Королева-распутница - Холт Виктория - Страница 70
- Предыдущая
- 70/86
- Следующая
Обстоятельства благоприятствовали им. Когда двор переехал из Пау в Нерак, мадемуазель де Ребур заболела и не смогла последовать за Наваррцем. Генрих оставил ее, плача и обещая хранить ей верность, но в Нераке его ждала юная Фоссо. Столкнувшись с таким обаянием и невинностью, Наваррец без труда забыл свои клятвы, которые он и прежде давал многим женщинам. Через несколько дней он объявил себя рабом новой подружки.
Марго и Тюренн вздохнули с облегчением. Фоссо была славным ребенком, знавшим, что она обязана своим продвижением королеве и ее любовнику. Обладая умом, она догадывалась, что для сохранения своего положения она должна не терять благосклонность этой пары; ей удавалось делать это к удовлетворению всех заинтересованных сторон.
В то время Марго писала в своих мемуарам:
Наш двор так изыскан и приятен, что мы не завидуем французскому двору. Мой муж окружен людьми не менее любезными и галантными, чем те, которых я встречала в Париже. Сожалеть можно лишь о том, что они — гугеноты. Но здесь никто не говорит о религиозных противоречиях. Король и его сестра ходят вместе на проповеди, моя свита посещает мессу, которую служат в часовне, что стоит в парке. После этого мы все встречаемся и гуляем в великолепном саду с длинными дорожками, обсаженными лавровыми деревьями и кипарисами, или по парку, который я велела разбить возле реки, с аллеями, тянущимися на три тысячи шагов. Остаток дня мы проводим в пристойных увеселениях; днем или вечером обычно состоится бал.
Некоторые гугеноты не были так удовлетворены этой жизнью, как Марго. Королева, бормотали они, принесла во дворец порок. Она привила к здоровому дереву вавилонский черенок.
Марго пожимала изящными плечами. Она была счастлива, поддерживала неплохие отношения с мужем; она добивалась своего посредством юной Фоссо; ее кроткая невестка Катрин не доставляла ей хлопот; мадемуазель де Ребур окончательно утратила свою власть; месье де Тюренн по-прежнему радовал Марго.
Гонцы из Парижа вторглись в этот рай. Ненависть брата догнала Марго в Нераке.
Обе стороны не были довольны миром, с таким трудом достигнутым стараниями королевы-матери. Король Франции подозревал Марго в том, что она дурно влияет на неракский двор; он сожалел о том, что ей разрешили соединиться с мужем, искал способ ее возвращения назад. Его курьеры доставили Наваррцу послание монарха, в котором шла речь о зловещих слухах в отношении Марго, гулявших по стране. Генрих Валуа упоминал скандальное поведение королевы Наварры, которая, как утверждают люди, вступила в любовную связь с графом Тюренном; в письме намекалось, что эти двое не только прелюбодействуют, но и строят опасные заговоры.
Прочитав этот текст, Наваррец засмеялся. Он еще меньше, чем король Франции, радовался заключенному миру. Поэтому он был готов допустить вспышку вражды, чтобы впоследствии подписать новое, более выгодное, соглашение.
Он вызвал к себе Марго и Тюренна; изобразив на лице гротескный ужас, он показал им донос короля Франции.
Любовники приготовились защищаться, но вскоре они поняли, что в этом нет нужды. Ясно показав, что он верит всему сказанному французским королем, Наваррец насмешливо спросил: «Может ли мужчина стерпеть такую клевету в адрес своей добродетельной жены? На подобное оскорбление можно ответить только ударом меча».
Тюренн согласился с королем, что условия мира весьма невыгодны им; Марго поддержала любовника. Вскоре между гугенотами и католиками вновь вспыхнула война — народ Франции, не питавший иллюзий относительно истинных причин происшедшего, иронично назвал ее «Войной любовников».
В Париже Катрин наблюдала за развитием событий с нарастающей печалью, потому что во время войны Наваррец проявил себя как полководец, с которым придется считаться в будущем. Он брал один город за другим; вскоре стало ясно, что он способен выиграть «Войну любовников». Ввиду этого было вдвойне приятно сознавать, что он не отказался от своих безумств. Он так влюбился в юную глупышку, практически подростка, что на пороге победы мог покинуть после битвы, чтобы срочно оказаться рядом с маленькой Фоссо. Это желание пересиливало стремление к победе над армиями французского короля. Он снова и снова упускал шансы, отшвыривал их. Он провозгласил нейтралитет Нерака; католики согласились на это при условии, что Наваррец не вернется туда до окончания военных действий; но Фоссо находилась в Неракском дворце. Когда Генриха охватывало желание встретиться с любовницей, все остальное теряло для него значение. Однажды, когда стало известно, что Наваррец нарушил свое слово и проник во дворец, его обстреляли из пушек. Марго была возмущена глупым поступком мужа, но Наваррец лишь смеялся. Он заявил, что готов заплатить за свою выходку. Он оказался со своей любимой Фоссо и был согласен рискнуть ради этого дворцом. Только отменная выучка руководимых им солдат спасла тогда Нерак.
Это явственно свидетельствовало о том, что Наваррец, будучи смелым и талантливым командиром, оставался рабом своей чувственности. Катрин страстно надеялась, что он сохранит эту слабость; чужие слабости увеличивали ее силу; она с ликованием отмечала, что, не обладай Наваррец этой чертой, война могла бы иметь губительные последствия для короля Франции. Вражда продолжалась почти год и могла продлиться еще, если бы Анжу не предложил использовать его дружбу с зятем для восстановления мира. Анжу по-прежнему был одержим мечтой о французской империи, которую он собирался осуществить с помощью войны во Фландрии. Ему казалось нелепым то, что французы воюют со своими соотечественниками, когда они могут сражаться с иностранцами во славу Франции. Он отправился в Нерак, где Марго встретила его с нежностью, а Наваррец — весьма по-дружески.
Был заключен новый мир, но теперь уже никто не возлагал больших надежд на подобные договоры. Их было слишком много. Они являлись шаткими, ненадежными мостиками, связывающими одну войну с другой.
Пробыв в Нерак, Анжу, похоже, не спешил покинуть его. Он заявил, что очарован этим местом, но вскоре стало ясно, что он покорен не столько самим Нераком, сколько одной из живших здесь дам. Анжу искал неприятности с тем же упорством, что и Марго; особа, которую он почтил своим вниманием, была ни кем иным, как малышкой Фоссо, любовницей короля.
Ситуация оживила весь двор. Снова между свояками вспыхнуло соперничество, как несколько лет тому назад, когда они оба увлеклись мадам де Сов. Они разыгрывали друг друга; их шутки переходили грань безопасности.
Конец этому положила Марго. Однажды она позвала к себе своего брата и серьезно поговорила с ним.
— Дорогой брат, — сказала она, — я знаю, что ты любишь меня.
Анжу нежно поцеловал сестру. Он питал слабость к лести и восхищению, и Марго не скупилась на сладкие речи.
— Я бы хотела, — добавила она, — чтобы твое чувство ко мне затмило все остальные, которые ты испытываешь к другим людям.
— Дорогая, прекрасная сестра, зачем тебе желать того, что уже принадлежит тебе? Никого я не люблю и никем не восхищаюсь так сильно, как моей красавицей сестрой.
— А Фоссо? — спросила Марго.
Он засмеялся.
— Дорогая Марго, это действительно любовь, но временная. Моя любовь к тебе вечна.
Она обняла брата, приласкала его.
— Это радует меня. Теперь я уверена в том, что ты прислушаешься к моему совету. Ты теряешь здесь время, дорогой брат. Ты — незаурядный полководец. Ты можешь принести Франции славу. Ты должен стремиться к созданию империи, а не к обладанию женщиной.
Марго нравилось играть на его слабостях; она заставила Анжу увидеть себя строителем империи, будущим королем Франции, причем самым великим из всех, каких знала эта страна. Она так успешно справилась с этой задачей, что вскоре после их беседы Анжу с сожалением расстался с Фоссо; он объяснил, что его зовет долг; он — человек, на которого возложена определенная миссия.
Из Нерака он приехал во Фландрию, где собрал армию и вошел в Камбре; однако, как всегда, он планировал свои действия недостаточно осторожно, а Филипп Испанский не сидел сложа руки. Через несколько месяцев положение Анжу стало шатким; у него кончились средства, необходимые для продолжения кампании, ему угрожала могущественная Испания. Потерпев поражение, он отправился в Англию, попросил Элизабет ссудить его деньгами, что она сделала, и вернулся во Фландрию воевать.
- Предыдущая
- 70/86
- Следующая
