Римский карнавал - Холт Виктория - Страница 57

• Предыдущая
• 57/71
• Следующая

— Ничего не поделаешь, тогда нужно поторопиться. Я обещал Лукреции, что она получит свободу, и намерен выполнить свое обещание.

— В таком случае нам придется изучить вопрос. У нас две возможности, насколько я знаю. Во-первых, мы можем заявить, что брак является недействительным, потому что Лукреция связана обещанием с Гаспаро ди Прочида, и никто ее от него не освобождал.

— Боюсь, отец, что это будет трудно доказать. Помолвка с Гаспаро была расторгнута, многие обратят на это внимание. Людовико и Асканио прибегнут к помощи своих родственников, если мы выдвинем такую причину.

— Ты прав, сын мой. Тогда у нас остается одна возможность — мы потребуем развода на том основании, что Лукреция так и не стала настоящей женой Джованни.

— Но ведь это не так.

— Мой дорогой, кто об этом знает? Разве у них есть ребенок, который мог бы служить доказательством этому?

— Это бесплодный брак, отец, но они были мужем и женой, разве не так?

— Кто может поклясться в этом?

— Сфорца. Он не захочет, чтобы его перед всем миром объявили импотентом.

— Но Лукреция скажет то, что мы ей велим.

— Сфорца станет протестовать, а мы — еще энергичнее.

— Мы одинаково убедительно станем протестовать.

— Это и есть решение вопроса. В самом деле, отец, ты просто гений.

— Благодарю тебя, сын мой. Теперь ты начинаешь понимать, что я знаю, как приносить пользу своей семье и как сделать своих детей счастливыми?

— Ты много сделал для Джованни, — ответил Чезаре угрюмо, — а сейчас я вижу, как ты хлопочешь о Лукреции.

Александр дружески похлопал сына по плечу.

— Пошли за нашей дорогой девочкой, — произнес он. — Пусть порадуется тому, что мы готовим ей.

Пришла Лукреция. Она была охвачена страхом, но, подрастая и постигая искусство лицемерия, которым с таким совершенством владели они, сумела скрыть свои подлинные чувства от их пытливых глаз.

— Дорогая моя, — начал папа, — обнимая дочь, — мы с Чезаре не могли устоять перед соблазном пригласить тебя сюда. У нас для тебя есть важная новость. Скоро ты получишь полную свободу.

— Каким образом, отец?

— Мы устроим развод. Нам он не по душе, но бывает так, что нужно смириться. Итак, мы прибегнем к нему, чтобы освободить тебя от Джованни Сфорца.

Девушка почувствовала огромное облегчение. Значит, они отказались от своих планов и не убьют его. Она спасла его.

Мужчины заметили, что она вздохнула с облегчением и улыбнулись друг другу. Их дорогая Лукреция будет им очень благодарна.

— К сожалению, церковь не одобряет разводы, и кардиналы потребуют очень веской причины, если мы станем настаивать на нем, — заявил папа.

— Очень просто, — сказал Чезаре, — ведь между ними не было брачных отношений. Лукреция сразу возразила:

— Мы были мужем и женой.

— Нет, девочка моя, — возразил Александр, — не были.

— Отец, мы бесчисленное количество раз спали вместе.

— Делить постель — еще не значит быть мужем и женой. Вы не вступали в супружеские отношения.

— Но отец, я могу поклясться, что я говорю правду.

Папа с тревогой оглянулся.

— Все в порядке, — прошептал Чезаре. — Никто не осмелится вспомнить о том, что слышал раньше, если я прикажу молчать.

— Детка, — продолжал убеждать Александр, — брак — это не то, что ты думаешь.

— Я вполне уверена в том, что стала женой Сфорца.

Папа потрепал ее по щеке.

— Они могут настоять на осмотре девочки. Они всегда полны подозрений и сомнений.

— Отец, уверяю тебя, что…

— Не бойся, детка, — прошептал Александр. — Так делали и раньше. Это совсем просто. Невинная девушка, которая смущается по причине скромности. Ты понимаешь? Тебе самой не нужно соглашаться на это. Мы найдем подходящую девственницу, и все будет в порядке. Тебе надо будет только принести клятву перед судьями и кардиналами из комиссии.

— Отец, я не могу поклясться. Папа улыбнулся.

— Ты слишком всего боишься, девочка. Бывает такое время, когда приходится отступать от истины, если не во имя собственного спасения, то ради счастья близких.

Лукреция была ошеломлена. Она переводила взгляд с одного на другого. Этих двоих мужчин она любила больше всех на свете. Она понимала: что бы ни ждало ее в будущем, что бы ни случилось, она должна будет любить их и они должны значить в ее жизни гораздо больше, чем кто-либо еще, она связана с ними сильнее, чем думала; она принадлежит им, а они ей; их связывают с ней родственные чувства и глубокая искренняя любовь, чувства, сильнее которых она не знала. И она понимала, что самые близкие ей люди — лицемеры, обманщики и убийцы.

Она не могла больше этого вытерпеть. Она обратилась к отцу:

— Отец, прошу, позволь мне уйти. Я подумаю над этим.

Они нежно расцеловали девушку — отец и брат. Она ушла, а они продолжали обсуждать свои планы и то, как лучше выйти из создавшегося положения.

Что же касается Лукреции, то они не ожидали с ее стороны никаких осложнений.

Она не станет подписывать чудовищный документ. Это ложь, явная ложь.

Ее отец и брат защитят ее; она должна отбросить свои сомнения, она должна помнить, что поставлено на карту. Ее брат Джованни будет молиться, чтобы помочь ей. Просто унизительно, заявил он, что Лукреция остается женой такого ничтожества, как Джованни Сфорца. Конечно, ее семья хочет помочь ей избавиться от Сфорца. Глупо с ее стороны упрямиться. Что страшного, если она подпишет документ?

— Но ведь это ложь… ложь, — плакала Лукреция.

Александр терпеливо объяснял девушке, что от нее требуется, но его удивляло, говорил он дочери, что она так огорчает своего отца.

— Дело не в том, что надо солгать, — пыталась объяснить Лукреция, — а в том, что это причиняет боль моему мужу. На нем останется клеймо импотента, и ты знаешь, отец, какое унижение он испытает.

— Тебе незачем так беспокоиться о других. Он сможет снова жениться и доказать, что он способен.

— Но кто же захочет выйти за него замуж, если объявят, что он не может дать женщине ребенка?

— Не говори глупостей, детка. Подпиши документ. Это так просто. Твоя подпись… И совсем скоро все кончится.

Но она снова и снова отказывалась.

А в это время Джованни Сфорца, возмущенный тем, какую причину решил выдвинуть папа, чтобы добиться развода, энергично протестовал во всеуслышание.

Он заявил, что Борджиа лгут — он вступал в брачные отношения с Лукрецией. Он многократно делил с ней супружеское ложе.

Он решил, что может искать сочувствия только в одном месте — он помчится в Милан и попросит помощи у своих кузенов Сфорца. Они не проявили особого желания помочь ему раньше, но, бесспорно, родственники должны держаться вместе, когда оскорбляют одного из членов их семьи.

Людовико, имея достаточно собственных проблем, не очень обрадовался приезду Джованни. Могло случиться, что французы снова нападут на Италию, тогда Милан будет их первой целью. Если так, то Людовико может понадобиться помощь Александра, а на что он мог рассчитывать, выступив в деле о разводе против папы? В сложившихся обстоятельствах Людовико мало чем мог помочь бедняге Сфорца.

— Дорогой мой брат, — сказал Людовико, — почему ты не хочешь согласиться на развод? С этим будет быстро покончено, и ты обо всем забудешь.

— Ты понимаешь всю чудовищность своего предложения?

— Я понимаю, что папа оставит тебе приданое Лукреции, если ты согласишься. И еще он сохранит к тебе дружеское расположение.

— Приданое, дружеское расположение! Мне останется это, если я позволю ему пустить слух, что я импотент!

— Но у Лукреции богатое приданое, да и добрым отношением папы не стоит пренебрегать.

— Кузен, я тебя спрашиваю: случись, что усомнились в твоей мужественности, что бы ты делал?

На несколько секунд Людовико задумался, потом заговорил:

— Так вот, Джованни, есть способ, который поможет тебе доказать, что заявление Александра безосновательно.

— Какой же? — Джованни сгорал от любопытства.

• Предыдущая
• 57/71
• Следующая