Чекисты. Книга вторая - Беляев Владимир - Страница 3

• Предыдущая
• 3/91
• Следующая

Один из “ястребков” нашел под кустом орешника тщательно засунутую туда пачку от сигарет и передал ее Паначевному. Лейтенант осторожно развернул ее:

— “Верховина”. И сухая. А ведь вчера шел дождь?

Кто-то нашел в траве яичную шелуху. Движения прочесывающих лес стали еще медленнее. На краю оврага мелькнул силуэт часового из бандитской охраны.

— Туда! Быстрее! — крикнул Паначевный.

Бандит дал очередь из автомата и скатился на дно оврага, где чернеет пастушья колыба — островерхий шалаш, сложенный из молодых деревьев.

— Облава! — закричал бандит спящему в колыбе на соломе бородатому человеку в стеганой телогрейке; а сам побежал, петляя, по дну оврага.

Защелкали выстрелы:

— По ногам! Только по ногам! — предупредил лейтенант и вместе с двумя “ястребками” вбежал в колыбу.

Бородатый пытался стрелять, но у него заело автомат. Он хотел было сорвать с пояса гранату, но Паначевный и два “ястребка” сбили бандита с ног.

Пойманный бандит по кличке “Ивасюта” сидел уже в следственной камере, а парикмахер, орудуя ножницами, срезал с его подбородка клочья рыжеватых, сбившихся волос. По мере того как очищалось от волос лицо Ивасюты, расхаживающий по камере майор Загоруйко все пристальнее приглядывался к нему. Наконец он радостно воскликнул:

— О, кого я бачу? Какая неожиданная встреча! Оказывается, вы не только Ивасюта, но и руководитель группы связи “Карпаты—Запад” Вильшаный? А я — то думаю, что за новая птица, Ивасюта, объявилась в наших краях!

Во время допроса, когда Лида уже отстукивала на машинке протокол, Ивасюта, он же Вильшаный, хмуро сказал:

— О геологах я ничего не знаю. Верьте мне… Возможно, другие хлопцы их поймали?

— Ну, добре, — бросил Загоруйко, — а что вы делали в колыбе?

— У нас рядом — пункт встречи.

— С кем?

— Курьеров с закордона ждем…

Присутствующий на допросе полковник Прудько, не скрывая удивления, переспросил:

— Из-за границы?

— Да, с закордону…

— Где пункт встречи? — уточняет Загоруйко.

— Южнее села Пасечное, на склоне хребта. Там, где придорожный крест.

— В какое время? — спрашивает Прудько.

— Пятого, седьмого и десятого мая. От двадцати до двадцати четырех часов по московскому времени.

— Ну, а если курьеры в это время не придут? Что-нибудь им помешает? — спросил майор.

— Там, неподалеку, западнее креста, метрах в двенадцати, в дупле старого бука, разбитого молнией, есть “мертвый”[2] пункт. Под листьями лежит жестяная коробочка от зубного порошка. Они положат туда “грипс”[3]**, как и где с ними связаться, — довольно вяло говорил Ивасюта.

— Это обусловленный с ними “мертвый” пункт? — заинтересовался полковник.

— О нем знает закордонный “провод”.[4]

— Слушайте, Вильшаный, вы ведь однажды уходили с вашей бандой за пределы Советского Союза?

— Когда-то было! — сказал, уныло махнув рукой, бывший бородач.

— А все-таки? — настаивает Прудько.

— В мае тысяча девятьсот сорок пятого года.

— Когда вернулись? Точно! — спросил Загоруйко.

— Отряд Прута двинулся из Польши в октябре тысяча девятьсот сорок пятого года за две недели прошли Закарпатье, а в Черный лес вернулись в ноябре.

— Отчего же так мало в Закарпатье задержались? — поинтересовался полковник.

— Жарко было… Горело под ногами, — криво улыбаясь, признается Ивасюта-Вильшаный. — Против нас поднялся народ, ну, потом войска. В закарпатских селах появились группы самообороны. Ни днем, ни ночью не давали нам покоя…

— Выходит, не очень любят вас закарпатцы? — спросил майор.

— Где там! Они больше до Советского Союзу липнут, а про “самостийну” и слушать не хотят. Такие консерваторы!

— Гляди, и такое словечко знаешь! — засмеялся полковник.

— Хмара тоже вернулся из того рейда вместе с вами в Черный лес? — спросил Прудько.

— Да. Он командовал тогда сотней.

— И с той поры Хмара здесь? — быстро спросил майор.

— А кто его знает, может быть, здесь, а может, там бродит, как Марко Проклятый!

— Говорите яснее, — потребовал полковник. — Пока вас спрашивали о другом — отвечали точно, а как зашла речь о Хмаре — так начали вилять. С той осени вы не видели Хмару?

— Нет, не видел. Слышал краем уха от Гомина, что у него особое задание.

— Как же все-таки, Ивасюта, — настаивал полковник, — вы руководитель такого важного узла связи “Карпаты—Запад”, вам поручают встретить курьеров из Мюнхена и вдруг вы не знаете, где ваш старый дружок?.. Где бункер Хмары?

— Лучше не крутите, — добавил майор в тон полковнику.

— Я не кручу… Хмара очень осторожный. Как лис. В мае прошлого года я пришел на пункт связи около хутора Доужинец. Там меня ждали боевики Хмары из его личной охраны — Стреляный, Реброруб и Смок. Они сказали, что Хмара поручил подготовить мою встречу с ним. Подождали день у Доужинца, потом они отвели меня на запасный пункт связи за селом Манява…

— Манява? — уточнил майор.

— Да, за Манявой… У трех пихт… Но Хмара не пришел. Или заподозрил что неладное, или не смог прийти — не знаю. Возвращаемся мы снова с его боевиками. Ждем его в шалаше пастуха день, сидим второй, третий, тут приходят связные от Гомина и ведут к нему па совещание. А Хмара так и не появился…

— Где проходило совещание? — спросил майор.

— В районе урочища Плоска, за Надворной, — сказал Ивасюта.

Прудько с майором многозначительно переглянулись при этих словах.

— Сейчас эта линия связи с Гомином действует? — спросил Загоруйко.

— Так Гомина же убили “ястребки” под Богородчанами, когда он шел на связь с эмиссаром Комаром, прибывшим от американцев! Вы что, не знаете? — с удивлением воскликнул Ивасюта.

— Ну, а все-таки, где же бункер Хмары? — настаивает майор.

— Бог его знает, — махнул рукой бандит.

— Мы не бога сейчас спрашиваем, а вас! — бросил Прудько. — Ваше хваленое подполье теперь составляет лишь небольшие остатки уголовных банд. Это — гитлеровские последыши. Большой опасности не представляют. Они идут против всего народа, а это все равно, что дубиной замахиваться на солнце. На что же вы надеетесь?

— Как — на что? — удивился Ивасюта-Вильшаный. — На войну…

В запасном бункере краевого руководителя СБ[5]** Хмары “боевики” Смок, Джура, Мономах и Стреляный, которым Хмара поручил охранять захваченных геологов, резались в подкидного дурака. Бункер был попроще командирского. Из него — только один выход — через главное помещение, где обычно производятся допросы. На полу в углу лежал связанный Березняк. Свет керосиновой лампы падал на его избитое, окровавленное и как будто сонное лицо.

“Что же делать мне сейчас? — лихорадочно думал Березняк. — Надежды на спасение очень мало. Чтобы мы ни говорили — бандиты уже не отпустят отсюда”.

В том, как будет себя вести Почаевец, — Березняк не сомневался. Скорее всего он скажет все, что думает про бандитов, и тем только ускорит свою смерть. Но правильно ли это будет для него самого, для государства? “А что если попытаться войти в доверие к бандитам? Прикинуться их единомышленником? Попытаться перехитрить их? Вести себя здесь так, как вел себя среди немцев надевший гитлеровский мундир челябинский комсомолец и храбрый разведчик Николай Кузнецов?”

…Бледные после долгой зимы, проведенной под землей, бандиты бросали на стол карты ленивыми, расслабленными движениями.

— Эх, и дал я маху тогда, когда Хмара проводил работу по “Олегам”, — сказал рыжеволосый охранник Джура — Надо было согласиться…

— По каким “Олегам”? — спросил сидящий поодаль от играющих молодой конопатый бандит Орест.

Джура полупрезрительно искоса глянул на него и процедил:

• Предыдущая
• 3/91
• Следующая