Соблазнительный ангел - Бэлоу Мэри - Страница 2

Нет. Не немного! Как можно больше. Она не желает скудного существования и черных дней, если последние оплачиваются столь дорогой ценой. Кассандра и ее друзья будут жить в роскоши. Обязательно будут! И мужчина, которому выпадет купить благосклонность Кассандры, должен будет платить, и платить очень дорого, или наблюдать со стороны, как другой станет ее владельцем.

И не важно, что ей уже двадцать восемь. Она стала еще красивее, чем в восемнадцать. Немного округлилась в нужных местах. Лицо, которое раньше могло считаться хорошеньким, теперь назвали бы образцом классической красоты. Медно-красные волосы не потеряли своего блеска и оставались все такими же густыми. И теперь она была не так невинна. Далеко не невинна. Она знала, как угодить мужчине. Где-то в Лондоне наверняка найдется джентльмен, который совсем скоро будет готов швырнуть к ее ногам целое состояние только за возможность владеть ее телом и купить исключительные права на ее услуги.

Собственно говоря, таких должно быть немало, но она выберет только одного. И этот человек должен страстно мечтать о чувственных восторгах, которые обретет в постели с ней… хотя он еще об этом не знает. Но он должен хотеть ее так, как никогда и никого не хотел…

Господи, как же она ненавидит мужчин!

— Касси! — окликнула Элис, и Кассандра, повернув голову, испытующе воззрилась на нее. — Здесь у нас совсем нет знакомых. И как же ты собираешься знакомиться с джентльменами?

Кассандра широко улыбнулась:

— Я все еще леди Паджет, не так ли? Вдова барона! И у меня неплохой гардероб: что ни говори, а Найджел не скупился, когда речь шла о нарядах для жены. Правда, они немного вышли из моды… но это пустяки. Зато сейчас самый разгар сезона. Сюда съедется весь высший свет. Каждый день устраиваются балы, вечеринки, концерты, званые вечера, пикники и сотни других развлечений. Вовсе не трудно выяснить, где устраиваются хотя бы некоторые. И уж совсем легко появиться в самых богатых домах.

— Без приглашения? — нахмурилась Элис.

— Ты забыла, что большинство светских дам обожают, когда на их вечерах начинается настоящая давка. Не думаю, что меня прогонят из всех домов, куда я захочу попасть. И я смело пройду через парадные двери. Одного раза будет достаточно, чтобы добиться своего. Сегодня мы с тобой пойдем на прогулку в Гайд-парк в тот час, когда там собирается все общество. Погода прекрасная, и весь бомонд соберется там, чтобы себя показать и других посмотреть. Я надену траурное платье и черную шляпку с густой вуалью. Могу с уверенностью сказать, что меня знают скорее по репутации, чем в лицо. Прошло много лет с тех пор, как я в последний раз была в столице, но я рискну быть узнанной прямо сейчас.

Элис со вздохом покачала головой.

— Позволь мне написать от твоего имени спокойное, примирительное письмо лорду Паджету, — предложила она. — У него не было права изгонять тебя из Кармел-Хауса, когда почти через год после смерти отца он наконец решил перебраться в фамильное поместье. Условия твоего брачного контракта были вполне ясны. Тебе предстояло переехать во вдовий дом, если муж умрет раньше. Кроме того, ты должна была получить значительное денежное пособие и вдовью пенсию с доходов поместья. За целый год тебе не прислали ни пенни, хотя ты писала лорду несколько раз, спрашивая, когда будут улажены все формальности с наследством. Возможно, он плохо тебя понял?

— Нет смысла взывать к его благородству, — грустно усмехнулась Кассандра. — Брюс без обиняков дал понять, что с меня довольно и свободы. После смерти его отца мне не предъявили никаких обвинений, поскольку не было доказательств того, что именно я его убила. Но судья или присяжные наверняка могли признать меня виновной, несмотря на полное отсутствие улик. Если бы это случилось, меня бы отправили на виселицу. Брюс пообещал, что никаких обвинений не будет выдвинуто, если я покину Кармел-Хаус и никогда не вернусь, оставив при этом все свои драгоценности и отказавшись от финансовых притязаний.

Элис было нечего сказать, и она отлично это понимала. Знала, что борьба была бы упорной и скорее всего бесплодной. И поэтому Кассандра предпочла отступить. За эти девять… вернее, десять лет в их жизни и без того было слишком много насилия. Поэтому Кассандра просто исчезла, сохранив друзей и свободу.

— Я никогда не буду голодать, Элли, — заверила она. — Как и ты, Мэри и Белинда. Я позабочусь о вас. Ах да, Роджер, и о тебе тоже.

Она погладила пса. Тот лениво постучал хвостом по полу. Улыбка Кассандры, носившая явный оттенок горечи, вдруг просияла нежностью.

— О, Элис, — выдохнула она и, перебежав через всю комнату, встала на колени перед бывшей гувернанткой. — Только не плачь. Пожалуйста, не плачь. Я этого не вынесу!

— Никогда не думала, — пролепетала Элис между всхлипываниями, — что увижу тебя в роли куртизанки. А ведь именно ею ты и станешь! Дорогой про… дорогой прости…

Договорить она не смогла. Уткнулась в платочек.

Кассандра погладила ее руку.

— Да это в сто раз лучше замужества, — уверяла она. — Неужели сама не видишь? На этот раз вся власть будет у меня! Я могу даровать и отнимать свои милости по собственному капризу. Смогу прогнать мужчину, если он мне не понравится или если чем-то не угодит. Смогу приходить и уходить, когда пожелаю, делать все, что в голову взбредет… если не считать тех минут, когда… работаю. Нет, это в миллион раз лучше замужества!

— Я всю жизнь мечтала об одном: видеть тебя счастливой. — Элис шмыгнула носом и вытерла глаза. — Именно этого хотят все компаньонки и гувернантки. Их жизнь проходит мимо, но они живут интересами своих подопечных. Я бы хотела, чтобы ты узнала, каково это — любить и быть любимой.

— Я давно это узнала, глупая ты гусыня, — заверила ее Кассандра, садясь на корточки. — Ты любишь меня. Белинда любит меня, и, конечно, Мэри. А Роджер, тот вообще меня обожает.

Пес подобрался ближе и стал подталкивать ее ладонь мокрым носом, требуя, чтобы его погладили.

— И я всех вас люблю. Честное слово.

Но слезы по-прежнему катились по щекам компаньонки.

— Все это так, Касси. Но ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Не нужно делать вид, что тебе неясен истинный смысл моих слов. Я хочу видеть тебя влюбленной в хорошего человека, который ответит на твои чувства. И не смотри на меня так. Ту гримаску, которая так часто появляется у тебя за последнее время, легко посчитать за отражение твоего истинного характера. Но я хорошо знаю этот изгиб губ и улыбку, в которой нет и капли веселости. На свете есть немало хороших мужчин. Мой отец был одним из них, а он не единственный, которого создал наш Господь.

— Не волнуйся.

Кассандра снова погладила ее по руке:

— А вдруг мне попадется хороший человек, который согласится стать моим покровителем… а потом неистово полюбит. Нет, не неистово… Он полюбит меня глубоко и навеки, и я отвечу тем же, и мы поженимся, и я рожу ему дюжину детишек. А ты можешь кудахтать над ними, учить и воспитывать, сколько пожелаешь. Я не откажусь нанять тебя, хотя тебе уже за сорок и ты вот-вот выживешь из ума. Надеюсь, это сделает тебя счастливой?

Элис полусмеялась-полуплакала.

— Может, дюжина ребятишек — слишком много? Бедная Касси, ты состаришься раньше времени!

Обе расхохотались, и Кассандра встала.

— Кроме того, Элис, — добавила она, — тебе вовсе не стоит жить моей жизнью. Может, пора попробовать жить своей? А вдруг ты встретишь джентльмена, и он поймет, какое сокровище отыскал, и вы полюбите друг друга и будете жить долго и счастливо.

— Только не с дюжиной ребятишек! — с притворным ужасом воскликнула Элис, и обе снова рассмеялись.

Ах, в эти дни у них было так мало причин для веселья! Впрочем, Кассандре казалось, что за последние десять лет она может пересчитать по пальцам одной руки те случаи, когда ей выпадало смеяться легко и свободно.

— Пойду-ка почищу черную шляпку, — решила она.

Стивен Хакстебл, граф Мертон, медленно ехал по аллеям Гайд-парка в сопровождении троюродного брата Константина Хакстебла. Это время дня считалось самым модным, и главная дорожка была буквально забита экипажами всех видов. Правда, большинство были открытыми, чтобы седоки могли свободно дышать свежим воздухом, наблюдать за происходящим и беседовать с пешеходами и седоками других экипажей. На узких аллеях прогуливались целые толпы людей, да и всадников, по мнению графа, тоже было слишком много. Ему и Константину приходилось искусно лавировать между экипажами.