Кирклендские услады - Холт Виктория - Страница 10

• Предыдущая
• 10/69
• Следующая

Когда Мэри поднялась ко мне доложить, что Габриэль в гостиной, я радостно кинулась вниз по лестнице. Он стоял спиной к камину, устремив глаза на дверь. Как только я вошла, он бросился ко мне, и мы обнялись. Габриэль был взволнован и выглядел моложе, чем до отъезда, в нем не чувствовалось былого напряжения.

Сжав ладонями его лицо, я поцеловала его.

— Словно мать любимое дитя, — пробормотал он.

Это было точное определение моих чувств. Мне хотелось смотреть за ним, не спуская глаз, хотелось, чтобы то время, которое ему суждено прожить, он прожил безмятежно и счастливо. Я не была страстно влюблена, но не придавала этому значения, ведь в то время я еще не знала, что такое страсть. И все-таки я по-своему любила Габриэля. И когда он прижимал меня к груди, понимала, как нужна ему именно такая моя любовь.

Высвободившись из его объятий, я усадила Габриэля на кушетку. Мне не терпелось услышать, как отнеслись его родные к сообщению о нашей помолвке и сколько народу приедет на свадьбу.

— Ну, понимаешь ли, — медленно произнес он, — отец слишком слаб, чтобы ехать так далеко, а другие… — Он пожал плечами.

— Габриэль! — поразилась я. — Уж не хочешь ли ты сказать, что никто из них не приедет?

— Видишь ли, тетя Сара тоже слишком стара, чтобы разъезжать… И…

— Но у тебя же есть сестра, а у нее сын!

Габриэль смутился, между бровями пролегла складка.

— Кэтрин, милая, — воскликнул он, — да какая разница? Ведь это же не их свадьба, а наша!

— Значит, никто не приедет? Может быть, они не одобряют наш брак?

— Почему? Конечно, одобряют. Но разве сама свадебная церемония так важна для всех? Послушай, Кэтрин, я вернулся, мы снова вместе! Я хочу, чтобы мы были счастливы!

Меня расстроило его вновь омрачившееся лицо, и я постаралась скрыть разочарование. Как странно! Чтобы никто из его родных не захотел приехать на нашу свадьбу! Неслыханно! Но если подумать, то все происходившее с нами было не так, как у других.

В дверь заскреблись. Это Пятница понял, что вернулся Габриэль, и рвался к нему. Я отворила дверь. Пес пулей кинулся в объятия Габриэля. Я стояла и наблюдала, как Габриэль, смеясь, отбивается от попыток Пятницы лизнуть его в лицо.

Я убедила себя, что нечего было и ждать от родных Габриэля обычных поступков, ведь от него самого я этого не жду, и порадовалась, что Дилис ответила на мое приглашение отказом.

После свадьбы мы с Габриэлем собирались провести неделю в Скарборо, а оттуда направиться в Киркленд. Так что рано или поздно мне предстояло узнать, как относится семья моего супруга к нашему браку, надо только набраться терпения.

Июньским днем нас с Габриэлем обвенчали в нашей деревенской церкви, ровно два месяца спустя после того, как мы познакомились. К алтарю меня вел отец. Я была в белом платье, спешно сшитом нашими деревенскими портнихами, в фате и венке из слердоранжа.

На свадебном обеде, устроенном в большой гостиной Глен-Хаус, гостей было раз-два и обчелся — викарий с женой и доктор, тоже с женой.

Как только выпили за наше здоровье, мы с Габриэлем сразу уехали. Свадьба была очень тихой. Мы с радостью покинули наших немногочисленных гостей и уселись в экипаж, который доставил нас на станцию, где мы сели в поезд, направляющийся на побережье.

Когда мы оказались одни в купе первого класса, я почувствовала, что теперь мы ничем не отличаемся от других новобрачных. До тех пор мне все представлялось каким-то нереальным. Слишком необычной была наша свадьба: ее поспешность, отсутствие родных жениха, немногочисленные гости на торжественном обеде… Но теперь, когда мы остались одни, я успокоилась.

Габриэль с довольной улыбкой держал меня за руку, и я чувствовала себя вознагражденной. Я никогда не видела его таким спокойным. Вот, значит, чего ему всегда недоставало — покоя. Пятница тоже ехал с нами. И помыслить нельзя было не взять его с собой. Не будучи уверена, как он поведет себя в дороге, я раздобыла для него специальную корзину. Корзина была крупного плетения, так что он нас видел, к тому же я все время с ним беседовала, утешая, что ему совсем недолго придется быть в заключении. Я привыкла все ему объяснять. У Фанни это вызывало издевательскую усмешку. Разговоры с собакой она считала «дурацким кривляньем». Наконец мы прибыли в гостиницу.

В первые дни нашего медового месяца, видя, как отчаянно цепляется за меня Габриэль, стараясь высвободиться от наваливающихся на него приступов глубокой меланхолии, я чувствовала, что люблю его все сильней. Я принимала за любовь радость, что так нужна кому-то.

Стояла великолепная погода, солнце светило целыми днями, мы трое — Пятница не оставлял нас ни на минуту — много гуляли. Мы изучили все чудесное побережье, от бухты Робин Гуда до Флемборо-Хед. Любовались великолепными бухточками, величавыми утесами и открывающимся за ними видом на вересковую пустошь.

Мы с Габриэлем любили ходить и часто гуляли пешком. А иногда брали напрокат лошадей и уезжали обследовать здешние места, сравнивая эти пустоши с нашими. На берегу мы не раз натыкались па полуразрушенные стены какого-нибудь старинного замка и в один прекрасный день набрели на разрушенное старинное аббатство. Габриэль не мог оторваться от этих руин. Но, как я вскоре заметила, их вид снова поверг его в уныние. В первый раз за все наше свадебное путешествие им овладела прежняя печаль, которую я давала себе слово побороть. Пятница сразу почуял, что Габриэль больше не беззаботен, как все эти дни. И пока мы разглядывали руины, пес улучил момент и даже начал тереться головой о ногу Габриэля, с мольбой подняв на него глаза, будто хотел напомнить, что нас трое, что мы вместе и поэтому должны быть довольны жизнью. Вот тогда-то я и почувствовала, что мое радостное настроение начинают омрачать легкие облачка тревоги.

— Габриэль, — обратилась я к нему, — это аббатство напоминает тебе Кирклендское?

— Все развалины похожи, — неопределенно ответил он.

Mire хотелось расспросить его поподробней. Я не сомневалась: его что-то беспокоит, и это «что-то» связано с Кирклендским аббатством и «Усладами».

— Сознайся, Габриэль, тебе это сходство неприятно, — не сдержалась я.

Он обнял меня. Я видела, какие усилия он прилагает, чтобы избавиться от одолевающих его мрачных мыслей.

Я быстро перевела разговор:

— Похоже, сейчас начнется дождь. Не лучше ли вернуться в гостиницу?

Он обрадовался, что я не стану засыпать его вопросами, на которые ему пришлось бы давать уклончивые ответы. А я сказала себе, что скоро сама попаду в его, а теперь и мой дом. Там-то я смогу выяснить, в чем причина странного поведения моего мужа. А до той поры остается только ждать. Вот когда узнаю, в чем дело, смогу бороться с тем, что его тревожит. Не допущу, чтобы счастливые дни, которые нам суждено прожить вместе, были чем-то омрачены.

Свадебное путешествие закончилось. В последний день мы оба немного нервничали. Габриэль все больше молчал, а меня это раздражало: я не могла взять в толк, отчего сегодня он весел, а назавтра мрачнее тучи. Может быть, я волновалась перед предстоящей встречей с семейством Рокуэлл, но признаваться в этом мне не хотелось. Пятница почувствовал наше настроение и присмирел.

— Он хочет сказать, что нам теперь ничего не страшно — нас трое, — объяснила я Габриэлю, и кажется, это его немного развеселило.

Поездка через северную часть Йоркшира оказалась долгой, так как нам предстояла пересадка. И до Кейли мы добрались только к вечеру.

На станции нас ждал экипаж — довольно большой. И я заметила, что, увидев меня, кучер явно изумился. Мне показалось странным, что он не знал о женитьбе Габриэля. А было ясно, что он о ней не слышал. Иначе чего бы ему удивляться, увидев новобрачного с женой?

Габриэль помог мне сесть в экипаж, а кучер, украдкой поглядывая на меня, устраивал наш багаж. Никогда не забуду, как мы ехали от станции. Это заняло почти час, и, когда мы прибыли на место, уже начало темнеть. Так что свой новый дом я впервые увидела в сумерки.

• Предыдущая
• 10/69
• Следующая