Крутая парочка - Хоуг (Хоаг) Тэми - Страница 57

• Предыдущая
• 57/77
• Следующая

— Я знал, что вы с Лиской расследовали нападение на Никсона, — сказал он. — И подумал, что вы захотите быть в курсе.

— Спасибо, — поблагодарил Ковач. — Есть какие-нибудь данные о стрелявшем?

Майклс скорчил гримасу. Это означало, что данных нет. Впрочем, удивляться было нечему. Девочка была убита, потому что ее мать просили свидетельствовать против одного из громил Дина Кумза. Можно ли после такого порицать людей за то, что они отказываются помогать правосудию?..

— Я же говорила вам!

Они обернулись на крик. Чамиква Джоунс указывала пальцем на Ковача, ее глаза были полны боли и гнева.

— Я говорила, что из-за вас меня прикончат! Но они сделали еще хуже — убили мою Шанталь! Что вы скажете теперь, Ковач?

— Я очень сожалею, Чамиква, — отозвался Ковач, отлично понимая, насколько нелепы его слова.

— Сожалеете, вот как? Моя малышка мертва! Я просила вас оставить меня в покое, но вы все не унимались. “Дай показания, Чамиква, иначе мы упрячем за решетку твою черную задницу”. А я ведь вас предупреждала! Я ненавижу вас!

Она изо всех сил ударила Ковача кулаками в грудь. Он даже не пытался сопротивляться и ничего не сказал. Чамиква Джоунс все равно не стала бы слушать о том, как скверно у него на душе и как бы ему хотелось, чтобы этого не произошло. То, что он всего лишь выполнял приказы, не могло оправдать его в глазах потерявшей ребенка матери. На нее бы не произвели никакого впечатления слова о том, что он стал копом с единственной целью: попытаться сделать этот мир хоть немного более безопасным. Чамиква не в состоянии была испытывать к нему никаких чувств, кроме ненависти.

— Миссис Джоунс, если мы можем что-нибудь для вас сделать… — начала Лиска.

— Вы уже сделали достаточно! — с горечью сказала Чамиква. — У вас есть дети, детектив?

— Двое мальчиков.

— Тогда молите бога, чтобы вам никогда не пришлось чувствовать то, что чувствую я, — вот что вы можете сделать.

Она повернулась и снова пошла туда, где лежало тело ее дочери. Никто не пытался ее остановить.

— Это порочный круг, — тихо сказал Майкле, глядя, как Чамиква отодвигает покрывало и касается окровавленной головы ребенка. — Если бы люди не молчали и выдавали нам ублюдков вроде Кумза, такого бы не случалось. Но у людей не хватает на это смелости именно потому, что такое происходит.

— Мы пытались убедить Леонарда подобраться к Кумзу с другого конца, — сказал Ковач. — Но наш лейтенант решил, что если нам удастся взять парня, напавшего на Никсона, то он приведет нас к Кумзу.

— Чушь собачья! — фыркнул Майкле. — Никакой громила, проломивший человеку голову колесным бандажом, не станет сдавать своего босса.

— Мы-то это знаем.

— А расплачиваться приходится Чамикве Джоунс, — сказала Лиска, не в силах отвести взгляд от несчастной матери.

— Если тебе что-нибудь нужно узнать у нас по делу Никсона, спрашивай сколько угодно, — предложил Ковач.

— Взаимно, — ответил Майкле. Он отошел, чтобы заняться своим делом, а Ковач положил руку на плечо Лиске:

— Пошли, Динь. Куплю тебе чашку кофе. Мы сможем поплакать на плече друг у друга.

— Нет, спасибо, — рассеянно отозвалась Лиска, все еще наблюдая за Чамиквой. — Мне нужно домой, к моим мальчикам.

Ковач проводил ее к машине и наблюдал, как она уезжает, завидуя ей, потому что ему не к кому было возвращаться домой.

Лиску подгоняло леденящее чувство страха. Она не могла избавиться от мысли, что с ее детьми тоже случилось нечто ужасное. У нее не выходило из головы, что обращенные к ней слова Чамиквы Джоунс были проклятием, которое непременно должно сбыться. Она понимала, что это глупо, но ничего не могла с собой поделать.

Будучи детективом из отдела убийств, Лиска регулярно сталкивалась со смертью. Как и большинство детективов, она к этому привыкла. Но от зрелища мертвого ребенка не существовало иммунитета. Не было спасения от бешеного гнева, от мыслей о том, какой недолгой была жизнь малышки, от чувства вины за то, что трагедию не удалось каким-то образом предотвратить. Взрослые могут сами о себе позаботиться и часто гибнут по собственной вине, сознательно подвергая себя риску. Но к детям это не относится — их безопасность целиком зависит от взрослых.

Свернув с Грэнд-авеню, Лиска увидела свой дом. Это хороший знак — по крайней мере, его не сожгли дотла в ее отсутствие. Она уже забыла, что разговаривала по сотовому телефону с приходящей няней всего десять минут назад.

Оставив машину на подъездной аллее. Лиска поспешила к дому, ища на ходу ключи.

Мальчики в пижамах лежали на животе перед телевизором, поглощенные видеоигрой. Лиска уронила сумку, сбросила обувь и побежала к ним, не отвечая на приветствие няни. Опустившись на колени между сыновьями, она обняла их, вызвав шквал протестов.

— Эй, ты все испортила! Я выигрывал!

— Ничего ты не выигрывал!

— Нет, выигрывал!

Лиска притянула их к себе, чувствуя запах чистых волос и поп-корна.

— Я так люблю вас!

— Ты холодная, — недовольно проворчал Ар-Джей. Кайл задумчиво посмотрел на нее:

— Ты любишь меня достаточно, чтобы разрешить мне пойти ночевать к Джейсону? Он меня приглашал.

— Сегодня? — Лиска зажмурилась, сдерживая слезы радости и облегчения. — Даже не надейся. Завтра — может быть. Но только не сегодня!

Няня ушла домой. Лиска играла с мальчиками, пока у них не начали слипаться глаза, потом уложила их и задержалась у двери, наблюдая, как они засыпают.

Убедившись, что дети целы и невредимы, Лиска проверила все замки и приняла ванну — удовольствие, которое она редко себе позволяла. Тепло проникало в мышцы, избавляя от напряжения и чувства тревоги, всегда остающееся после работы на месте убийства. Закрыв глаза, она опустила голову на скатанное полотенце — чашка горячего чая стояла рядом, на краю ванны. Какое блаженство хоть на несколько минут забыть обо всем!

Почувствовав, что расслабилась полностью. Лиска открыла глаза, вытерла руки и потянулась за почтой, которую оставила на туалетном столике. Ни счетов, ни реклам — только маленькая пачка рождественских открыток. Бог знает, когда она сама найдет время отправить поздравления!

Открытка от тети Сиси из Милуоки. Фотография кузена Фила, владельца молочной фермы, и его семьи — все в майках с надписью “Вы уже купили молоко?” Открытка от подруги по колледжу, которая так давно потеряла с ней связь, что адресовала конверт “мистеру и миссис”. И почему только люди доставляют себе столько хлопот? Неужели так трудно воспользоваться электронной почтой?

Последний конверт был адресован только ей. Обратный адрес отсутствовал. Странно… Открыв конверт, Лиска извлекла двойную открытку с отпечатанным спереди традиционным поздравлением. Когда Лиска заглянула внутрь, оттуда что-то выпало. Выругавшись, она ухватила черный квадратик, когда он уже коснулся поверхности воды.

Снимок, сделанный “Полароидом”. Нет, целых три снимка, соединенных скрепкой.

Фотографии ее детей…

Кровь застыла у нее в жилах, по коже вбегали мурашки, руки задрожали. На первой фотографии мальчики стояли в очереди на школьный автобус, на второй — играли с приятелем, выйдя из автобуса; на третьей — шли по тротуару к дому. На каждом снимке головы мальчиков были обведены черным фломастером.

Единственным сообщением внутри открытки был отпечатанный на машинке телефонный номер.

Отложив открытку и снимки. Лиска вылезла из ванны, завернулась в полотенце и схватила телефон. Она так сильно дрожала, что дважды не могла правильно набрать номер. На третий раз ей это удалось — после четвертого гудка заговорил автоответчик. При звуках записанного голоса Лиска оцепенела от ужаса.

— Привет. Это Кен. Я вышел по очень интересному делу и не могу сейчас вам ответить…

“Интересное дело” привело Кена Ибсена в отделение реанимации.

Ковач позвонил в дверь, прежде чем успел передумать. Он знал, в какой момент она посмотрела в глазок, чувствовал ее присутствие и ее нерешительность. Наконец Сейвард приоткрыла дверь.

• Предыдущая
• 57/77
• Следующая