Бунт на «Баунти» - Холл Норман - Страница 26

• Предыдущая
• 26/49
• Следующая

– Мы видимся в последний раз, – отрывисто заговорил он после долгого молчания. – Отплытие завтра утром, как только поднимется ветер… Историю бунта я вам рассказал; помните, что в ответе за него я один. По всей вероятности, Блай и те, что с ним, давно погибли – утонули или убиты дикарями. О Блае я не сожалею, но вот мысль об остальных – невинных людях – гнетет мою совесть. Обстоятельства вам известны, они объясняют, быть может, даже до некоторой степени извиняют меня, но не оправдывают. Мои планы вы знаете. Тихий океан – самый большой на земле, островам на нем нет числа. На одном из них – на севере или на юге, на востоке или на западе отсюда – мы поселимся, а корабль уничтожим. Нас вы больше не увидите, обещаю.

Снова наступила тишина, которую нарушал лишь тихий шорох прибоя; где-то вдалеке захныкал проснувшийся ребенок.

– Рано или поздно, – продолжал Кристиан, – английский корабль бросит здесь якорь. Мне бы хотелось, чтобы вы сразу сами сдались его командиру, – вы оба и те, кто не принимал участия в мятеже. Вы невиновны, вам ничего не будет. Что же до остальных – пусть поступают как знают. Раз они отказались последовать за мной, я умываю руки… Некоторое время назад, Байэм, в трудную минуту, я просил вас навестить моего отца, если не вернусь домой. Зовут его Чарльз Кристиан, живет он в Мейрлендклире, в графстве Камберленд. Пусть кто-нибудь из вас зайдет к нему и расскажет всю правду о бунте, может, тогда он не станет судить меня слишком строго. Вы сможете сделать это для меня?

Кристиан встал, мы со Стюартом вскочили на ноги. Я первый пожал Кристиану руку.

– Да, – проговорил я и хотел продолжить, но Кристиан повернулся в сторону дома и позвал:

– Маймити!

Она, по-видимому, ждала. Мы увидели, как легкая белая фигурка появилась в пальмовых зарослях. За нею шли гребцы. Девушка подошла, молча обняла меня, затем Стюарта и прыгнула в каноэ. Кристиан последний раз пожал нам руки.

– Благослови вас Бог! – проговорил он.

Когда на рассвете я вышел на берег, чтобы искупаться, —» Баунти» стоял с поднятыми парусами; бушприт его был устремлен на север. Поднимался восточный ветер.

Как-то утром, дней через десять после ухода «Баунти», я отправился вдоль извилистого берега в сторону мыса Венеры. На самой оконечности мыса, огражденная рифовым барьером, лежит одна из самых красивых бухточек этого острова. Ее давно облюбовали туземные мореплаватели, которым хотелось иногда переночевать на берегу. Вода в ней всегда спокойна и необычайно чиста, а глубины достаточно, чтобы довольно большое судно могло подойти совсем близко к берегу.

Я любил бывать там на рассвете: из бухточки открывается прекрасный вид на побережье. Я обрадовался, что на этот раз там никого нет, и, устроившись на высокой дюне, стал смотреть на восток, где заблестели первые краски зари. Вдруг какой-то звук привлек мое внимание: в проходе между рифами двигалось большое парусное каноэ. Оно быстро подошло к берегу, и гребцы сбросили в воду каменный якорь. По размеру и довольно многочисленному экипажу судна я понял, что на нем, видимо, находятся какие-то важные персоны, но их не было видно: они еще спали под кормовым тентом. Несколько туземцев сошли на берег и принялись разводить костер; две женщины не спеша прошли вдоль пляжа и скрылись из виду.

Солнце уже поднялось над морем, когда я, незамеченный путешественниками, поднялся и направился к широкой реке, впадавшей в море на западной стороне мыса. Река называлась Вайпупу; при впадении она образовывала глубокий чистый затон, в котором я любил купаться, – спокойное живописное место.

Сбросив с плеч легкую накидку, я бросился в воду и лениво поплыл по течению. Высоко над головой пела птица, чем-то напоминавшая английского соловья. Вдруг на берегу, среди узловатых корней старого дерева, я увидел прекрасную, словно русалка, девушку. Видимо, когда я проплывал мимо, она услыхала всплеск и, обернувшись, увидала меня. Я сразу узнал ее – это была Теани, дочь одного из вождей, которую я уже как-то видел на туземном празднике. Никаких признаков смущения она не проявила: в те дни знатной девушке нечего было опасаться ни днем, ни ночью. Грубое слово в ее адрес стоило бы обидчику смерти, а насилие стало бы причиной опустошительной войны.

– Да живешь ты долгие годы! – поздоровался я по туземному обычаю и повернулся в воде против течения.

– И ты тоже! – улыбнулась Теани. – Я знаю, кто ты! Ты – Байэм, тайо Ити-Ити!

– Верно! – ответил я и постарался продлить разговор: – А хочешь, я скажу кто ты? Ты – Теани, родственница Поино. Я видел, как ты танцевала на празднике!

– Ах, видел? И что же, я хорошо танцевала? – спросила она и громко рассмеялась.

– Так хорошо, что тот вечер я не могу забыть!

– Ареро мона! – насмешливо воскликнула она, что означает «сладкий язык», – так на Таити называют льстецов.

– Так хорошо, – будто бы не слыша, продолжал я, – что я спросил у Ити-Ити: «Кто эта девушка, что красивее всех девушек на Таити и может сравниться лишь с богинею танца?»

– Ареро мона! – снова насмешливо проговорила она, но ее щеки вспыхнули румянцем. – Послушай, – сменила она тему, – давай посмотрим, кто проплывет дальше под водой – ты или я?

Вскочив на ноги, она нырнула с таким искусством, что брызг почти не было. Вцепившись в корень, на котором сидела Теани, я ждал. Ярдах в пятидесяти от меня река делала поворот; наконец уже из-за поворота раздался голос девушки:

– Эй! Теперь твоя очередь!

Я нырнул и поплыл по течению на глубине примерно в сажень. Двигаясь дальше и дальше, я был полон решимости победить: ведь в воде я чувствовал себя как рыба. Когда, наконец, легкие мои больше выдержать не могли, я вынырнул, уверенный, что выиграл. Музыкальный, словно журчание ручейка, смех раздался впереди: протерев глаза, я увидел, что девушка сидит на корне дерева ярдах в десяти от меня.

– Ты доплыла до этого места ? – огорченно спросил я.

– Я не обманываю.

– Давай отдохнем немного, и я попробую снова.

Я сел рядом с нею и откинул с лица мокрые волосы. Не сговариваясь, мы повернулись друг к другу; глаза Теани улыбались. Вдруг она резко отвернулась, и мое сердце забилось сильнее. Рука ее лежала рядом с моей; я осторожно накрыл ее ладонью и легонько пожал. Теани нагнула голову, глядя в чистую воду. Мы долго молчали.

– Теани! – наконец промолвил я и взял ее руку в свои.

Она не ответила, но медленно подняла голову и поглядела мне в глаза. И вдруг, не произнося ни слова, она прильнула ко мне. Сердце мое забилось так сильно, что я не мог говорить. Первой нарушила молчание девушка.

– Байэм, у тебя есть жена? – спросила она, ласково поглаживая меня по мокрым волосам.

– Нет.

– А у меня нет мужа.

В этот миг ниже по течению раздался женский голос:

– Теани! Теани!

Девушка крикнула в ответ, что скоро придет, и повернулась ко мне:

– Это служанка, которая сошла со мною на берег. Я велела ей ждать у самого устья, пока я купаюсь.

– Вы приплыли из Тетиароа? – спросил я, обнимая ее за талию.

– Нет, я была с дядей в Раиатеа. Мы плыли два дня и две ночи.

– А кто твой дядя?

– Ты не знаешь? – удивленно и недоверчиво спросила девушка.

– Нет.

– А говоришь на нашем языке, словно один из нас! Странные вы люди – англичане. Мой дядя – Веиатуа, большой вождь из Таиарапу.

– Я часто слышал о нем.

– А ты – вождь у себя в стране?

– Да, но очень небольшой.

– Я это знала! Знала, Как только увидела тебя! Ити-Ити не выбрал бы себе в тайо простолюдина.

Мы снова замолчали.

– Теани! – позвал я.

Она подняла голову, и я крепко поцеловал ее в губы. Обратно к бухточке мы возвращались, взявшись за руки. Сзади шла служанка с округлившимися от удивления глазами.

Когда мы подошли к берегу, Веиатуа завтракал. Это был старик с благородной осанкой, густыми седыми волосами, добродушный и вместе с тем величественный. Все его тело покрывала очень красивая и затейливая татуировка. При виде меня Веиатуа и глазом не повел.

• Предыдущая
• 26/49
• Следующая