Дочь обмана - Холт Виктория - Страница 28
- Предыдущая
- 28/87
- Следующая
Наша дружба с Фионой быстро крепла. Она проявляла большой интерес к театру, и мы часто беседовали об этом за чашкой кофе. Оказалось, что рассказывать о Дезире человеку, не знавшему ее, очень приятно, это приносит успокоение. Я описывала ей спектакли, объясняла, как она работала над ролью. Я улыбалась, вспоминая премьеры, напряжение, предшествующее им, и облегчение после, людей, приходивших к нам в дом, драмы и триумфы.
Она тоже рассказывала мне о своей жизни, о том, как добра была к ней ее бабушка.
— Иногда, — говорила она, — я боюсь, что никогда не смогу отплатить ей за ее доброту. Она тратила на мое образование больше, чем могла себе позволить. Временами я думаю, что она слишком много любви и заботы вложила в меня, и я могу не оправдать ее надежд. Она, конечно, этого никогда не говорила, но, полагаю, такие мысли приходили ей в голову. Помню, один раз она мне сказала: «Ты подрастаешь, Фиона. Я желаю тебе самого лучшего. Моя дочь, твоя мама, была всем для меня. И когда она умерла, я не смогла бы это пережить, если бы у меня не осталась ты». Вскоре после этого разговора я нашла те монеты в саду, и все переменилось. Она намекает, что это она навела меня на монеты. У нее было предчувствие, что они обнаружатся в саду, что я найду их и это изменит мою жизнь, принесет мне удачу. Ну вот, монетами заинтересовался сэр Гарри Харкорт, и он дал мне шанс. Понимаешь, бабушка убеждена, что обладает особым даром, и естественно, ей хочется использовать его мне на благо.
— А что она считает для тебя благом?
— Полагаю, большинство родителей, бабушек и дедушек думают, что это — удачное замужество. Они считают, что это путь к обеспеченному будущему. А в моем представлении, счастливая жизнь — это работа, вот такая, как эта. Но моя бабушка, пожалуй, с этим не согласна. Вероятно, и твоя мама тоже так представляла себе твое будущее.
— Думаю, она бы хотела, чтобы, когда придет время, я вышла замуж. Но сама я бы предпочла оставаться с ней, и чтобы все шло так, как всегда. Может быть, и ей самой хотелось того же. А потом все так внезапно оборвалось.
— Хочешь посмотреть, как у меня получается ваза? Смогу ли я когда-нибудь ее закончить, интересно знать.
Фиона показала мне осколки вазы, с которыми она работала, и несколько эскизов вазы, какой в ее представлении она должна была бы быть в готовом виде.
Потом я сказала ей, что ее бабушка приглашала меня зайти.
— Да, я слышала, как она тебя приглашала. Она очень интересуется всеми приходящими сюда людьми, а ты ее особенно заинтересовала.
— Из-за моей мамы, — сказала я.
Как видно, любой разговор непременно возвращал меня к этой теме. И в любой момент горечь утраты могла вновь охватить меня. Фиона поняла это, и мы заговорили о другом.
На следующее утро как бы само собой получилось так, я отправилась к дому миссис Карлинг. Я быстро нашла его. Это был довольно большой деревенский дом, окруженный зарослями кустарника. Небольшая дорожка вела от калитки к входной двери. Было очень тихо. На секунду я остановилась, так и не решив, хочу ли войти. В этой женщине было что-то очень странное, меня смущало ее пристальное внимание и манера внезапно, подавшись вперед, впиваться глазами в мое лицо.
В саду рядом с домом я заметила несколько незнакомых растений. Лечебные травы, предположила я. Не из них ли она готовит снадобья и дает их нуждающимся, таким как Эмми Джентл.
Дверь была увита каким-то ползучим растением, оно же обрамляло окна. Я вспомнила детскую сказку про Ганса и Гретхен, как они пришли в дом колдуньи.
Приходил ли когда-нибудь сюда Родерик, подумала я. Я чувствовала, что Фиона нравится ему. Но и ко мне он был очень внимателен. В то же время он по своей природе был очень добр, и внимание к людям было для него естественным проявлением этой доброты. Я подумала, что было бы глупо с моей стороны воображать, что его отношение ко мне есть нечто большее, чем просто доброта.
Я взялась за дверной молоток и постучала. Звуки его ударов эхом прокатились по дому. Я подождала. Было бы приятно узнать, что Фиона дома. А потом чтобы заглянул Родерик и присоединился к нам.
Дверь отворилась. Миссис Карлинг приветливо улыбалась мне. На ней было длинное развевающееся платье с тигровым рисунком. Креольокие серьги качнулись в ушах, когда она протянула мне руку.
— Заходите! Заходите! — воскликнула она. — Я так рада, что вы решили заглянуть ко мне. Мне показалось, вы не могли решиться.
— О, нет, я в самом деле хотела зайти.
— Проходите же в дом. Я уверена, мы прекрасно проведем время. Я с нетерпением ждала этого с первого дня нашего знакомства. Здесь уютнее, чем в мастерской фионы, среди этих обломков, осколков, кистей и прочего… Ковыряться во всех этих вещах, брошенных людьми много лет назад, все равно что тревожить покойников. Я так Фионе и говорю.
— Но, может быть, им было бы приятно узнать, что мы проявляем к ним такой интерес, — сказала я.
— Может быть, может быть. Думаю, вы не откажетесь от чашки чая. У меня чайник на плите.
— Спасибо.
— Я сейчас крикну Китти, чтобы она принесла. Это моя маленькая служанка.
Мы находились в комнате с двумя небольшими зарешеченными окнами. Тяжелые шторы создавали в комнате полумрак. Мебель тоже была тяжелой; на стенах висело несколько картин. На одной был изображен святой, забитый камнями насмерть, на другой — женщина с молитвенно сложенными руками, привязанная ремнями к деревянному столбу. Она стояла по колено в воде, и не оставалось сомнений в том, что во время прилива вода поднимется, и она захлебнется. Я прочитала название: «Христианская мученица». Еще была картина, изображавшая большого черного кота с зелеными глазами. Благодаря использованию люминисцентной краски кот на картине казался живым. Эффект был ошеломляющим. Кот вполне мог внушать суеверный страх.
Вся эта обстановка угнетала меня и я пожалела, что Фионы нет дома. Но в это время, вероятно, она была занята.
Миссис Карлинг села напротив меня.
— Я должна предупредить насчет Китти, — сказала она. — Китти несколько умственно отсталая. Она однажды пришла сюда и попросила как-нибудь помочь ей. Видно, слышала, что я излечиваю от некоторых недугов. Я пожалела ее. И хотя надежды на выздоровление было мало, я решила, что немного заботы пойдет ей на пользу. Когда она пришла ко мне, она сильно заикалась. А теперь заметно улучшение. Она из большой семьи. Отец работал на шахте. Братья Китти тоже пошли работать туда. А сестры поступили в прислуги. Но никто не хотел брать Китти, кому такая нужна в доме? Ну, вот она и пришла сюда, и я ее впустила. Я учу ее, как могу. Она хорошая девочка. И очень мне благодарна.
— Вы очень добры к ней.
Она ласково улыбнулась мне.
— Я люблю помогать людям. Те, кому дан особый дар, должны его использовать. А если этого не делать, его могут у тебя забрать.
Вскоре Китти принесла нам чай. Это была молоденькая девушка лет шестнадцати. Она держала себя с кротким смирением и, как могла, старалась угодить.
Миссис Карлинг жестом показала, куда поставить поднос. Китти опустила его на стол и застенчиво взглянула в мою сторону. Я улыбнулась ей, и ее лицо тоже осветилось ответной улыбкой. Я почувствовала расположение к миссис Карлинг, которая действительно во многом помогла этой бедной девушке.
Миссис Карлинг похлопала Китти по плечу.
— Молодец, — сказала она, а когда Китти ушла, добавила: — Бедное дитя. Она так старается, чтобы все получалось хорошо. Как вам нравится чай?
За чаем с пирожными мы вели неторопливую беседу. Я спросила, давно ли она живет здесь.
— Я приехала сюда с Фионой, — рассказала она. — Когда ее отец и мать погибли, я взяла ее к себе. Здесь мы с ней и живем все эти годы. Я оставалась одна, только когда она уезжала в школу. И еще, конечно, когда ее посылал сэр Гарри Харкорт. Это прямо таки милость Божия, что она опять вернулась ко мне, благодаря этим раскопкам.
— Должно быть, вам было довольно грустно, когда она уезжала?
- Предыдущая
- 28/87
- Следующая
