Дочь обмана - Холт Виктория - Страница 41
- Предыдущая
- 41/87
- Следующая
Я сказала:
— Нам повезло, мы упали на что-то твердое, вроде платформы.
— Платформы?
— Она была как будто каменной. Иначе мы бы провалялись еще глубже. Земля такая влажная и рыхлая. Я рада, чтo была рядом с твоей мамой. Мне хотелось бы повидать ее как только это станет возможно. Как ты думаешь, я смогу это сделать?
— Ну, конечно. Мы пойдем к ней вместе и скажем…
— О, нет. Она не должна испытать еще одно потрясение так скоро после первого. Родерик, давай немного подождем с этим… Думаю, я сама смогу объяснить ей.
— Ты не считаешь, что будет лучше, если она услышит это от меня?
— Раньше я бы так считала, но вчера, ты понимаешь, мы были там вместе все это время, не зная, сможем ли оттуда выбраться. Такое не проходит бесследно. Я думаю, и для твоей мамы — тоже.
— Ну , если ты полагаешь, что лучше так…
— Возможно, я и ошибаюсь. Одно дело — там, в темной, мокрой яме, которая может обрушиться и завалить тебя в любой момент, и совсем другое — здесь, в доме.
— Все будет хорошо. Когда она увидит, как обрадуется отец…
Я не была в этом уверена. Но в тот момент я не могла допустить, чтобы что-то омрачало мое безоблачное счастье. Мне хотелось наслаждаться каждой минутой. Ничто не должно помешать моему счастью.
Доктор приехал тем же утром, немного позднее. Он осмотрел меня в моей комнате и пришел к заключению, что я вполне оправилась после перенесенного потрясения. Синяки со временем пройдут, а все кости, определенно, целы, и уже одно это нужно считать подарком судьбы. Нам повезло, что нас вытащили относительно быстро. Он надеется, что я не буду переутомляться и всегда буду помнить, что пережила очень тяжелое испытание. А в остальном я могу вести себя как обычно.
С леди Констанс доктор пробыл несколько дольше. Ей тоже, по его словам, в значительной мере повезло. Она должна больше отдыхать, а из-за растяжения лодыжки какое-то время оставаться в своей комнате. Но он надеется, что скоро она будет чувствовать себя ничуть не хуже, чем до этого несчастного случая.
Когда я спросила, можно ли мне повидаться с ней, он сказал:
— Разумеется. Недолгая беседа пойдет ей на пользу. Не нужно внушать ей мысль, что она инвалид. Однако помните, что подобный шок может иметь последствия, которые не сразу заявят о себе.
Итак, я отправилась проведать леди Констанс.
Она сидела в кровати и выглядела совсем не так, как в прошлый раз. Ее волосы были тщательно зачесаны наверх и собраны в узел на затылке. На ней был бледно-голубой пеньюар. Войдя в комнату, я почувствовала, что время, когда мы были товарищами по несчастью, давно прошло, и она опять превратилась в хорошо знакомую мне грозную хозяйку большого дома, наводящую страх на Герти и, если уж на то пошло, даже на меня.
Я приблизилась к кровати. Я понимала, что она пытается воздвигнуть между нами барьер, чтобы опять прикрыться защитной маской высокомерного величия.
— Как поживаете, Ноэль? — холодно спросила она.
— Спасибо, неплохо. А как вы, леди Констанс?
— Пока еще чувствуется некоторая слабость и щиколотка побаливает. А в остальном, за исключением усталости, все хорошо.
Ее глаза на мгновение встретились о моими. Я догадалась, что она сейчас вспоминает о своих откровениях и сожалеет о них. Хочет ли она о них забыть совсем? Нет, это маловероятно. Возможно, она хочет, чтобы я рассматривала их как панические слова человека, глядящего в лицо смерти? Она была гордой женщиной и сейчас, вернувшись к спокойствию повседневной жизни, она, возможно, вспоминает и заново переживает оскорбление и унижение, которые ей пришлось выносить из-за увлечения ее мужа другой женщиной.
— Тяжелое испытание нам пришлось пережить… — начала она, потом замолчала и, наконец, добавила, — вместе.
— Это было некоторым утешением — знать, что есть кто-то рядом, — сказала я.
— Да, безусловно.
Я увидела, что слезы сбегают по ее щекам, и поняла, что борьба с самой собой почти закончена. Я подошла к ней и взяла ее за руки.
— Да, это было ужасное испытание, — повторила я, — и, тем не менее, я не могу сказать, что жалею обо всем, что случилось тогда.
Она молчала.
Я продолжала:
— Быть вместе, разговаривать, понимать друг друга…
— Да, да, вы правы, — наконец взволнованно проговорила она.
Я поняла, что должна взять инициативу на себя. Гордость удерживает ее от ответного шага.
— Надеюсь, — сказала я, — что теперь, когда мы с вами обрели эту дружбу, мы сумеем ее сохранить.
Она сжала мою руку и просто сказала:
— Я тоже надеюсь.
Барьер был снесен. Наши отношения снова стали такими, как тогда, в той темной зловещей дыре.
Она достала из-под подушки платок и вытерла глаза.
— Я веду себя глупо, — проговорила она.
— Ах, нет, нет.
— Да, моя дорогая Ноэль. Мы никогда не забудем, через что нам пришлось вместе пройти. Но, как ты говоришь, нет худа без добра — это сделало нас друзьями.
— Я боялась, что это было только тогда. Боялась, что это исчезнет.
— Нет, наша дружба слишком крепка, чтобы исчезнуть. Хотя она еще очень короткая. Впрочем, это не было совершенно неожиданным. Я всегда восхищалась тобой, так же как и ею.
— Теперь мы начнем все сначала, — сказала я. — Все остальное — в прошлом. Важно только настоящее. Сейчас я чувствую себя счастливой и полной надежд.
Она не стала расспрашивать, почему. Думаю, боялась слишком открыто показать свои чувства.
— Ты слышала о том, что эта сумасшедшая убрала предупреждающие знаки? — спросила она.
— Да.
— Ее увезли в клинику. Ведь это она подожгла флигель. Как опасна была эта женщина!
— Да, — согласилась я. — Какая удача, что ее служанка, Китти, видела, что она сделала.
— Эта бедная девочка, она несколько слабоумная.
— Но у нее хватило ума сообщить Герти о том, что она видела.
— Ей, конечно, нельзя туда возвращаться. Мы оставим ее здесь. Интересно, что теперь будет делать Фиона Вэнс.
— Я думаю, теперь, когда она знает, что ее бабушка находится под присмотром врачей, ей будет много легче. Можно себе представить, как она мучилась с ней все последнее время. Но она никогда не жаловалась.
— Полагаю, этот вопрос будет улажен.
Мы помолчали, потом леди Констанс сказала:
— Я думаю, мой муж скоро будет дома.
Я приняла мгновенное решение.
— Леди Констанс, — я хотела бы вам что-то сказать. Не знаю, как вы это воспримете. Если я не скажу вам об этом сейчас, вскоре это сделает Родерик. Но если это огорчит вас…
— Думаю, я знаю, о чем идет речь, — сказала она. — Родерик хочет жениться на тебе. Об этом ты хотела сказать мне, не так ли?
Я кивнула.
— И, — продолжала она, — ты хочешь выйти за него замуж. Я видела, что к этому идет.
— А вы, леди Констанс, что вы скажете?
Она пожала плечами, а я продолжала:
— Я знаю, вы ожидали, что ваш сын женится на девушке совсем другого положения. Вы хотели для него чего-то самого лучшего в мире.
Какое-то время она молчала. Потом заговорила будто сама с собой.
— Меня не назовешь счастливой женщиной. Годами я старалась сохранить семейный очаг. И все эти годы мой муж был с ней. Она обладала всем тем, чего была лишена я. Женщина, с которой мужчина находит понимание, счастье… Такие не пытаются переделывать их. Теперь я вижу, это как раз то, что я постоянно пыталась делать — заставить людей стать такими, какими они не были от природы, такими, как я этого хочу. Я добивалась в жизни совсем не того, что нужно было. Когда мы сидели в этой темной яме, мне открылось то, чего я никогда не знала раньше. Как будто луч света вдруг осветил мое прошлое. И тогда я спросила себя, какова моя вина в том, что случилось. Может быть, если бы сама я была другой — любящей, сердечной, не придавала бы такого значения материальным благам — может быть, тогда все сложилось бы по-иному. Я видела, как ты добра к Герти, как любишь свою маму. И я начала понимать, что была неправа в своих суждениях, слишком большое внимание уделяла вещам, не таким уж важным в жизни. Я поняла, что было глупо неприязненно относиться к тебе только из-за того, что ты дочь своей матери и что у тебя нет такой знатной родословной, как у меня. Ноэль, я всегда буду благодарна тебе. Я буду счастлива сохранить эту дружбу с тобой на всю жизнь. И надеюсь, что ты никогда не покинешь этот дом.
- Предыдущая
- 41/87
- Следующая
