Вампир. История лорда Байрона - Холланд Том - Страница 69

• Предыдущая
• 69/73
• Следующая

— Почему, Ловлас? — Я сжал его сильнее. — Зачем?

— Оставь его.

Голос, доносившийся из пещеры, был слабым и почти неслышным. Но я узнал его, узнал тотчас, и я понял, услышав его в тот момент, что его отголоски никогда не стирались из моей памяти. Нет, он всегда был со мной. Я разжал руки. Ловлас отскочил назад.

— Это он, — прошептал я.

Я не спрашивал, я был уверен в этом. Ловлас кивнул. Я наклонился к его поясу, вытащил пистолет и взвел курок.

— Послушай его, — сказал Ловлас. — Послушай то, что он должен сказать тебе.

Я промолчал. Я огляделся вокруг, посмотрел на луну, гору, озеро и звезды. Я так хорошо помнил их. Сжав крепче рукоять пистолета, я повернулся и пошел в темноту пещеры.

— Вахель-паша. — Мой голос эхом отдавался в глубине пещеры. — Они сказали мне, что ты покоишься в своей могиле.

— Так оно и есть, милорд. Это правда.

Этот голос, все еще слабый, доносился из глубины пещеры. Я вглядывался в тени и разглядел фигуру, распростертую на земле. Я сделав шаг вперед.

— Не смотри на меня, — сказал паша. — Не подходи ближе.

Я презрительно рассмеялся.

— Именно ты привел меня сюда. Поэтому слишком поздно отдавать мне подобные приказания.

Я встал над пашой. Он прижимался к скалам. Медленно он повернулся ко мне.

Я вздрогнул от неожиданности. Кости на его лице были разрушены, кожа была желтой, печать боли сквозила в его взгляде, но не лицо так ужаснуло меня. Нет, но его тело! Оно было голым, вы понимаете? Голым, лишенным одежды, — да, с содранной кожей, а местами — даже с вырванными мускулами и нервами. Рана на его сердце все еще была открытой и незажившей. Кровь, подобно воде из крошечного источника, слегка пузырилась с каждым мучительным вдохом. Вся его плоть была синей от гниения. Я наблюдал, как он чистит рану на своей ноге. Белый и жирный червь выпал из нее. Паша раздавил его пальцами и вытер руку о скалу.

— Вы видите, милорд, в какое произведение красоты вы превратили меня?

— Мне очень жаль, — произнес я наконец. — Я думал, что убил вас.

Паша расхохотался и закашлялся, когда кровь пеной выступила на его губах. Он сплюнул, и кровь запачкала его подбородок.

— Вы хотите мести, — сказал паша. — Ну так смотрите, чего вы достигли. Вот ужас, который намного страшнее любой смерти.

Наступило долгое молчание.

— Еще раз повторяю, — сказал я. — Мне очень жаль. Я не хотел этого.

— Такая боль, — паша пристально смотрел на меня, — такая боль пронзает мое сердце в том месте, где прошла ваша сабля. Такая боль, милорд.

— Вы казались мертвым. Когда я оставил вас там, в ущелье, мне казалось, что вы умерли.

— Это было почти так, милорд. — Он помолчал. — Но вы даже представить себе не могли, насколько я могущественнее вас.

Я нахмурился.

— Что вы имеете в виду?

— Таких величайших вампиров, милорд, как я, — он опять помолчал, — и вы, не так-то легко убить.

Я так сильно сжал пистолет, что суставы моих пальцев побелели.

— Но есть ли выход?

Паша попытался улыбнуться. Его усилия разрушила гримаса боли. Когда он заговорил снова, это не было ответом на мой вопрос.

— Долгие годы, милорд, я лежал в могиле. Моя плоть смешалась с грязью, мои пальцы обвили черви, всякие ползучие твари земли оставили на моем лице липкие следы грязи. Я не мог пошевелиться, так велика была тяжесть земли, сковавшая мои руки и ноги, она преградила мне путь к живительному свету луны и ко всем тем живым существам, чья кровь могла бы воскресить меня. О да, милорд, рана, которую вы мне нанесли оказалась тяжелой и мучительной. Долгое время она сковывала меня, не давая восстановить силы и вырваться из объятий могилы. И даже теперь, вы видите, — он указал на себя, — как много мне предстоит претерпеть.

Он сжал свое сердце. Кровь, пузырясь, потекла по его руке.

— Рана, которую вы мне нанесли, милорд, все еще кровоточит.

Я стоял, похолодев от ужаса. Пистолет, казалось, растворился в моей руке.

— Так вы поправляетесь? — спросил я. Паша слегка склонил голову.

— И вы в конце концов вновь обретете свой прежний вид?

— В конце концов да, — Паша улыбнулся. — Если только способ, о котором я упомянул…

Его голос затих. Я все еще не двигался. Паша потянулся ко мне, чтобы взять меня за руку. Я не сопротивлялся. Медленно я наклонился и встал на колени. Он повернулся и пристально посмотрел мне в глаза.

— Вы все еще прекрасны, — прошептал он, — после всех этих лет.

Его губы искривились в усмешке.

— Хотя постарели. Вы, наверное, отдали бы все, чтобы восстановить свою прежнюю красоту?

— Я бы отдал все, чтобы вновь стать смертным. Паша улыбнулся. Видимо, мой ответ поразил его, потому что в его глазах я увидел боль печали.

— Мне жаль, — прошептал он, — но это невозможно.

— Почему? — воскликнул я с внезапной яростью. — Почему я? Почему именно меня вы выбрали для своего, своего…

— Для своей любви.

— Для своего проклятия.

И вновь он улыбнулся. И вновь я увидел печаль и сожаление в его взгляде.

— Потому что, милорд…

Паша потянулся, чтобы дотронуться до моей щеки. Это усилие заставило все его тело содрогнуться. Я почувствовал его окровавленный палец на своей коже.

— Потому что, милорд, — он запнулся, и вдруг его лицо словно осветилось страстью и надеждой, — потому что я увидел ваше величие.

Он судорожно дышал, но даже боль не могла заглушить эту внезапную вспышку страсти.

— Когда мы впервые встретились, уже тогда я понял, кем вы можете стать. Моя вера была оправданной, вы — создание более могущественное, чем я, без сомнения, величайшее из всего нашего рода. Мои ожидания оправдались. У меня есть преемник, готовый взвалить на себя тяжкую ношу и продолжать поиск. И там, где я потерпел поражение, милорд, именно вы сможете достичь успеха.

Его рука бессильно упала. Все его тело вновь затряслось словно от боли, которую причиняла ему его речь. Я с изумлением посмотрел на пашу.

— Поиск? — переспросил я. — Какой поиск?

— Вы говорили о проклятии. Да Вы правы. Мы прокляты. Наша потребность, наша жажда — это то, что делает нас существами отвратительными, вызывающими страх. И все же, милорд, я верю, — он перевел дыхание, — в нас есть величие… Если только… Если только…

Он снова начал задыхаться, кровь брызнула ему на бороду.

Я посмотрел на темно-красные пятна и кивнул.

— Если только, — прошептал я, продолжая его фразу, — если только мы не будем испытывать жажду. Я вспомнил Шелли и закрыл глаза.

— Чего мы сможем достигнуть, не испытывая жажды?

Я почувствовал, как паша сжал мою руку.

— Ловлас говорил мне, что к вам приходил Агасфер.

— Да. — Я посмотрел на него с внезапным удивлением — Вы знаете его?

— У него есть множество имен. Вечный Жид — это человек, который насмехался над Христом во время его пути на Голгофу. И за это он был обречен на вечное скитание. Но Агасфер и тогда был древним, когда Иисус подвергся поруганию. Агасфер был древним и вечным, как весь его род.

— Его род?

— Род бессмертных, милорд. Не как мы, не вампиры… Настоящие бессмертные.

— А что значит «настоящее бессмертие»? Глаза паши загорелись еще ярче.

— Свобода, милорд, свобода от необходимости пить кровь.

— И она существует?

— Мы должны верить в это.

— Так вы никогда не встречали этих бессмертных?

— Подобно вам — нет. Я нахмурился.

— Тогда откуда вы знаете, что они действительно существуют?

— Имеются доказательства, слабые, порой сомнительные, но тем не менее доказательства существования нечто. Тысячу двести лет, милорд, я искал их. Мы должны верить. Мы должны. Разве есть у нас другой выбор или надежда?

Я вспомнил Агасфера, как он явился ко мне, его странные речи. Я покачал головой и поднялся.

— Он сказал, что для нас нет надежды, — сказал я, — нет выхода.

— Он солгал.

— Откуда вы знаете?

— Потому что он должен был открыть секрет. Паша попытался приподняться.

• Предыдущая
• 69/73
• Следующая