Зеленая западня - Стась Анатолий - Страница 19

• Предыдущая
• 19/35
• Следующая

Муть медленно оседала. Прибитая горем женщина не замечала над головой огромной металлической конструкции, которая, заброшенная взрывом на скалу, сползала по склону вниз. Еще миг — и каменный град посыпался на путешественницу в скафандре, закрутил ее, поволок в черную бездну.

Скафандр выдержал. Аварийные реле, как им и следовало, включились и сделали свое. Бессознательную женщину вынесло на поверхность океана. Волны забавлялись ею, как щепкой. Она очнулась. В лицо светило жгучее солнце. Прозрачно сияло голубое небо. Перед глазами взлетали прозрачные брызги. И совсем близко, почти рядом, плыл корабль, быстроходный многопалубний великан.

Женщина сделала усилие, стараясь положить руку на сигнальный блок скафандра. Застонала от невыносимой боли, которая обожгла тело. Ракеты так и не взлетели в небо, не распустились полыхающими гроздями огней. Корабль отдалялся и в скором времени исчез за белыми гребнями волн.

Ветер под вечер окреп. Заштормило. Скафандр то взлетал вверх, то проваливался в клокочущий водоворот. Женщина обессилела, временами впадала в забвение. Она мечтала о том, чтобы уйти под воду, зная, что там властвуют тишина и покой. Но не было силы управлять скафандром — от наименьшего движения туманилось сознание.

Двое суток штормовой ветер носил ее по океану. На третий день обессиленной женщине послышалось кигиканье чаек. Птицы пролетали низко над водой, едва не задевали крыльями скафандр. Она подумала, что волны принесли ее к скалистому пустынному острову Арпа-Нау. И увидела вдруг широкую, похожую на плот, бамбуковую лодку.

Бронзовотелий юноша долго кружил на лодке вокруг удивительного существа, пока отважился подгребти ближе. Уже из лодки женщина рассмотрела белую полоску прибоя, зеленые пальмы и поняла, что это не островной берег.

Так она попала в маленький поселок на побережье океана. Поселок, несколько индейских хижин, потерялось в чаще, которая подступала к воде, в устье большой неизвестной реки.

Несколько месяцев женщина неподвижно пролежала в хищные, сплетенной из гибкой лозы. Девочка лет двенадцати, сестра юноши, который натолкнулся на женщину в океане, и седая старая индеянка поили больную настоем трав, натирали тело ароматным отваром листьев. Силы возвращались к больной исподволь, нехотя. Уже встав, то еще долго не ощущала рук и ног, они казались ей чужими, непослушными. Бабушка с девочкой выводили женщину на лужайку, учили ходить, как малого ребенка. Потом ее лечил молчаливый пожилой индеец, принуждал дышать ядовитым дымом, который курился из горшка, в котором тлели какие-то корешки и кусочки коры. А тем временем женщина с каждым днем ощущала улучшение, мышцы приобрели упругость, тело наливалось силой.

Она не раз думала над тем, как подать весть о себе людям, которые считали ее погибшей вместе с другими подводными колонистами ЭГБ-1. До поселка доносился беспрерывный шум океана. Где-то на его широких пространствах проплывали корабли. Может, с палубы заметили бы костер, если бы его разожгли на берегу? Или дымом подать сигнал, когда над лесом загрохочет любой самолет?..

Но как объяснить это жителям поселка? Она не знала их языка, они не понимали ее. Как только женщина начинала волноваться, индейцы успокоительно улыбались, жестами показывали, что ей ничто не угрожает. Одно ей удалось выяснить: река носит название Вачуайо, впадает в океан в глухом необжитом месте, никто, кроме индейцев, не знает, куда ведут и откуда ведут начало многочисленные заливы, которые глубоко врезались в тропические леса, которым не было конца.

В скором времени женщина все же сумела объясниться с вождем племени. Он терпеливо, долго прислушался к ее словам, следил за ее мимикой. И понял, что именно беспокоит женщину.

Однажды ей показали лодку, снаряженную в плавание. На дне лежал ее скафандр, стояла корзина, полная овощей и сушенной рыбы. Возле лодки возился стройный длинноногий мальчик, ее спасатель.

Следующим утром все жители поселка вышли на берег провожать ее в дорогу. Вождь племени спокойным строгим голосом сказал что-то к людям, которые стояли вокруг, махнул рукой в сторону солнца и несколько раз повторил слово “Хармю”. Индейцы одобрительно зашумели. Юноша бросил в лодку весла. Женщине было досадно от того, что она ничем не могла отблагодарить добрым искренним людям, которые так проявляли заботу о ней.

Они плыли против течения, оставляя позади океан, все дальше углублялись в джунгли. На ночь останавливались где-то в тихой заводе. Юноша разжигал костер, быстро возводил маленький шалаш для спутницы, сам устраивался в лодке. Едва серел рассвет, отправлялись в путь. Иногда женщина самая бралась за весла, и хотя гребла недолго, так как быстро утомлялась, тем не менее вела лодку умело, чем очень приводила в удивление индейца.

На какое расстояние протянулась река? Этого женщина не знала. Река разветвлялась на множество рукавов, делала петли, то суживалась так, что к склоненным над водой ветвям можно было прикоснутся рукой, то снова разливалась широким полноводьем. Через несколько дней путешествия течение заметно ускорилось, в скором времени лодка выплыла на простор. “Вачуайо”, — сказал юноша, показывая на желтоватые волны.

И им не пришлось долго странствовать после того, как они достигли главного русла реки. В тот же день после обеда женщина и юноша неожиданно расстались.

…Из тенистого залива вдруг выскочил быстрый электрокатерок. За рулем сидел мужчина в парусиновой тужурке. Он что-то кричал, разворачивая катер. Погасил скорость и поравнялся с лодкой. Вежливо сняв берет, водитель катера назвался Ларсеном, миссионером. Говорил он по-английски. Сеньора, наверное, иностранка? У нее неприятности, ведь так? Нет, нет, он не намерен надоедать расспросами. Его обязанность — помогать ближним, а сеньоре, ему кажется, помощь в самый раз и не помешает. Она уже путешествует давненько, куда-то спешит, это видно. Чем он может прислужить ей? Пусть уважаемая сеньора не обращает на его неуместные вопросы внимания, каждый путешествует туда куда ему надо. Но если сеньора имеет намерение достичь порта Хармю, то он все же должен предупредить ее: вход в порт закрыт, возникло подозрение на эпидемию лихорадки, и здешняя власть распорядилась объявить карантин. Конечно, через месяц—полтора карантин будет снят, а пока что придется смирится, такое здесь случается зачастую…

Узнав от говорливого миссионера о том, что до порту свыше двухсот миль, женщина с признательностью взглянула на юношу, который неподвижно сидел в лодке. Ведь он собирался преодолеть этот путь ради нее. Сколько же вот бедному мальчугану пришлось бы еще махать веслами!.. Теперь этот карантин. Что же ей делать?

Она призналась Ларсену, что в самом деле попала в сложное положение. Знакомых в здешнем крае не имеет, если бы не гостеприимность индейцев, ей, наверное, погибла б. Близкие и друзья давно считают ее мертвой. Обо всем долго рассказывать.

Миссионер замахал руками. Не надо, ничего не надо рассказывать. Он приглашает сеньору к себе в миссию. Комфорта не обещает, тем не менее самое необходимее она там найдет. У него своя радиостанция. Он будет поддерживать связь с Хармю, они будут знать, когда кончится карантин. Если сеньора захочет, можно также наладить связь с городком Пэри, его радиостанция — к ее услугам, его дом — открытый для всех.

Женщине ничего другого не оставалось, как только принять предложение гостеприимного миссионера. “Хорошо, что встретился такой человек”, — подумала она.

Мальчуган неохотно перенес скафандр из лодки в катер. Миссионер с любопытством рассматривал странное снаряжение, которое лежало возле ног женщины, но ничего не спрашивал. Он что-то быстро сказал индейцу. Юноша ответил одним словом. Женщина простерла мальчику руку, он осторожно затронул к ней и, не смотря на Ларсена, сильными ударами весел погнал лодку назад, по течению.

Катер мчался на большой скорости, делал сногсшибательные повороты в переплетении притоков Вачуайо. Желтоватые волны омывали стволы деревьев, росших в воде. Извилистые рукава превращались в заболоченные озера, временами дно катера скрипело, цепляясь за корни, суденышко рвало в клочья носом яркие водяные лилия, белые орхидеи. Со временем озера слились в живописное болото, лишь неравная узенькая тропа чистой воды простерлась вдаль и терялась в зеленом мраке.

• Предыдущая
• 19/35
• Следующая