Страстная Лилит - Холт Виктория - Страница 42

• Предыдущая
• 42/93
• Следующая

Она начала наматывать на себя вуали. Она выглядела необыкновенно привлекательно, подумал он, в телесного цвета трико, просвечивающем сквозь кисею; создается впечатление, что под кисеей на ней ничего нет. Этот танец с вуалями – славная приманка; а Дэн Делани уже тут как тут со своим предложением, одному ему известным!

– Я должен получить ответ сейчас... сейчас! – закричал он. Она сделала реверанс.

– Прости, Сэм. Прости, Сэмми, моя сладость. Ты забрал меня сюда, где нет горя, есть лишь радость...

– Лилит! – воскликнул он.

– Сэмюель?

– Что ты мне ответишь?

– Погоди, услышишь. – Она начала петь: – Что ты мне ответишь? Погоди, услышишь...

Бесполезно было говорить с Лилит сегодня. Она знала все его страхи и все его желания. Она знала, что он думал на самом деле о том подвальчике, а главное, она знала, что Дэн Делани пришел сегодня сюда.

Наконец Лилит навернула на себя последнюю вуаль и сказала:

– Я отвечу тебе, Сэмми. Всему свое время. Ты должен понимать, что это требует времени. Я бы хотела все так же еженедельно получать свои деньги и хотела бы, чтобы здесь со мной была моя семья. С такими вещами не торопятся, сам понимаешь.

Сэм смягчился, когда она остановилась перед ним, раскрасневшаяся, сосредоточенная, готовая выйти и дать поглядеть посетителям на то, что они пришли увидеть, потому что в глубине души он понимал, что они пришли увидеть именно Лилит. Поужинать они могли не только здесь.

– Ну, хотя бы поцелуй, – сказал он. – Поцелуй меня, чтобы сил хватило дождаться.

– Ладно, если послушно сделаешь то, что я скажу...

– Что же это такое?

– Возьми табакерку в руку. Так. Держи ее крепко и так, будто предлагаешь джентльмену понюшку. А другую руку положи на галстук. Очень красиво. Великолепно.

Она подошла и поцеловала его в щеку. Потом, смеясь, отступила назад.

– Пока хватит, Сэм Марпит. – И она выбежала, а он услышал раздавшиеся при ее появлении выкрики и аплодисменты. Да, они пришли ради нее. Сомнений быть не могло.

Он прошел в затемненный зал и наблюдал за ней. Наблюдал он и за Делани.

«Я опередил тебя на этот раз на один шаг, Дэн», – подумал Сэм; он самодовольно улыбался, думая о Лилит во всех этих вуалях и без них, и без трико.

Он подумал о деньгах, которые получит за сегодняшний вечер, и решил, что Сэм Марпит – толковый малый.

Наполеон вышел из дому с новой метлой. Эта красивая метла была подарком Лилит. Он считал, что она была особенной метлой, и, конечно, потому, что ее дала ему Лилит. Лилит вообще была особенной. Аманда была доброй со всеми, а Лилит не всегда была доброй. Наполеону прекрасно жилось, с тех пор как друзья привезли его в чудесный город; он любил всех своих друзей, но Лилит просто боготворил. На нее было одно удовольствие смотреть. Она красиво одевалась, и танцевала, и пела в мансарде. Наполеон чувствовал, что Аманда так прекрасна, что он не смеет на нее глядеть, а Лилит была так красива, что он не мог оторвать от нее глаз.

Лилит, бывало, поколачивала его, когда сердилась; он не обращал на это внимания. Это было лучше, чем если бы она вообще не замечала его. Иногда она ему улыбалась и даже целовала его.

– Бедный старина Нап, – говаривала она. – Вот тебе пенс, бери и поиграй в орлянку с пирожником; а вот еще один пенс на случай, если проиграешь.

И теперь вот она подарила ему новую метлу, которую он будет беречь; мальчик готов был драться, если бы кто-нибудь попытался ее у него отнять.

Итак, в тот день он вышел гордый и счастливый. Кто знает, может быть, в этот день он встретит джентльмена, который даст ему шиллинг. Далеким казался день, когда такое удивительное событие произошло, поэтому не мешало бы ему снова случиться. Сегодня. Он был уверен, что это случится сегодня. У него был теперь собственный перекресток, и он был горд этим. Старик, временами позволявший ему работать на своем месте, перестал работать; а полицейский, дежуривший неподалеку и забавлявшийся необычным выговором Наполеона и его преданностью своей профессии, относился к нему дружески.

Начинался дождь, и Наполеон готов был петь от радости, потому что ничего не было лучше для работы подметальщика перекрестков, чем дождливый день. В дождливый день перекрестки подметались быстро. Тут дали пенс, там дали полпенса, а кто-то и ничего не дал. Но лишь только по-настоящему жестокосердные могли устоять перед сияющим от радости лицом Наполеона.

И тут случилось чудо.

Это был высокий светловолосый человек – джентльмен, Наполеон не мог ошибиться; и подметание переходов учит их различать.

– Переходим, сэр? Вам нужно перейти улицу? Светловолосый человек остановился и посмотрел на Наполеона.

– Послушай, откуда тебя занесло сюда?

– Из Корнуолла, сэр.

– А откуда именно?

– Ну, сэр, до того как попасть к фермеру Полгарду около Лу, я жил в работном доме в Бодмине.

– Вот как, – сказал человек. – Странно. Я сам из тех мест. Полгарды, а! И их я знаю. А что заставило тебя приехать в Лондон? – Он улыбнулся. – Знаю. Желание разбогатеть.

– Ну да, сэр.

– В таком случае промети мне переход.

Наполеон промел переход и, когда они перешли на другую сторону улицы, высокий человек сказал:

– Вот тебе кое-что к твоему богатству.

Когда он ушел, Наполеон остолбенело смотрел на свою руку, потому что в ней лежала золотая монетка в полсоверена. Он не мог этому поверить.

Понятно, что он не мог больше в этот день мести переходы Он позвал бедного мальчонку, который брался мести, когда владельцы переходов хотели отлучиться, и отправился прямиком домой. Лилит с Амандой были в мансарде, и Лилит как раз собиралась в ресторан.

– Ты рано пришел, – сказала Аманда. – Должно быть, что-то случилось. Ты выглядишь так, будто встретил джентльмена, давшего тебе шиллинг.

– Да... встретил, – с запинкой ответил Наполеон. – Только не так... но это даже больше. Поглядите.

Монета сияла в его измазанной ладони.

– Полсоверена! – сказала Аманда. – Кто же это тебе его дал, Наполеон?

Наполеон был рад видеть, что даже Лилит находится под впечатлением. Она взяла монету в руки.

– Настоящий, – сказала она.

– Я знал, что он настоящий, – широко улыбаясь, заметил Наполеон. – Он же был настоящий джентльмен, который мне его дал. Он мне сказал: «А откуда ты приехал?» А я ему и ответил: «Из Корнуолла, сэр». А он и говорит: «Вот так здорово, я и сам из тех мест. Полгарды... так и их я отлично знаю...»

– Кто-то из Корнуолла, – сказала Аманда. – Кто-то, кто знал Полгардов. Хотела бы я знать, кто это был.

– Уж это был джентльмен так джентльмен, – продолжал Наполеон. – Он сказал: «Вот тебе к твоему богатству...» Потому как он меня спрашивал, не ищу ли я тут богатство.

Лилит стояла, не двигаясь, лицо ее страшно побледнело. Она медленно проговорила:

– Нап... подумай... ты должен вспомнить. Какой он был... этот джентльмен?

– О, он был высокий.

– Высокий, как кто?

– Выше Уильяма. Выше всех, кого я знаю.

– Светловолосый или темноволосый?

– Светловолосый. Такой золотистый.

– И говорил он, как джентльмен... как настоящий джентльмен?

– О да, это был настоящий джентльмен. Без обмана.

– Говорил чуть медленнее, чем другие, со смешинкой заканчивая, как будто насмехаясь... но насмехаясь по-доброму?

– Точно. Лилит сжала руки.

– Сказал ли он это так: «Послушай, откуда ты сюда попал? Странно. Я сам оттуда».

– Ну, так точно он и сказал. Ну просто будто он говорит.

– Фрит! – воскликнула Аманда. – Это был Фрит.

Глаза Лилит округлились и потемнели от внезапного гнева. Она схватила Наполеона за плечи и трясла его.

– И ты не сказал ему, где мы! Ты позволил ему уйти!

– Я не понимаю. Я не понимаю, что ты такое говоришь. Что я сделал не так? – Он устремил умоляющие глаза на Аманду, поспешившую ему на помощь и выхватившую его из рук Лилит.

– Что ты делаешь с ним? Ты с ума сошла?

• Предыдущая
• 42/93
• Следующая