Королева-распутница - Холт Виктория - Страница 66

• Предыдущая
• 66/86
• Следующая

Это было правдой. Марго получила длинное послание от Пибрака, в котором он заявлял, что его единственное желание — послужить своей госпоже.

Марго безумно обрадовалась письму. Она ответила Пибраку, сообщала ему, что восхищается им. Намекнула, что при желании он может стать для нее не только секретарем, а кем-то более близким.

Получив письмо Марго, скромный молодой человек испугался. Он слышал много историй о его своенравной госпоже, но не верил в то, что такая блестящая женщина может обратить на него внимание. Он ответил ей как слуга, а не как мужчина. Он помнил, что произошло с любовником Марго, графом де Ла Молем. Такому человеку, как он, не стоит забираться в столь опасные сферы.

Поэтому он не стал отвечать на теплое, воодушевляющее второе письмо королевы; когда она пожелала узнать причину его молчания, он написал, что не хотел бы, чтобы его послание воспринималось ею как любовное; оно действительно было написано возвышенным слогом, но это, объяснил Пибрак, просто соответствует нынешней стилистической моде. Он любит ее, как свою королеву, желает служить ей как секретарь. Он просит простить его за то, что он не сразу ответил на ее письмо; он был болен и не мог сделать это.

Получив это письмо, Марго пришла в ярость. Она не могла представить, что выбранный ею мужчина мог отвергнуть ее. Поддавшись внезапному порыву, не обдумав свой поступок, она написала ему:

Ваша болезнь не является оправданием того, что вы не ответили на мое письмо. Я полагала, что она, а также обязанности, связанные с хранением моих печатей, нанесли ущерб вашему здоровью. Дорожа им не меньше, чем моим собственным, я прошу вас вернуть мои печати.

После этой резкой отповеди Марго немного загрустила; она потеряла уверенность в том, что она будет наслаждаться новой жизнью; она внезапно с чувством сожаления подумала о парижском дворе, о джентльменах, чьи манеры были столь же изящными, как и их костюмы. Она вспомнила о своем неотесанном муже и о Генрихе де Гизе.

Марго немного поплакала, потом посмотрела сквозь слезы на свой великолепный паланкин.

— Если бы мне позволили выйти замуж за человека, которого я любила, — пробормотала она, — моя жизнь была бы совсем другой! А теперь я — самая несчастная принцесса на свете!

Наваррец обрадовался возможности снова увидеть Марго. Несомненно, она была возмутителем спокойствия, но всегда забавляла Генриха. Он сознавал, что гости приезжают, чтобы шпионить за ним, и был готов к этому.

Сама Марго не слишком сильно стремилась к встрече с мужем. Она добивалась ее в Париже, потому что королеву Наварры всегда тянуло ко всему новому, путешествие через всю Францию казалось заманчивой перспективой. Но теперь, когда оно почти завершилось, Марго спрашивала себя, как она приспособится к более скромному двору ее мужа; она уже испытывала ностальгию по французскому двору. Она по-прежнему страдала оттого, что ее бывший секретарь пренебрег ею; она поняла, что поступила глупо, потребовав его отставки, — все поняли причину увольнения способного молодого человека.

Когда они подъехали к Тулузе, она, сославшись на нездоровье, отказалась сопровождать мать к месту встречи; Марго решила немного отдохнуть и присоединиться со своей свитой к Катрин позже.

Наваррец тщетно искал ее взглядом; Катрин обняла его и поздравила с тем, что он превосходно выглядит. Наваррец отметил с беарнской прямотой, что Катрин выглядит сейчас хуже, чем во время их последней встречи — наверное, путешествие оказалось слишком утомительным. Он посмотрел на нее с хитроватым блеском в глазах и добавил, что он польщен оказанной ему честью, но боится, что дорога отняла у нее много сил; он выразил надежду на то, что Катрин не будет слишком утомлять себя во время визита в его владения.

— О, — ответила Катрин, — я поехала сюда лишь для того, чтобы сопровождать мою дочь и полюбоваться вашими великолепными пейзажами.

Он спросил о своей жене и услышал, что она нездорова.

— Мадам, — сказал Генрих, — вы простите меня, если я сам съезжу к ней. Я хочу поскорей увидеть Марго.

Катрин дала свое разрешение, догадавшись что он поедет и без него.

Генрих бесцеремонно вошел в покои Марго и застал ее примеряющей новое платье в обществе фрейлин.

Он подхватил ее на руки и дважды звонко поцеловал. Марго поморщила нос; от Генриха пахло не лучшим образом; она тотчас заметила, что его внешность и манеры ухудшились с того момента, когда он покинул французский двор.

— Я не ждала тебя, — холодным тоном произнесла королева Наварры. — Разве ты не слышал, что мне нездоровится?

— Твое нездоровье покажется многим завидным физическим состоянием, моя дорогая жена. Я уверен, что оно — всегда лишь последняя французская мода.

Она испытала старое отвращение к мужу; однако к этому чувству примешивалось легкое влечение; прямота Генриха казалась пикантной после бессмысленных комплиментов придворных льстецов.

— Ты стала еще красивей! — заявил Наваррец. — Я много о тебе думал, Марго.

— И о других тоже. Мы слышали о том, что происходило в Беарне.

— Все, что я делаю, становится сенсацией. Такова участь королей.

— Тебя везде сопровождают скандалы.

— Неужто это ссора? Послушай, я поеду тобой в Тулузу.

Она не слишком огорчилась этому; ее самолюбию льстило то, что он приехал встретиться с ней.

— Ты, должно быть, держался с моей матерью весьма нелюбезно, — сказала Марго.

— Я хотел увидеть тебя, а не Катрин.

Но позже Наваррец стал нравиться Марго меньше. Видя мужа в его обычном окружении, она обнаружила, что при французском дворе он держал себя в руках. Сейчас, находясь в своей стране, он чувствовал, что может быть естественным, и делал это к ужасу Марго, ее матери и их свиты, привыкшей к утонченности французского двора. Отчасти он стал похож на беарнского крестьянина; он общался с простолюдинами, употреблял в речи бранные слова; казалось, ему было нечего предложить привередливой принцессе, кроме остроумия и сообразительности.

Прибыв к неракскому двору, Марго быстро узнала, что любимой фавориткой ее мужа была некая Флеретт, дочь одного из его садовников. Эту девушку приводили ко двору, когда Наваррец желал видеть ее; люди слышали, как он вульгарно свистит ей через окно, видели, как он забавляется с Флеретт в парке. Такое поведение шокировало Катрин и ее дочь. Наваррец узнал это; ему доставляло удовольствие изобретать новые способы шокировать их. Он увлекся — или притворился, что увлекся — камеристкой Марго; он мог отправиться пешком в юродскую булочную ради интимного свидания с булочницей.

Марго так рассердилась, что пожелала тотчас вернуться в Париж. Поведение Наваррца казалось достаточным предлогом для этого. Она знала, что и дальше будет чувствовать себя неуютно в этом маленьком дворе, казавшемся варварским по сравнению с роскошным Лувром, Блуа, Шенонсо. Но Катрин успокоила дочь, едва сдержав желание напомнить Марго, что поездка организовывалась не только для увеселения Марго.

Катрин наблюдала за своими дамами; скоро они сделают свое дело. А пока пусть беарнский дикарь демонстрирует им, что ему плевать на парижские манеры и этикет. Пусть он забавляется с Флеретт и Пикотин. Это продлится недолго. Дайель уже направляла свои прекрасные миндалевидные глаза, излучавшие восхищение, на короля Наварры: он хоть и делал вид, будто полностью поглощен своими простенькими любовницами, все же время от времени бросал якобы случайные взгляды на красивую гречанку. Он, думала Катрин, — сын Антуана де Бурбона и Жанны Наваррской, и поэтому должен обладать хорошим вкусом. Катрин была уверена в том, что Дайель — а в случае ее неудачи, мадам де Сов или другая женщина из Летучего Эскадрона — в конце концов уведет короля от его скромных подружек.

Катрин направила внимание Марго на человека, который нравился королеве Наварры годом ранее, когда они находились вместе в Париже. Красивый знатный человек носил фамилию де Люк. Марго охотно позволяла джентльмену развлекать ее. Этот флирт займет Марго в Нераке, подумала Катрин.

• Предыдущая
• 66/86
• Следующая