Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении - Ильенков Эвальд Васильевич - Страница 58

Столь же мало способ восхождения от абстрактного к конкретному может быть истолкован как способ чисто логического "синтеза" готовых (заранее чисто аналитическим путем полученных) абстракций -- в систему. Представление о том, что в ходе познания сначала будто бы совершается "чистый анализ", в ходе которого вырабатываются многочисленные абстракции, а уж затем -- столь же чистый "синтез", принадлежит к числу таких же фантазий метафизической гносеологии, как и представление об "индукции" без "дедукции".

В обоснование этого нелепого взгляда иногда приводят в пример научное развитие XVI-XVII столетий. Но при этом совершают невольное насилие над фактами. Если даже согласиться с тем, что для этого периода действительно характернее "аналитическая" форма отношения к фактам (хотя "синтез" на самом деле, вопреки иллюзиям теоретиков, осуществляется и здесь), -- то нельзя забывать, что это -- вовсе не "первая" ступень в научном развитии человечества и что сам "односторонний анализ", характерный для этой эпохи, предполагает в качестве своей предпосылки древнегреческую науку. Для античной же науки -- действительно первой стадии научного развития Европы -- гораздо характернее как раз "обобщенно-синтетический" взгляд на вещи. Так что если уж ссылаться на историю метафизики XVI-XVII вв., то не следует забывать, что она сама есть не первая, а скорее вторая великая эпоха развития мышления. Но в таком случае скорее "синтез", а не "анализ" выступает как исторически первая стадия переработки фактов в мышлении...

Пример, таким образом, доказывает обратное тому, что хотели с помощью его доказывать.

"Анализ" и "синтез" есть (и всегда были) такими же неразрывными внутренними противоположностями процесса мышления, как и "дедукция" с "индукцией". И если та или иная эпоха переоценивала одно в ущерб другому, то это не следует возводить в закон, которому мышление должно подчиняться впредь, в логический канон, в рецепт, согласно которому каждая наука якобы должна сначала пройти "чисто аналитическую" стадию развития, а уж после нее, на ее основе, приступать к "синтетической"...

Но именно на таком представлении основывается мнение, что способ "восхождения от абстрактного к конкретному" может быть применен лишь там и тогда, когда полностью закончен предварительный процесс "сведения" конкретного к абстрактному.

Способ восхождения от абстрактного к конкретному есть прежде всего способ анализа реальных эмпирических фактов, который, как таковой, включает в себя, в качестве своей внутренне необходимой противоположности, "обратное", встречное движение мысли, -- от чувственно данной конкретной реальности -- к ее абстрактному выражению. Поэтому он нуждается в предварительном сведении конкретного к абстрактному. Это сведение протекает внутри его, как форма его применения.

Абстрактные определения фактов, которые способом восхождения "синтезируются в систему", в его же ходе и образуются. Ибо в этом случае абстрактные определения выражают факты как раз в их взаимодействии, в их конкретной живой связи.

И если в утверждении о том, что способ восхождения от абстрактного к конкретному предполагает "чисто аналитическое" сведение конкретного к абстрактному, имеется какой-либо смысл, то этот смысл заключается лишь в том, что рассмотрение фактов в их связи предполагает наличие терминов, абстрактных наименований, наличие развитого словарного запаса. Иного рационального зерна в этом утверждении нет.

Если где-нибудь и имеется чисто аналитическая стадия, на которой происходит лишь "сведение" конкретного к абстрактному, -- то может быть лишь в процессе словообразования, лишь в процессе образования абстрактных терминов, -- но стадии развития понятий она не составляет. Она составляет лишь историческую предпосылку процесса мышления, но не первую ступень его специфического развития.

Итак, можно подытожить: способ восхождения от абстрактного к конкретному -- это прежде всего теоретически вскрытый философией "естественный закон" научного развития. Это ни в коем случае не есть "манера изложения" готового знания, ни формально-логический способ соединения готовых абстракций в систему, ни искусственно придуманный "прием" развития понятий.

Уже у Гегеля (не говоря о Марксе) это прежде всего теоретическое выражение того закона, которому всегда и везде подчинялось и подчиняется развитие объективного познания. Каждое отдельно взятое "индуктивное" обобщение (формула которого -- "от конкретного к абстрактному") на деле всегда совершается в русле всеобщего хода развития знаний, является подчиненным ему "исчезающим" моментом. Вне этого процесса он ни осуществлен реально, ни понят быть не может.

Весь же процесс движения познания в целом реально протекает как процесс развития от абстрактного выражения объективной истины -- к все более и более конкретному ее выражению. Процесс в целом выглядит как процесс постоянной "конкретизации" знания, процесс, в котором плавные, эволюционные периоды сменяются время от времени периодами революционных переворотов, подобных открытиям Коперника, Маркса, Эйнштейна. Но эти революционные перевороты, периоды решительной ломки старых понятий, где, как кажется на первый взгляд, прерывается всякая нить преемственности в развитии, сами суть естественные и необходимые формы, в которых осуществляется как раз преемственность процесса движения к все более и более конкретной истине.

И если то или иное "эмпирическое", "индуктивное" обобщение не является действительным шагом на всеобщем пути от абстрактного к конкретному, не конкретизирует имеющееся знание, имеющиеся понятия, -- то оно с точки зрения науки вообще не имеет никакого смысла.

При таком взгляде на процесс познания имеющиеся, уже созданные человечеством понятия выглядят не просто как мертвый багаж, а как активные орудия дальнейшего теоретического анализа фактов. В ходе действительного применения понятий к анализу эмпирических фактов, с другой стороны, понятиями сами конкретизируются, развиваются. Анализ фактов с помощью понятий и предстает как единственный возможный способ конкретизации понятий, "дедукции понятий".

В этом и заключается реальный смысл способа "восхождения от абстрактного к конкретному".

Будучи раскрыт в качестве всеобщего "естественного" закона научного развития человечества, этот закон был превращен Марксом в сознательно применяемый способ познавательной деятельности, в способ конкретного анализа эмпирических фактов, -- если угодно -- в "прием", хотя это выражение и не отличается точностью, поскольку привносит в логическую терминологию ненужный инструменталистский оттенок.

Все дело в том, что это -- познанный, а затем и сознательно примененный в исследовании, реальный всеобщий закон научного развития. В этом -- его подлинная природа и смысл.

В качестве всеобщего закона, которому реально подчиняется процесс научного развития, способ восхождения от абстрактного к конкретному был открыт и сформулирован Гегелем. Шаг вперед, который в его понимании и применении был совершен Марксом, состоял в материалистической интерпретации этого способа. Именно материалистическое обоснование придало способу восхождения тот рациональный вид, в котором он стал способен служить действительным способом развития конкретно-научного знания, -- в то время как у Гегеля (и именно вследствие идеализма его толкования и применения) он выступал исключительно как способ построения спекулятивной науки наук, всеохватывающей системы "мира в целом".

Маркс не только обосновал этот способ в общетеоретическом плане. Он реально применил его в разработке одной из конкретных наук, -- политической экономии. Созданный с его помощью "Капитал" и заключает в себе конкретное, развернутое практически доказательство необходимости этого способа, его реальное материалистическое обоснование как способа, единственно соответствующего диалектике вещей, диалектике предметного мира.