Трудное счастье - Спенсер Лавирль - Страница 45

• Предыдущая
• 45/78
• Следующая

Его слова звучали, как планы на будущее, и Кент ощутил неловкость. Поняв это, Том продолжал:

— Листая твое дело, я заметил еще кое-что, о чем должен сказать. Читая все заметки, я проникся огромным уважением к твоей матери, за тот труд, за те усилия, которые она приложила, воспитывая тебя. Все, что я видел, говорило мне, что она жила для тебя, и как заинтересована она была, в твоей школьной и личной жизни, и как учила тебя ценить и уважать и образование, и преподавателей. Должен сказать тебе, сейчас не много таких родителей. Я знаю. Я общаюсь с ними каждый день.

Лицо Кента выражало еще большую степень удивления. Без сомнения, он ожидал услышать негодование по поводу своей матери, а вовсе не восхищение, принимая во внимание сложившуюся ситуацию. Теперь он еще больше уважал Тома.

— Ну, ладно. — Отодвинув кресло, Том провел руками по краю стола. — Я и так задержал тебя, да и сам, если поспешу, еще успею к концу совещания.

Он встал, откинув полы пиджака, подтянул пояс. Кент тоже поднялся и остановился за креслом, чтобы прощание не получилось слишком уж личным.

— Мы можем продолжить беседу в любое время, — предложил Том.

— Спасибо, сэр.

— Ты знаешь, где найти меня.

— Вы тоже знаете, где найти меня.

Сейчас их разделяло кресло и стол, мешая непонятно откуда возникшему стремлению прикоснуться друг к другу.

— Можно, я расскажу маме о нашем разговоре?

— Конечно.

— А вы расскажете своей семье?

— Ты бы хотел этого?

— Не знаю.

— Я бы хотел, если ты не против.

— И Робби тоже?

— Только если ты не возражаешь.

— Не знаю. Нам и так трудно быть вместе на футбольном поле, а теперь я еще знаю, когда мы появились на свет… ну, не хотелось бы настраивать его против меня еще больше.

— Как насчет того, чтобы действовать по ситуации? Если я пойму, что он еще ревнует или считает, что ему что-то угрожает, я смолчу.

Кент отпустил спинку кресла, как будто бы готовясь уйти, он не возражал против последнего предложения.

— Я рад, что ты пришел, — сказал Том.

— Да, сэр.

— Ну, — он поднял руку, — тренируйся хорошенько.

— Спасибо, сэр.

— Я буду следить за игрой в пятницу.

— Да, сэр.

Кент, пятясь, сделал шаг к двери. Отца и сына непреодолимо тянуло друг к другу, словно кровь предков вдруг заговорила в них, понуждая обняться. Но это оказалось бы нелепым, они все еще были чужими друг другу.

— Ну, до свидания, — наконец произнес Кент, открывая дверь.

— До свидания.

Парень стоял, держась за дверную ручку, оглянувшись на отца — последняя проверка, — как будто хотел снова убедиться, до чего они похожи. А потом пошел на тренировку.

В последнюю пятницу сентября было решено отпраздновать открытие футбольного сезона. Каждый год Том ужасался, представляя, что предстоит пережить на этой неделе. Сорванные и пропущенные уроки, раздраженные учителя, всеобщее «одичание» учеников, включая пьянство и объятия в коридорах. Поток жалоб от жильцов близлежащих домов, в чьи дворы молодежь врывалась или въезжала на машинах, а некоторые даже мочились там. Для Тома эта неделя означала многие часы дополнительной работы в школе, где ребята что-то придумывали, украшали спортзал, рисовали плакаты.

Хотя у всего этого была и обратная сторона. Эта неделя помогала многим ученикам сдружиться, и дружба потом сохранялась надолго. Такие же товарищеские отношения складывались между ребятами и учителями, занятыми одним делом. Открывались новые стороны характера многих парней и девушек, они были полны энтузиазма и фантазии, поскольку принимали участие в том, что очень их интересовало. Учителя часто удивлялись той ответственности и неиссякаемой выдумке, а в некоторых случаях и качествам лидера, что были до этого скрыты. В течение этой недели ученики использовали всю свою изобретательность, чтобы решать различные проблемы и работать вместе так же, как вместе они танцевали, участвовали в фестивалях и писали лозунги.

Но эта неделя приносила в школу Хамфри и еще кое-что — жизненную энергию, которой так не хватало в другое время, и тот темп, что притягивал и вовлекал всех ребят. Для многих кульминация праздника наступала не во время футбольного матча в пятницу вечером, а днем, когда короновали так называемых «короля и королеву».

Вначале, конечно, надо было выбрать претендентов на трон. Во вторник, стоя у дверей спортзала во время «выборов», Том ощущал, какое вокруг царит напряжение. Волновались секретарши, подсчитывавшие голоса, волновалась Нэнси Холлидэй, учительница ораторского мастерства и единственная из учителей, знающая результаты. Нервничали десять ее учеников, поклявшихся не разглашать секрета и готовых произнести вступительную речь в следующие полчаса. Напряженность читалась и на лицах классных любимцев, которым выпадал шанс выйти на сцену в сопровождении одного из учеников Нэнси.

Это волнение словно передавалось по воздуху, и ребята, заполняющие спортзал, вели себя буйно, как никогда. Гремел оркестр, барабаны, казалось, стремились обрушить потолок. Солнечный свет, отражаясь от пола, заливал зал золотом. Красный цвет царил повсюду: на зрительских местах и на той половине спортзала, где будут сидеть выпускники — красные свитера, помпоны, бейсболки и куртки с белыми вышитыми инициалами школы.

Среди проходящих мимо Том, скользя взглядом по толпе, искал Клэр. Дома ничего не изменилось. Холодность между ними не исчезла за две недели, общая кровать превратилась в место испытания терпения. Клэр по вечерам начала проводить репетиции, так что целыми днями они с Томом почти не виделись и встречались только в постели, чтобы лежать, скованно придерживаясь своей половины матраса и притворяясь, будто рядом никого нет. Когда наконец Клэр появилась в зале, сердце Тома подпрыгнуло. Он улыбнулся, но она с кислым выражением лица посмотрела мимо и прошла дальше.

Веселье началось. Оркестр заиграл школьный гимн. Команды болельщиков разразились приветственными криками. Потом выступали помощники капитанов футбольных команд, пародировали тренера Гормэна. А затем на середину зала вышли, выстроившись в линию и танцуя, шестеро игроков из команды. На голом торсе каждого красовалась верхняя часть купального костюма, чем-то; набитая, и, задирая мини-юбки, парни вскидывали волосатые ноги, неуклюже пытаясь изобразить канкан. Одним из танцоров был Робби.

Том стоял у стены, где кончались зрительские места, и хохотал. Парни развернулись, виляя бедрами, взялись за руки и так же грациозно, как стадо буйволов, подпрыгнули. Уперев руки в колени, они вихлялись и тряслись, их фальшивые груди прыгали вверх-вниз, а зал помирал от смеха, заглушая даже музыку.

Том уже забыл, когда в последний раз так беспечно смеялся. Он повернулся, ища на зрительских местах Клэр. Она тоже хохотала, глядя на сына, откинув голову назад и открыв рот так, что щеки ее округлились и напоминали спелые яблочки. При виде ее веселья сердце Тома сжалось. Ему так хотелось бы вернуть все то, что они имели, и эту способность вместе наслаждаться жизнью и отдыхать, развлекаясь. Сейчас им надо было сидеть рядом, смеяться над тем, как разошелся их сын, и видеть радость в глазах друг друга. Но Клэр сидела возле кого-то из учителей английского, одинокая в толпе, а он был одинок здесь, на своем месте. Посмотри на меня, Клэр, ты же знаешь, где я. Я здесь, и я жду, когда же закончится эта холодная война между нами. Пожалуйста, посмотри, ведь это для нас Робби так старается.

Но она не смотрела. Пародия кончилась, и президент выпускного класса успокоил толпу, коротко объяснив, каким образом выбирались претенденты на трон. Напряжение возрастало, все голоса стихли. Лентяи и двоечники еще больше ссутулились, лидеры классов, наоборот, расправили плечи. Ученики Нэнси Холлидэй вышли на середину зала, чтобы представить избранных.

Сабра Букер, хорошенькая уравновешенная девица, глубоким контральто изложила краткий перечень заслуг первого кандидата: отличник, член ученического совета, имеющий достижения в различных видах спорта, член математического клуба. Эти определения подходили дюжине ребят и девушек. Когда Сабра отошла от микрофона, оркестр заиграл свой вариант торжественного марша. Она вышла на середину зала, оглядывая ряды зрителей, потом двинулась вперед, останавливаясь и оглядываясь, даже возвращаясь, нагнетая напряжение, пока наконец не подошла к плотному светловолосому парню по имени Дули Леонард. Когда он поднялся, удивленный и довольный, покрасневший, вся школа разразилась аплодисментами и приветственными криками, а парень под руку с Саброй Букер вышел на сцену. Следующей была названа претендентка в «королевы», Мадлен Кроу, и ее проводил до сцены высокий старшеклассник по имени Джеми Белдоуэр.

• Предыдущая
• 45/78
• Следующая