Дочь Сатаны - Холт Виктория - Страница 58
- Предыдущая
- 58/63
- Следующая
Когда они плыли в лодке к берегу, то толковали про дом, который решили строить.
— Это будет такой же коттедж, как у тебя на родине.
— Это будет дом, какого не найти нигде на свете, — ответил Бартли.
Услышав эту новость, Ричард пришел в восторг. Старшие дети так обрадовались, что заплясали по комнате. Лорея от счастья, что у нее будет отец, тоже не смогла усидеть на месте.
К несчастью, церковный староста, неправильно истолковав Тамар, послал к ней Джеймса Милроя просить ее руки, и тот пришел в дом Ричарда как раз в тот момент, когда они сообщали отцу Тамар о своем решении.
Тамар криво усмехнулась: Милрой так сильно, до отвращения, напоминал ей о Хьюмилити.
Бартли бросил на Милроя взгляд, полный ненависти.
— Пришел мистер Милрой поговорить с вами, Ричард, — сказал он.
— Прошу вас, садитесь, — предложил гостю Ричард. — Желаете выпить что-нибудь?
— Я желаю поговорить с вами наедине, — сказал Джеймс.
— Возможно, вы пришли просить у моего отца моей руки? — спросила Тамар. Пуританин вспыхнул.
— Ах, я вижу, что это так. Вы сообщили мне о своем желании опекать меня, чтобы спасти мою душу и помочь мне подарить колонии кучу детей. Но вы опоздали со своим предложением, сэр. Я решила выйти за сэра Бартли Кэвилла.
В маленькой комнате наступила тишина. Ричард взглянул с неприязнью на пуританина, который в замешательстве сильно покраснел. У Бартли и Тамар вид был лукавый. «Ясно! — подумал Ричард. — Стало быть, жизнь Тамар вступила в новый период. Она уже больше не желает быть пуританкой, она становится прежней».
Дика эта замечательная новость так сильно взволновала, что он забыл о присутствии пуританина.
— Сэр Бартли! — воскликнул мальчик. — Я не хочу ждать, буду сразу же звать вас своим отцом.
— Я тоже буду звать вас отцом! — заявила Роуан.
— И Лорея тоже! — подхватила Лорея.
Дети схватили Бартли за руки и стали плясать вокруг него, как вокруг майского дерева в весенний праздник. Джеймс Милрой смотрел на эту сцену с ужасом. Он поднялся и спокойно сказал:
— Прошу прощения. Я ошибся.
Когда дверь за ним закрылась, Бартли обнял Тамар и жадно поцеловал ее, а дети захлопали в ладоши. Но Ричарду было не по себе.
Их дом был готов. Они заявили, что желают обвенчаться в магистрате, и там же состоялась эта незатейливая церемония.
Тамар больше не хотела стать пуританкой, она думала лишь о том, как стать счастливой. Она понимала, что многие годы желала этого. Не важно, что это случилось поздно. Быть счастливой никогда не поздно. Она почти забыла, что когда-то существовал человек по имени Хьюмилити Браун.
Они спали в маленькой комнате своего крохотного коттеджа, и оба думали о другой комнате с кроватью под балдахином и открытым окном и были счастливы как никогда.
В первые недели их женитьбы на дворе стояла жестокая зима, но в их маленьком доме было уютно и тепло. Они были на седьмом небе. Весной «Либерти» вернется в Англию, и Бартли возьмет с собой Тамар, они решили больше не расставаться надолго.
Иногда Бартли ходил в лес на охоту, однажды он даже отсутствовал для дня и одну ночь, это была самая долгая разлука со дня их свадьбы. Но он благополучно вернулся домой и принес мясо для сеттльмента.
Тамар любила навещать Аннис, сидеть с ней у огонька, радуясь ее и своему собственному счастью.
— Ах! — говорила Аннис. — Нынче вы счастливы, как никогда прежде. Вам на роду было написано выйти за сэра Бартли. Он, как есть, пара вам. Славно, что вы стали леди Кэвилл. Я всегда знала, что он вам подходит. Вы шибко горячая, и он тоже. Это чистая правда, моя госпожа.
— Нет, Аннис. Я была горячая. Теперь я переменилась. Я хочу тихого счастья теперь и навсегда.
Аннис промолчала, но она знала, что мир и покой Тамар навряд ли обретет с Бартли. Тихая, мирная жизнь не для Бартли, а для таких, каким был Хьюмилити Браун.
— Не называй при мне его имя! — крикнула Тамар. Аннис вздрогнула, она всегда пугалась, когда Тамар угадывала ее мысли.
— Он был хорошим человеком, — сказала Аннис, — и теперь, верно, счастлив. Я готова поклясться, что он смотрит на вас сквозь золотые врата и радуется.
— Я сказала, не смей говорить о нем! — воскликнула Тамар и поспешила домой.
Потом какое-то время ей казалось, что Хьюмилити Браун присутствует в их доме. Да, она счастлива. Но это счастье куплено ценой смерти Хьюмилити Брауна.
Неужто он вечно будет насмехаться над ней и отравлять радость ее новой жизни?
Она боялась, что ее жизнь, полная веселья, смеха, страсти и ссор, мало походила на праведную. Бартли был очень ревнив. Он обвинял ее даже в том, что она слишком дружелюбно улыбается Джеймсу Милрою. В ответ она высмеивала мужа, чем приводила его в бешенство. Но подобные сцены заканчивались страстными объятиями. Сама она тоже ревновала его иной раз, обвиняя в неверности и вспоминая, какая репутация была у него в Англии.
Итак, после первых недель блаженства наступил период вспышек попеременного гнева и страсти. Они оба, натуры страстные и вспыльчивые, давали волю своему гневу, отчасти наслаждаясь им, зная, что за ссорой последует примирение.
Даже в этом пуританском сеттльменте жизнь их протекала отнюдь не вяло и монотонно. Она знала, что ее жизнь с Бартли будет бурной и нелегкой. Но как могла она прежде жить без него?!
Лишь во время стычки с индейцами, когда Бартли и еще десять человек, вооруженные мушкетами и абордажными саблями, отправились под командой капитана Стэндиша в экспедицию, она поняла, как сильно любит Бартли, что скорее предпочтет умереть, чем снова потерять его.
Джон Тайлер снова отправился в экспедицию с капитаном Стэндишем, и это еще больше сблизило Тамар с Аннис. В течение восьми дней они не расставались, поверяли друг другу свои мысли о жизни и любви к своим мужьям, а в это время их дети были заняты во дворе шумными играми, и лишь одна маленькая Лорея сидела на скамеечке, прислушиваясь к их разговорам.
Экспедиция вернулась с победой, все были целы, кроме одного, раненного в спину копьем.
Тамар решила, что Бартли примирился с этой жизнью. Охотиться, защищать сеттльмент от краснокожих аборигенов — разве это не жизнь для настоящего мужчины?
Тамар была счастлива и думала о том, что согласна жить в этом маленьком доме до смерти, растить детей, ухаживать за садом, печь кукурузное печенье, быть может, научиться прясть, как остальные женщины поселка.
Она не понимала, что такая жизнь не для нее и не для Бартли. Они были чужими для этих людей, и те терпели их лишь потому, что считали перелетными птицами. Бартли никогда не делал вид, будто он — один из них. Он был капитаном корабля, который привез их. Правда, Бартли построил здесь дом, но когда он уедет, этот дом достанется им, а дома в Новом Плимуте на вес золота.
Но вот произошел трагический случай, который привел Тамар в ужас, какого ей не доводилось переживать с тех пор, как они спасли несчастную Джейн Свонн от мучителей.
Это случилось с Полли Игл. Муж Полли был человек тихий, и ей не пришло бы в голову стать пуританкой, если бы она не вышла за него. Полли была ветреная кокетка, и Джеймс Милрой в числе других считал, что эта грешная особа является в сеттльменте дурным примером. Мол, она не похожа на остальных пилигримов, серьезных, праведных, готовых умереть за свою веру. Милрой считал, что она нуждается в надзоре. Он знал, что поселенцы эмигрировали по разным причинам — из любви к приключениям, в поисках более легкой жизни. Капитана и его команду он считал порочными людьми. Что же до Тамар, так он каждую ночь молился, благодаря Господа за то, что Он спас его от беды, не дав ему жениться на ней. Теперь он знал, что эта греховодница завлекала его не для того, чтобы он наставил ее на путь истинный, а чтобы ввести в грех. «Либерти» привез в Новый Плимут немало зла, которое надо было вытравить, и Джеймс Милрой решил, что он должен выполнить свой долг.
Он давно уже косился на Полли Игл, хорошенькую маленькую женщину с пышными кудрями, которые она то и дело теребила, заправляя в чепец как бы невзначай выбившиеся локоны. Он следил за ней и — слава Тебе, Господи — застал ее, когда она миловалась с одним из моряков.
- Предыдущая
- 58/63
- Следующая
