руку и потрепала его по голове — будто гладила любимую собаку.

— Ну, ну, дорогой, зачем быть таким гадким.

— А я думал, мы сюда для того и пришли. Энн опять засмеялась. Холеные пальцы с длинными ногтями скользнули по спине Дэна вниз. Она стиснула его ягодицы и сама выгнулась под ним, упруго сжимаясь вокруг его члена.

— Правильно, шериф Янсен.

Полуприкрыв веки, она смаковала ощущение набухающей в ней мужской плоти.

— Итак, займемся делами.

Прищурив глаза и плотно сжав губы, Дэн задвигался внутри ее. Да, он не питал особенных чувств к Энн Маркхэм, но ценил то, что она делала для него: удовлетворяла сексуально и не лезла в душу, а только это — и больше ничего — ему и было нужно от женщины.

На стеклянном столике у кровати зазвонил мобильный телефон.

— Вот черт!

— Твой или мой? — деловито спросила Энн. Дэн выпустил ее, она вылезла из-под него, встала на колени, убирая с лица спутанные пряди волос, и вслепую потянулась к столику.

— Это мой, — буркнул Дэн, спуская с кровати длинные ноги, и взял трубку. — Убийство, не иначе. Энн прыснула:

— Убийство — в округе Тайлер? Скажешь тоже. У вас там умирают только от скуки.

В ответ Дэн проворчал что-то неясное, то ли соглашаясь с ее словами, то ли, наоборот, возражая, и сквозь зубы раздраженно процедил в трубку:

— Лоррен, я же сегодня выходной.

Женщина на другом конце провода, не обращая ни малейшего внимания ни на его тон, ни на его явное неудовольствие, тараторила, задыхаясь, будто до телефона ей пришлось целую милю бежать бегом.

— Дэн, вы не поверите! Убили Джералда Джарвиса. Его труп нашли на стройплощадке «Тихой заводи».

— Убили? — переспросил Дэн, чувствуя, как жар злости уступает место холодному студенистому комку в животе. Он сел прямее, расправил широкие плечи, запустил пальцы в волосы, чтобы убрать их со лба и слушать без помех. — Вы хотите сказать, он умер? Сердечный приступ или еще что-нибудь?

— Да нет же, нет. Я очень хотела бы, чтобы так и было, но Марк ясно сказал: он убит.

Убит. Господи боже, убийств в Стилл-Крик за последние лет тридцать не случалось ни разу. Ошеломленный этой мыслью, Дэн с минуту сидел и тупо смотрел в одну точку, затем заставил себя соображать. По долгу службы его мозг сейчас обязан работать.

Как?

Секретарша замялась. Дэн представил себе, как Лоррен Уорт хмурит тонко подведенные карандашом брови, морщит лоб… Когда наконец она заговорила, ее голос упал до еле слышного шепота, каким люди ее поколения сообщают о трагедиях и скандалах.

— Ему перерезали горло. Марк сказал, ему перерезали горло. От уха до уха.

Дэн свернул с шоссе на дорожку, ведущую к стройке, и нажал на газ. Там уже собралась толпа, и ему пришлось долго искать, как бы втиснуть черно-белый «Бронко» между другими машинами и фургонами теленовостей. На стоянке земля была утрамбована десятками колес, но по пути к месту преступления Дэн то и дело чертыхался. Мягкая, разрытая почва проседала под ногами, больное колено давало знать о себе при каждом шаге, лучше всякого синоптика предсказывая скорую грозу. Дэн старался забыть о боли и все больше злился на людей, которым так приспичило посмотреть на чужую смерть.

Убили Джералда Джарвиса… Сколько ни крути в голове эти слова, поверить все равно невозможно. Не то чтобы он очень любил Джарвиса — его никто особенно не любил, — но смерти ему не желал и не мог представить, кто бы желал этого настолько, чтобы перерезать ему горло. Да, Джарвис еще тот тип, хам и наглец, любит — любил — чваниться своим немалым весом, быть на виду, просто млел, оказываясь в центре внимания, но ведь за это не убивают.

И тем не менее кто-то не только пожелал ему смерти, но и лишил его жизни.

Публика на месте преступления напоминала сборище вампиров или трибуну на боях без правил. Каждый, кто только мог нацепить на машину полицейскую мигалку, приперся на дармовое зрелище. Три черно-белых полицейских джипа стояли вокруг желтого «Линкольна», точно крытые фургоны, защищающие от индейских набегов лагерь первых поселенцев. Вот только худший из набегов уже состоялся и человека убили. Теперь задача полицейских — защищать тело от стервятников, оцепить место убийства и отгонять зевак, чтобы не подходили слишком близко. Включенные фары машин и прожектора, направленные на каркас строящегося отеля, заливали площадку резким белым светом с красно-синими сполохами мигалок на джипах, а над всем этим в черном небе то и дело сверкали молнии.

Среди общей массы Дэн сразу же заметил группу в полсотни человек, добрая половина которых, галдя, кинулась ему навстречу с горящими глазами и камерами на изготовку. Репортеры, мать их так. Дэн ставил их на одну доску с теми, кто пристает к детям с вопросом, кого они любят больше, маму или папу. Эти тоже вечно задают идиотские вопросы и ждут ответов, которых он не в состоянии дать. Сейчас увяжутся за ним, как стая шакалов, будут ползать на брюхе за любые крохи информации. Он сам, уйдя из большого футбола, не остался в Лос-Анджелесе как раз из-за того, что чертовы писаки разобрали по косточкам всю его личную жизнь, включая многоэтапный бракоразводный процесс. И опять они тут, на его территории. Почуяли кровь. Их ручные фонарики светили Дэну прямо в лицо, ослепляли, и он опустил глаза.

• Предыдущая
• 3/94
• Следующая