Красное море под красным небом - Линч Скотт - Страница 2

Если посмотреть на западный остров города, увидишь поверхность крутой черной стены, спускающейся на сотни метров к легким волнам гавани, где к основанию утеса льнет множество деревянных доков. Но обращенная к морю сторона острова, однако, по всей длине покрыта ярусами. Один над другим расположены шесть широких плоских карнизов, и над всеми карнизами, кроме самого верхнего, тянутся ровные пятидесятифутовые откосы.

Южная часть этого острова называется Золотые Ступени — здесь все шесть ярусов заняты пивными, танцевальными залами, частными клубами, борделями и аренами для схваток. Золотые Ступени считаются игорной столицей теринских городов-государств, местом, где богатые могут потратить свои деньги на что угодно — от легких прегрешений до самых тяжких преступлений. Власти Тал-Веррара, делая великодушный жест, постановили, что в Золотых Ступенях ни один чужестранец не может быть продан в рабство. Поэтому к западу от Каморра нет более безопасного места, где, надравшись, можно уснуть в канаве или в саду.

На Золотых Ступенях существует строгая стратификация: чем выше ярус, тем дороже заведения; они становятся все больше, роскошнее, а численность и свирепость охраны возрастает. На самом верху десяток великолепных зданий из старого камня и ведьмина дерева окружены влажной зеленой роскошью садов и миниатюрных лесов.

Это игорные дома высшего класса — закрытые клубы, где богатые мужчины и женщины могут позволить себе все, что допускает содержимое их кошельков. Эти дома на протяжении столетий оставались теневыми центрами власти, где дворяне, чиновники, купцы, капитаны кораблей, прелаты и шпионы собирались, чтобы померяться богатством — личным и государственным.

Здесь сосредоточены всевозможные удобства и развлечения. Посетители этих заведений садятся в лифты на закрытой площадке у подножия утеса на берегу гавани, и блестящие медные водяные двигатели поднимают их наверх; тем самым богатые люди избегают узких, петляющих, заполненных народом рамп, ведущих от моря на все пять ярусов. Здесь даже площадка для публичных дуэлей зеленая — заросшая ухоженной травой, она расположена в самом центре верхнего яруса; у более хладнокровных посетителей есть возможность избежать пролития крови, если кто-нибудь разволнуется сверх меры.

Эти игорные дома священны. Обычай, более древний, чем любой закон, запрещает солдатам и полицейским заходить в них; исключение делается лишь в случае самых ужасных преступлений. Этим домам завидуют по всему континенту: ни один чужеземный клуб, сколь бы дорогим и закрытым он ни был, не может похвастаться такой особенной атмосферой подлинного веррарского игорного дома. Но все они блекнут на фоне Солнечного Шпиля.

Солнечный Шпиль, почти сто пятьдесят футов высотой, поднимается к небу в южном конце самого верхнего яруса Ступеней, а сам ярус на двести пятьдесят футов возвышается над гаванью. Солнечный Шпиль — башня из Древнего стекла, сверкающая черным блеском. Широкий балкон, уставленный алхимическими фонарями, окружает каждый из пяти этажей Шпиля. Каждый следующий этаж превосходит предыдущие роскошью, закрытостью и риском, позволенным игрокам. Доступ на каждый следующий этаж открывают богатство, достойное поведение и безупречная игра. Некоторые игроки проводят годы жизни и тратят тысячи солари, пытаясь привлечь внимание хозяина Шпиля, который благодаря твердой руке, какой он руководит своим заведением, приобрел уникальное положение высшего и самого могущественного, а заодно и самого уважаемого за всю историю города арбитра.

Кодекс поведения в Солнечном Шпиле неписаный, но строгий, как предписания веры. Самое простое и неоспоримое правило — того, кто здесь мошенничает, ждет смерть. Если бы самого архонта Тал-Веррара поймали здесь с картой в рукаве, никакие боги не спасли бы его от последствий. Каждые несколько месяцев служащие башни выявляют очередную попытку нарушить это правило, и еще один человек тихо умирает от алхимической передозировки в своем экипаже или трагически «оступается» на балконе и с высоты девяти этажей падает на жесткие, плоские камни двора Солнечного Шпиля.

Локки Ламоре и Жеану Теннану потребовалось два года и совершенно новые поддельные личности, чтобы добраться до пятого этажа.

В сущности, в этот миг они именно мошенничают, пытаясь держаться на уровне противников, играющих крайне слабо.

— У леди последовательный набор стрел и набор сабель со знаком солнца во главе, — сказал крупье. — У джентльменов набор чаш и смешанные карты с пятеркой чаш. Пятую партию выиграли леди.

Локки прикусил губу, услышав взрыв аплодисментов, прозвучавший в теплой комнате. Из пяти партий женщины выиграли четыре, а единственную победу Локки и Жеана толпа не соизволила заметить.

— Черт побери, — сказал Жеан, изображая удивление.

Локки повернулся к противнице справа. Маракоза Дюренна — стройная смуглая женщина под тридцать, с густыми волосами цвета нефтяного дыма и несколькими заметными шрамами на шее и предплечьях. В правой руке она держала тонкую черную сигару, обернутую золотой нитью; на ее лице было выражение сосредоточенности и довольства. Игра явно не требовала от нее большого напряжения.

Лопаточкой с длинной ручкой крупье передвинул небольшую кучку фишек Локки и Жеана на сторону женщин. Потом той же лопаточкой собрал все карты: игрокам было строго запрещено прикасаться к картам после того, как крупье объявляет окончание партии.

— Что ж, мадам Дюренна, — сказал Локки, — поздравляю с улучшающимся состоянием ваших финансов. Ваш кошелек — единственное, что обгоняет мое похмелье.

Локки пальцами правой руки поиграл фишкой. Маленький деревянный кружок стоит пять солари — примерно восьмимесячный заработок обычного рабочего.

— Примите соболезнования в связи с крайне неудачным раскладом, мастер Коста.

Мадам Дюренна глубоко затянулась и медленно выпустила дым, который повис между Локки и Жеаном как раз на таком расстоянии, чтобы его нельзя было счесть прямым оскорблением. Локки уже привык к тому, что она использует сигарный дым как свою strut peti — «маленькую игру», внешне вполне вежливый жест, призванный вывести из себя противника за карточным столом и заставить его ошибаться. Жеан собирался с той же целью использовать собственную сигару, но Дюренна его опередила.

— Никакой расклад не может считаться плохим в присутствии столь очаровательных противниц, — сказал Локки.

— Я почти восхищаюсь мужчиной, который так пленительно нечестен, когда теряет все свое серебро, — сказала партнерша Дюренны, сидевшая справа от нее, между нею и крупье.

Измила Корвалье ростом и сложением почти не уступает Жеану; это полная цветущая женщина, круглая во всех местах, где женщина может быть круглой. Она, безусловно, привлекательна, но в ее глазах светится острый и презрительный ум. В ней Локки чувствовал постоянную напряженность, как у человека, привыкшего к уличным схваткам, — Корвалье любила жесткую борьбу. Она постоянно берет из отделанной серебром шкатулки вишни в шоколаде и после каждой вишни шумно один за другим облизывает пальцы. Конечно, это ее strut peti.

Она словно создана для «карусели риска», подумал Локки. Расчетливый ум и тело, способное выдержать уникальное наказание проигравшему.

— Штраф, — объявил крупье. Он нажал под своим подиумом механизм, заставляющий карусель вращаться. Это сооружение, стоявшее в центре стола, опиралось на круглую медную основу, в которой располагалось множество маленьких бутылочек, каждая с серебряной пробкой. Карусель в мягком свете ламп вертелась все быстрее, пока не превратилась в сплошные серебристые круги, затем механизм под столом щелкнул, стеклянные бутылочки загремели, сталкиваясь, и карусель выбросила две из них на стол. Бутылочки покатились к Локки и Жеану и остановились у слегка приподнятого края стола.

«Карусель риска» рассчитана на две пары играющих. Игра дорогая, потому что сам механизм карусели стоит чрезвычайно дорого. После каждой партии проигравшие получают по бутылочке из огромных запасов карусели; в бутылочках напитки, смешанные с ароматными маслами и фруктовыми соками, которые маскируют их крепость. Карты — лишь один аспект игры. Игроки должны сохранять способность сосредоточиваться, несмотря на растущее количество выпитого. Игра завершается тогда, когда один из игроков опьянеет настолько, что не сможет продолжать.