Мама на выданье - Даррелл Джеральд - Страница 11

• Предыдущая
• 11/42
• Следующая

В баре их приветствовали ряды ведерок со льдом и шампанским. Вызванное видом такого изобилия радостное Щебетанье было восхитительным.

Затем появился герой дня в белой, как летнее облачко, нарядной форме. В руках он держал большую картонную коробку и, как только смолкло щебетанье поклонниц, извлек из нее для каждой дамы по гардении, для меня — гвоздику. Хорошо, что я не поленился отыскать в чемоданах свой потрепанный смокинг и уговорил стюарда привести его в более или менее приличный вид. Дамы были потрясены. Никто, будь то даже какой-нибудь достойный малый, коих иногда можно встретить в Австралии, в жизни не дарил им гардений. Они жадно нюхали их налево и направо, упиваясь дивным ароматом. Затем бокалы наполнились шампанским и бар огласился девичьим хихиканьем, сопровождаемым обычными жалобами на ударяющие в нос пузырьки. Когда иссякли реки шампанского, веселая компания проследовала в салон, где был назначен банкет.

Команда не пожалела сил, чтобы угодить нам. Белую камчатную скатерть украшали свежие цветы; для вина откуда-то были извлечены хрустальные бокалы. На первое подали изысканный паштет, за которым последовал изумительный копченый лосось с приправой из сливок, хрена и укропа. Далее — цыплята в винном соусе с восхитительным овощным гарниром и пышные картофельные пирожки. После цыплят подали сыр и под восторженные возгласы собравшихся внесли огромную шоколадную бомбу. Когда ее разломали и настала очередь кофе, капитан поднялся и произнес речь.

— Уважаемые леди, мистер Даррелл,— начал он, поприветствовав нас коротким старомодным поклоном.— Сегодня у нас особый случай. Я знаю, мистер Даррелл, который много путешествует, не раз пересекал линию экватора. Но знаю также, что присутствующие здесь дамы делают это впервые, для них переход из одной стороны земного шара в другую — важное событие, и мы обязаны его отметить.

Подойдя к длинному столу у стены, он осторожно взял в руки свитки, над коими так поработал, вернулся к нам и положил их на скатерть рядом со своей тарелкой.

— Посему,— продолжал капитан,— я приготовил для каждого из вас документ, удостоверяющий, что вы пересекли экватор и совершили это на моем судне. Надеюсь, грамоты вам понравятся.

Завороженная публика откликнулась на его слова взволнованным бормотанием.

— А теперь, леди,— сказал он, поднимая бокал,— разрешите выпить за вас, за ваше счастье и здоровье и сказать вам спасибо за то, что вы сделали таким приятным мое последнее плавание.

Он поднес, улыбаясь, бокал к губам, вдруг тот выпал из его руки, пролив шампанское на скатерть, и капитан упал замертво.

Можете себе представить, как, мы были ошеломлены, когда капитан произносил свою маленькую речь, мой взгляд был обращен на его симпатичное лицо, и я увидел, к глаза его внезапно потускнели. Никаких признаков острой боли. О том, что происходит нечто неладное, гововорило только пролитое вино и тот факт, что капитан упал как подкошенный на бок прямо к ногам старпома и второго помощника, которые стояли рядом с ним, приготовившись раздавать грамоты. Оба они замерли на месте, точно статуи. Я повернулся к сидящей справа от меня миссис Мэлрепоуз, самой практичной и уравновешенной из всего дамского выводка.

— Уведите всех в бар. Мы окажем помощь капитану. Она обратила на меня страдальческий взгляд, однако послушалась. Я поспешно обогнул стол. Старпом и второй помощник по-прежнему стояли навытяжку над своим мертвым капитаном, словно в почетном карауле.

— Расстегните ему воротник,— сказал я.

Старпом вздрогнул, как будто вдруг проснулся. Шею капитана облекал старомодный крахмальный воротничок с золотой запонкой, которую не сразу удалось расстегнуть. Сосуд на шее не пульсировал, и под хрупкими ребрами ничто не билось. Я выпрямился.

— Он мертв,— сообщил я, что и без того было очевидно.

Старший помощник посмотрел на меня.

— Что нам делать? — спросил он, человек, привыкший исполнять, а не отдавать команды.

— Послушайте,— раздраженно ответил я,— если не ошибаюсь, когда на британском торговом судне умирает капитан, его место занимает старший помощник. Так что теперь вы капитан.

Он уставился на меня пустыми глазами:

— Но что мы должны делать?

— Господи,— рассердился я,— вы капитан, вы скажите нам, что делать.

— Что бы вы предложили? Я вздохнул:

— Во-первых, поднял бы вашего бывшего капитана с пола и отнес его в каюту. Затем раздел бы, обмыл, одел надлежащим образом. После чего связался бы с пароходством и доложил о случившемся. Тем временем я займусь дамами.

— Есть, сэр,— отчеканил старпом, довольный, что нашелся человек, отдающий команды.

— Да, и если будет решено хоронить его в море, постарайтесь сделать это ночью, иначе дамы впадут в черную меланхолию.

— Есть, сэр,— ответил старпом.— Я все устрою.

Я прошел в салон, где меня встретили слезами и вопросами о здоровье кумира.

— Леди, боюсь, у меня дурные новости. Наш любимый капитан покинул нас. Однако...

Меня прервали душераздирающие причитания. Дамы припадали друг к дружке, плача навзрыд. Они были так потрясены, точно умер кто-то из самых близких им людей. Мне доводилось слышать про то, как люди в отчаянии ломают себе руки, теперь я впервые увидел это собственными глазами. Они дали выход горю, совсем как это заведено в Греции, демонстрируя свою беззаветную любовь к капитану. Я подозвал бармена, который явно был огорошен не меньше всех нас.

— Бренди для всех,— шепнул я ему,— да побольше.

Когда в дрожащих руках у каждой дамы появились бокалы, где слез было столько же, сколько бренди, я обратился к ним.

— Леди,— начал я, чувствуя себя, точно Рональд Рейган, вознамерившийся посягнуть на одну из ролей в трагедиях Шекспира,— прошу внимания.

Послушно, словно дети, они обратили ко мне лица с размазанным по щекам зеленым и синим гримом и слипающимися от слез веками.

— Наш любимый капитан ушел из жизни,— продолжал я.— Это был милейший, добрый человек, нам будет страшно его не хватать. А сейчас попрошу вас поднять бокалы и выпить, поминая этого чудесного человека, однако в то же время попрошу вас запомнить три вещи. Во-первых, капитану отнюдь не хотелось бы, чтобы мы страдали, ибо он делал все, чтобы мы были счастливы.

Миссис Мидоусвит громко всхлипнула, но остальные леди зашикали на нее, чему я был только рад.

— Во-вторых, я внимательно наблюдал за ним и могу заверить вас, что он умер, не испытывая никаких мук. Не такой ли смерти мы пожелали бы своим самым дорогим и близким, да и самим себе, когда пробьет этот час?

Я услышал утвердительные возгласы.

— В-третьих, когда все вы отправились на берег, я позавтракал вместе с капитаном, и в разговоре со мной он признался, что благодаря вашему присутствию на борту его последнее плавание явилось для него особенно отрадным и памятным. Более того, он подчеркнул, что затруднился бы ответить, спроси я его, какая из дам пришлась ему больше по душе.

Послышался шепот, выражающий удовлетворение и гордость.

— Итак, выпьем за нашего друга капитана, которого мы никогда не забудем.

— Никогда! — дружно подхватили дамы.

Мы выпили, и я подал бармену знак, чтобы налил еще по одной. Наконец дамы под сильным хмельком, но уже не так истерично настроенные, разбрелись по своим каютам. Я собирался последовать их примеру, когда рядом со мной вдруг возник старпом. Вот уж кого мне сейчас отнюдь не хотелось видеть... Утешая дам, я сам с трудом удерживался от проявления своей скорби.

— Я сделал, как вы сказали, сэр,— сообщил старпом.

— Хорошо,— сухо отозвался я.— Хотя мне не понятно, зачем вы мне докладываете об этом. Теперь вы капитан, черт возьми.

— Да, сэр, и его вдова пожелала, чтобы он был похоронен в своем родном городе.

— Ну и? Доставьте его туда.

— Да, сэр.— Он помолчал, глядя на меня все такими же ничего не выражающими глазами, потом добавил: — Я весьма сожалею о случившемся. Капитан был мне очень симпатичен.

• Предыдущая
• 11/42
• Следующая