Сборник сказок Дональда Биссета - Биссет Дональд - Страница 7

• Предыдущая
• 7/23
• Следующая

Бедняжка Дэнди уже начал терять терпение и ужасно злился, но тут, на счастье, появилась — кто бы вы думали? — улитка Оливия со своим домиком на спине.

— Вот видишь, Дэнди, — сказала она, — улиткам тоже есть чем гордиться. По крайней мере домой они попадают без всяких хлопот!

У Оливии было доброе сердце (почти все улитки добрые, если только не встанут с левой ноги), и она предложила Дэнди:

— Влезай ко мне на спину, я отвезу тебя домой!

Дэнди очень обрадовался, тут же сел на неё верхом, и улитка повезла его к дому.

— Благодарю тебя, Оливия, — сказал он. — Теперь я сам вижу, что большие прыжки — это ещё не главное на свете!

— Совершенно верно! — сказала Оливия. — Маленькие прыжки тоже нужны. Будь здоров, Дэнди! До свидания!

Жил-был петушок-на-крыше. Звали его Кукареку. Сделан он был из меди, кроме одной ножки, которая была железная. Кукареку сидел на высоком шпиле церкви, а церковь стояла на вершине холма.

Из-за этого холма каждое утро вставало Солнце. И казалось, что от Солнца до церковного шпиля совсем близко, так близко, что Кукареку, если бы захотел, мог достать до Солнца своим медным крылом.

По утрам Солнцу всегда хотелось есть. Любимым его завтраком был ломтик поджаренного хлеба, или, как говорят англичане, тост.

Однажды Солнце готовило себе завтрак и вдруг почувствовало, что кто-то его щекочет. Оно глянуло вниз. Но ничего, кроме петушка-на-крыше и церковного шпиля, не приметило.

Солнце почесалось, огляделось и хотело дожарить свой хлеб, но оказалось, что он совсем сгорел — один уголек остался.

У Солнца испортилось настроение. Оно скрылось за облака и целый день не выходило оттуда.

На другое утро опять: только Солнце начало поджаривать себе на завтрак хлеб, как вдруг опять почувствовало, что кто-то его щекочет. Оно глянуло вниз, почесалось, а когда посмотрело на хлеб, оказалось, что он уже сгорел.

Солнце не на шутку рассердилось. Оно выбросило сгоревший тост и заставило тучи полить его дождем. На землю хлынул настоящий ливень с громом и молнией. Ну и гроза была!

На другое утро Солнце встало пораньше и опять принялось готовить себе завтрак. Но когда тот был почти готов, Солнце почувствовало, что его опять кто-то щекочет. На этот раз Солнце не сводило глаз с тоста, оно почесалось не глядя. Правда, легче не стало, все равно было ужасно щекотно, и разочек Солнце все-таки глянуло вниз. Этого было достаточно — завтрак опять пропал! Всего на миг отвернулось Солнце, а вместо тоста остался один уголек.

Солнце ничего не сказало. Оно скрестило два пальца — чур меня! — и сосчитало до десяти, потом еще раз до десяти, пока не почувствовало, что успокоилось.

На следующее утро, когда пришло время готовить завтрак, Солнце только выставило вилку, но хлеб на нее не насадило. И стало выжидать. Не прошло и минуты, как оно почувствовало, что кто-то его щекочет.

Солнце спокойно отложило вилку и посмотрело, кто же это. Но опять не увидело никого, кроме Кукареку и церковного шпиля. Оно посмотрело внимательно, потом еще внимательнее и наконец поняло, что это Кукареку и щекочет его своим медным крылышком.

— Ну и ну! — удивилось Солнце. — Неужели это ты меня щекочешь? А ты знаешь, что из-за тебя три дня подряд подгорали мои тосты? Ну и озорник ты, Кукареку!

— Прости, пожалуйста! — сказал Кукареку. — Я вовсе не хотел, чтобы подгорали твои тосты, я щекотал тебя, чтобы рассмешить.

— Больше этого не делай! — сказало Солнце.

— Не буду, честное слово, — пообещал Кукареку.

На следующее утро Солнце встало и, как всегда, принялось готовить завтрак. На этот раз никто его не щекотал и тост ни чуточки не подгорел. Тогда Солнце поджарило еще один кусочек хлеба, намазало его маслом и протянуло петушку-на-крыше.

— Как вкусно! — сказал Кукареку. — Большое тебе спасибо, Солнце. — И он три раза перевернулся на одной ножке. — Кукареку! — кукарекнул он. — Кукареку! Кука-ре…

Кука… Ку… Кх! Кх! Кх! — Он закашлялся, потому что в горло ему попала крошка.

— Ну и глупышка ты, Кукареку, — сказало Солнце и похлопало его по спине. Ну и глупышка! — И оно засмеялось, и смеялось, и смеялось весь день.

Жила-была на свете очень умная лошадь. Её звали Тэрри. Она научилась писать и написала своему хозяину-молочнику записку:

Дорогой хозяин,

не греми так громко

бутылками

я ещё сплю и встану позно

С уважением

твоя Тэрри.

И показала записку другим лошадям в конюшне. — Хм! — сказали они. — А что такое «позно»? Если ты хотела сказать «поздно», где же буква «д»?

"Вот досада, — подумала Тэрри и повторила про себя: — Поздно-гроздно, позно-грозно, морозно-мороздно". А вслух сказала:

— Зато вы не умеете писать!

Возразить ей никто не мог.

— Подумаешь, одна орфографическая ошибка! Пустяки, — добавила она.

В этот день Тэрри была в плохом настроении, потому что разбила себе нос. Когда она училась писать, то ручку она держала в передних копытах и поэтому всё время шлёпалась носом вниз.

Вообще-то, на задних ногах она могла стоять недолго, но стоило ей чуть пошевелиться, и она сразу падала — бац! — об землю носом.

Постепенно она научилась сохранять равновесие, упираясь концом пера в бумагу. Правда, перо то и дело ломалось, а если и не ломалось, то начинало ужасно царапать.

Наконец Тэрри научилась писать, держа ручку в зубах.

Но всё-таки нос у неё ещё не зажил.

На другое утро, как всегда, пришёл молочник. Он первым делом прочитал записку и целых полчаса старался не греметь бутылками. Он загремел, когда Тэрри совсем проснулась: всем молочникам полагается греметь бутылками.

— Ну, как сегодня твой нос? — спросил он у Т эрри. — Как будто получше!

Он ласково потрепал Тэрри и дал ей яблоко.

Вечером, отдыхая в стойле, Тэрри написала стихотворение:

Посвящается моему лучшему другу (молочнику)

(целую три раза).

И засунула стихотворение в горлышко молочной бутылки. На другое утро пришёл молочник и дал Тэрри сахару.

Пять больших кусков, один средний и два маленьких.

Он протянул ей сахар на ладони и сказал:

— Только не очень громко хрусти, а то разбудишь остальных лошадей!

И пока она тихонько хрустела, молочник прочитал её стихотворение.

— Прекрасное стихотворение! — сказал он. — И спасибо тебе за три поцелуя. Я в долгу не останусь.

Он три раза поцеловал Тэрри, и они отправились развозить молоко.

• Предыдущая
• 7/23
• Следующая