Королева-распутница - Холт Виктория - Страница 38

• Предыдущая
• 38/86
• Следующая

Когда банкет, устроенный в честь Анжу, завершился, сам курфюрст провел гостя в отведенную ему комнату. Она была тускло освещена; когда Анжу остался наедине с несколькими приближенными, он заменит фрески. Взяв свечу, чтобы рассмотреть их тщательней, Анжу вскрикнул от ужаса и едва не уронил подсвечник. Он увидел изображение парижской площади, заваленной громоздившимися друг на друга трупами. На первом плане выделялось обезглавленное тело. На лицах людей — мужчин и женщин с белыми крестами на шляпах — были зловещие улыбки.

Анжу вздрогнул и отвернулся, но его взгляд тотчас упал на другую фреску. Там тоже был изображен Париж, охваченный еще более страшным кошмаром.

На третьей фреске Анжу увидел чудовищные сцены, происходившие на фоне панорамы Лиона, на четвертой был изображен объятый безумием Руан. Все четыре стены комнаты были расписаны сценами варфоломеевской резни, причем это было сделано так реалистично, убедительно, что Анжу не мог избавиться от эффекта своего личного присутствия на этих улицах, среди продолжающихся зверств.

Он повернулся к своим молодым людям, но они были потрясены не меньше, чем Анжу, и не могли успокоить его.

— Что с нами собираются сделать? — шептали они.

— Нас хотят запугать! — сказал Анжу. Дать нам понять, что они все помнят. Если это все, мы не пострадаем.

Он бросился на кровать, но ему не хотелось спать. Он приказал потушить все свечи, но в темноте сцены на фресках показались особенно впечатляющими, потому что воображение и память рисовали еще более ужасные картины, чем созданные превосходным художником, нанятым курфюрстам для того, чтобы смутить ненавистного ему гостя.

— Зажгите свечи! — крикнул Анжу. — Я не выношу темноту. Сколько часов осталось до утра?

Он знал, что ему еще предстоит прожить в этом проклятом месте немало часов, прежде чем он покинет его.

Анжу не мог оторвать взгляда от картин.

— Мне кажется, что я там… в Париже… смотрю на это… вижу все. О мои друзья, все было еще ужаснее. Как натурально выглядит кровь на фресках! Сколько ее мы пролили в Париже! Это никогда не забудется.

Друзья Анжу заверили его в том, что он не виновен в происшедшем. «Ответственность лежит на других. Вы не могли предотвратить трагедию».

Но если Анжу недоставало мужества, то он обладал развитым воображением; эти картины пробуждали воспоминания, лишавшие его душевного покоя. Он не заснул в ту ночь. Он ворочался на кровати с боку на бок, просил друзей тоже не спать, разговаривать с ним, развлекать его. Он заставлял их гасить свечи, потом велел снова зажечь их. Он не мог понять, что перед ним — фрески или плоды воображения, ожившие в темноте.

За несколько часов до рассвета Анжу встал с кровати.

— Не могу успокоиться, — сказал он, — и вряд ли смогу, если не опишу события той ночи. Мир должен знать. Я составлю признание, исповедь. Я не стану оправдывать себя, я виновен не меньше других в этом преступлении. Я напишу все сейчас. Я не могу откладывать это.

Когда ему принесли письменные принадлежности, он взял горящую свечу и открыл дверь маленького кабинета.

— Я буду писать здесь, — сказал Анжу, — когда я закончу, уже будет утро. Мы покинем этот город и поскачем в Краков.

Он посмотрел прямо перед собой и отпрянул назад. Ему показалось, что в кабинете стоит человек с благородной внешностью, который смотрит на него сурово и презрительно.

— Колиньи! — крикнул Анжу, рухнул на колени и выронил свечу, которая тотчас потухла. — О… Колиньи… — выдохнул он, — ожил, чтобы помучить меня…

Друзья бросились к Анжу со свечами в руках. Они побледнели, увидев то же самое, что и он. Некоторые закрыли глаза, чтобы избавиться от видения. Но один, самый смелый, человек высоко поднял свечу и поглядел в лицо тому, что другие сочли призраком адмирала.

— Господи! — крикнул он. — Это воистину Колиньи. Но… изображенный на картине.

Анжу вернулся в главную комнату и за остаток ночи написал свою исповедь.

На следующий день он поспешно покинул город; он не желал оставаться там, где его так жестоко разыграли.

Но он кое-что понял. Варфоломеевская ночь навсегда останется в памяти людей; миллионы живущих на земле будут вечно испытывать ужас и отвращение к ее участникам.

Анжу прибыл в Краков, охваченный сильным жаром.

Марго чувствовала беспокойство. Ее любовная связь очаровательным месье Лераном, испытывавшим благодарность к королеве Наварры, спасшей ему жизнь в ночь резни, постепенно угасала; Марго обнаружила, что она могла годами хранить верность лишь месье де Гизу, но не другим мужчинам. Иногда она тосковала по красивому герцогу; она вернула бы его назад, если бы он не увлекся Шарлоттой де Сов. Марго превосходно знала Шарлотту; мадам де Сов отпускала мужчину лишь тогда, когда он надоедал ей. Марго подозревала, что Шарлотта будет любить Гиза так же долго, как и она сама. К удивлению Марго, похоже, Шарлотта оказалась способной любить; она изменилась, ее красота стала более мягкой, нежной. Марго, чувствуя, что это связано с Генрихом де Гизом, ревновала, но гордость одерживала верх над ревностью.

Она знала, что, отказав себе в разводе и браке с Гизом, она глубоко уязвила своего прежнего любовника. Марго понимала, что он никогда не простит ей этого поступка, как не простил он Колиньи убийства своего отца. Он больше не смотрел в ее сторону, не бросал на Марго нежные зовущие взгляды. Если он и замечал ее, то лишь для того, чтобы дать ей понять, как сильно он увлечен своей новой пассией, как восхищается Шарлоттой де Сов.

Разочарованная, страдающая от ревности, скучающая Марго искала свежие источники радости. Возможно, ей нужен новый любовник. Но кто станет им? Никто не нравился ей достаточно сильно; обратив внимание на человека, обладавшего очаровательными манерами и красивой внешностью, она невольно начинала сравнивать его с Генрихом де Гизом, и в ее душе снова вспыхивала битва между желанием и гордостью.

Она подумала, что еще не поздно попросить развод и выйти за Генриха. Он, несомненно, согласится; Гиз в первую очередь был честолюбивым человеком. Но должна ли она выходить за герцога только ради удовлетворения его амбиций? Что, если он после женитьбы продолжит свою связь с Шарлоттой де Сов?

Нет, она поклялась расстаться с Генрихом де Гизом и не изменит своему решению. Она должна найти себе другого любовника или новое развлечение. Но… какие развлечения доступны ей? Маскарады, балы… все слишком хорошо знакомо. Ее уже не волновали новые платья, парики, модные прически. Что касается любовников, то прежде всего необходимо влюбиться. Для этого мало одного желания.

Пока Марго пребывала в этом беспокойном состоянии, одна из ее фрейлин, мадам де Муассон, преданно служившая королеве Наварры, спасшей во время резни жизнь ее мужу, пришла к своей госпоже и попросила разрешения поговорить с ней наедине.

Мадам де Муассон, пережившая тяжелые минуты, когда жизнь ее супруга висела на волоске, постоянно испытывала страх перед новым кровопролитием; именно это чувство заставило ее обратиться за помощью к Марго.

— Я бы хотела поговорить с Вашим Величеством без свидетелей, — сказала она, — если вы окажете мне эту честь.

Марго, догадавшись по поведению женщины, что она сильно взволнована, немедленно удовлетворила ее просьбу.

Когда они остались одни, мадам де Муассон сказала:

— Не знаю, правильно ли я поступаю, сообщая вам то, что я узнала, но, думаю, Ваше Величество, найдет правильный выход. Дело касается короля Наварры и герцога Аленсонского. Они собираются бежать, присоединиться к гугенотам и выступить против католической армии.

— Они не могут быть настолько глупы.

— Это правда, мадам. Именно это они планируют. Мадам, вы, можете поговорить с ними, остановить их? Они втянут Францию в новую гражданскую войну. Снова польется кровь; кто знает, чем это кончится?

— Они похожи на безответственных детей, — сказала Марго. — И когда они намерены осуществить свой замысел?

• Предыдущая
• 38/86
• Следующая