Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении - Ильенков Эвальд Васильевич - Страница 91

Если внимательно рассмотреть движение мысли Маркса от товара, от стоимости вообще к деньгам и сравнить его с аналогичным движением мысли Рикардо, то получится ясная картина различия диалектики и метафизики в вопросе о движущих пружинах процесса развертывания системы категорий.

Давид Рикардо ведет вперед противоречие между неполнотой, бедностью, односторонностью всеобщей абстракции (стоимости вообще) и полнотой, богатством, многосторонностью явлений денежного обращения. Подводя деньги (как и все остальные категории) под всеобщую формулу закона стоимости, Рикардо убеждается, что они, с одной стороны подводятся под категорию стоимости (деньги тоже товар), но, с другой стороны, они обладают еще многими особенностями, не выраженными в абстракции стоимости вообще. Короче говоря, он видит, что в "деньгах" кроме общего, зафиксированного в категории стоимости, есть также и различия, которые он далее выясняет. И так он делает по всем развитым категориям. Что из этого получается, мы уже выяснили: эмпирия усваивается в теоретически непереваренном виде.

Иное у Маркса. Мысль Маркса движет вперед не только и не столько противоречие между "неполнотой абстракции" и "полнотой чувственно-данного образа вещи". Такое представление о движущих принципах теоретического осмысливания предметной действительности не выводило бы за пределы локковского понимания процесса отражения и полностью отождествляло бы метод Маркса с методом Рикардо, ухватывало бы лишь то, что есть абстрактно-одинакового у того и у другого. А потому не объясняло бы ни того, ни другого в частности.

Теоретическое развитие, осуществляемое в "Капитале", руководствуется более глубоким представлением о логическом процессе. Мысль Маркса сознательно движется иным принципом: объективное противоречие отражается в виде противоречия субъективного -- теоретического, логического противоречия, -- и в таком виде ставит перед мышлением теоретическую проблему, логическую задачу, которая может быть решена только путем дальнейшего исследования эмпирических фактов, чувственных данных.

Но все дело в том, что это дальнейшее рассмотрение эмпирических фактов осуществляется уже не вслепую, а в свете строго и конкретно сформулированной теоретической задачи, проблемы.

Проблема же каждый раз формулируется в виде логического противоречия. Мы уже проанализировали переход от рассмотрения стоимости к рассмотрению денег, и выяснили, что в реальных эмпирически данных явлениях развитого денежного обращения Маркс вычитывает лишь те и именно те определения, которые делают деньги понятными как средство относительного разрешения внутреннего противоречия товарного обмена.

Далее мысль оказывается перед новым теоретическим противоречием, перед новой теоретической проблемой: анализ товарно-денежного обращения показал, что эта сфера не содержит внутри себя условий, при которых обращение стоимости могло бы породить новую, прибавочную стоимость. Сколько бы эта сфера внутри себя ни вращалась, она не может произвести прибавочной стоимости.

"Как не вертись, а факт остается фактом: если обмениваются эквиваленты, то не возникает никакой прибавочной стоимости, и если обмениваются не-эквиваленты, тоже не возникает никакой прибавочной стоимости..." ("Капитал", с.170?)

Но это обобщение стоит в отношении опять-таки взаимоисключающего противоречия с другим не менее очевидным фактом -- с тем фактом, что деньги, пущенные в оборот, приносят "прибыль". Этот факт тоже остается фактом -- как не вертись... Притом фактом очень древним, фактом одного возраста с ростовщичеством. А этот факт столь же древен, как сами деньги. Иными словами, анализ товарно-денежной сферы привел к выводу, что ростовщический капитал невозможен. Но он не только не невозможен, но представляет собой факт, систематически встречающийся не только при капитализме, но и во всех более ранних экономических системах -- и при рабовладельческом строе, и при феодализме...

И эта новая антиномия -- противоречие теоретической мысли самой себе -- как раз и заключает в себе формулировку проблемы теоретической задачи, которую Маркс смог решить первым в истории экономической мысли именно потому, что первый правильно поставил вопрос, правильно сформулировал проблему.

Умение правильно поставить вопрос -- значит наполовину ответить на него. Старая логика, как известно, не занималась "вопросом" как логической формой, как необходимой формой логического процесса. И на этом недостатке старой логики умело спекулировал идеализм. Так, Кант констатировал, что природа отвечает нам только на те вопросы, которые мы ей задаем, и превратил этот факт в аргумент в пользу своей априористической концепции теоретического познания. Ибо ответ на вопрос существенно зависит от того, как сформулирован вопрос. А вопрос формулирует субъект...

Умение правильно задавать вопрос, правильно формулировать проблему является поэтому одной из важнейших забот диалектико-материалистической логики. Маркс конкретно показал в "Капитале", что значит задать исследованию конкретный вопрос и как находить на него соответственно конкретный ответ.

В решении вопроса о возникновении прибавочной стоимости логика Маркса выступает очень явственно. Вопрос здесь формулируется не произвольно, а на основе объективного анализа законов товарно-денежного обращения. Само это исследование приводит к формулировке вопроса. И происходит это в той форме, что исследование "имманентных законов" товарно-денежного обращения приводит к теоретическому противоречию.

"Итак, капитал не может возникнуть из обращения и столь же не может возникнуть вне обращения. Он должен возникнуть в обращении и в то же время не в обращении... Таковы условия проблемы. (Вот, Родос, здесь прыгай!)".

Такая форма постановки проблемы у Маркса не случайна, и вовсе не есть лишь внешний риторический прием. Она связана с самым существом диалектики как метода конкретного анализа, как метода, который следует за развитием самой исследуемой реальности, развивающейся через противоречия.

Как развитие экономической реальности совершается через возникновение противоречий и их разрешение, так и мышление, воспроизводящее ее развитие.

И именно эта особенность диалектического метода позволяет не только правильно задать вопрос, но и найти его теоретическое разрешение.

Объективное исследование товарно-денежного обращения показало, что эта "абстрактная" сфера не содержит внутри себя условий, при которых возможен и -- более того -- необходим очевидный, бесспорный и повсеместный экономический факт: самовозрастание стоимости.

Поэтому мысль направляется на отыскание того реального, экономически необходимого условия, при наличии которого товарно-денежное обращение превращается в обращение товарно-капиталистическое.

Это искомое, этот "X", должен соответствовать целому ряду условий, должен "подводиться" под них. И эти условия теоретической задачи выявлены исследованием товарно-денежного обращения, как всеобщего основания товарно-капиталистической системы. В этом плане мысль движется в полном смысле "дедуктивно" -- от всеобщего к особенному, от абстрактного к конкретному, что и создает целенаправленность движения мысли.

Маркс так формулирует задачу: прибавочная стоимость возможна без нарушения закона стоимости только в том единственном случае, если удастся найти "в пределах сферы обращения, т.е. на рынке, такой товар, сама потребительная стоимость которого обладала бы оригинальным свойством быть источником стоимости, -- такой товар, фактическое потребление которого было бы процессом овеществления труда, а следовательно, процессом созидания стоимости..."*

* "Капитал", с. 173?

В этом пункте одновременно резко обозначается принципиальная противоположность диалектики Маркса как диалектики материалистической спекулятивно-идеалистической диалектике Гегеля, его методу конструирования реальности "из понятия".